Мы только знак, но невнятен смысл,
Боли в нас нет, мы в изгнанье едва ль
Родной язык не забыли.
Затем что, если о людях
Небесная распря горит, и грозно
Луны проходят, глагол подъемлет
И моря глубь, и реки должны
Искать себе путь. Вне сомненья
Только Единый. И он всегда
Возможет путь обратить. Едва ль
Ему нужен закон. И звучат лист и дубрава, и веют у горных
Снегов. Ибо не всё
Небесные могут. До бездны дойти
Должно смертным. Потому и вспять оно обратилось, Эхо,
С ними. Долго течет
Время, но всё же свершится
Истина.
Вы здесь
Поэзия
Когда вечерний свет опустится на лес... (Мартин Хайдеггер)
Когда вечерний свет опустится на лес,
осветит золотом стволы…
Тогда песнь станет мыслью,
и обе вырастут в стихах.
Они растут из Бытия и достигают
правды.
Их отношения напомнят нам
О том, как Гельдерлин пел о деревьях:
«И нет в лесу чужих деревьев,
Пока они стоят, они друг друга
знают».
Когда садится бабочка и складывает крылья (Мартин Хайдеггер)
Когда садится бабочка и складывает крылья,
качайся с ней на легком полевом ветру…
Вся смелость сердца отвечает
на призыв, и собирает наши мысли.
Бытие для игр.
Во время размышлений вещи
не спешат и одиноки.
Терпение питает мысль.
Тот, у кого мысль велика,
способен на великие ошибки.
Что они сделали вчера днём (Варсан Шайр)
они подожгли дом моей тети
я плакала как те женщины на ТВ
складываясь пополам
как пятифунтовая банкнота.
я звонила парню который любил меня когда-то
старалась сдержать свой голос
я сказала привет
он сказал варсан, что не так, что произошло?
я помолилась,
и вот какими были мои молитвы;
Боже,
я родом из двух стран
одну мучает жажда
другая в огне
обеим нужна вода.
Некрасивая (Варсан Шайр)
Твоя дочь некрасива.
Она так близко знакома с потерями,
носит в чреве целые города.
Когда она была ребенком, никто в семье не обнимал ее.
Она была щепкой, морской водой.
Близкие сказали: она напоминает нам о войне.
На пятнадцатый день рождения ты научила ее
сплетать волосы в жгут,
и окуривать их ладаном.
Ты заставила ее полоскать горло духами,
и пока она кашляла, сказала:
«Милая, такие девушки, как ты
не должны пахнуть одиночеством и пустотой».
Разговоры о доме в депортационном центре (Варсан Шайр)
Что ж, я думаю, дом выплюнул меня, отключение электричества и комендантский час — как язык, шатающий зуб. Боже, знаешь ли ты, как это тяжело, говорить про день, когда твой собственный город тащил тебя за волосы, мимо старой тюрьмы, мимо школьных ворот, мимо горящих тел, воздетых на столбы, как флаги? Когда я встречаю таких, как я, я узнаю жажду, нехватку, память праха на их лицах. Никто не покидает дома, если это не пасть акулы. Я несла старый гимн во рту так долго, что там не осталось места для другой песни, другого языка или другой речи. Мне знаком стыд, что окутывает, поглощает целиком. Я разорвала и съела собственный паспорт в гостинице при аэропорте. Я набухла от речи, которую не могу позволить себе забыть.
* * *
Они спрашивают меня: как ты сюда попала? Разве вы не можете увидеть этого по моему телу? Ливийская пустыня красна от тел иммигрантов, Аденский залив распух, Рим без оболочки. Я надеюсь, путешествие — это больше, чем мили, потому что все мои дети — в воде. Я думала, что море безопаснее, чем суша. Я хочу заниматься любовью, но мои волосы пахнут войной, и бегством, и бегством. Я хочу лечь, но эти страны — как дядя, который трогает тебя, ребенка, покуда ты спишь. Посмотри на эти границы, пенящиеся во рту с телами — разбитыми и отчаявшимися. Я — цвет горячего солнца на моем лице, останки моей матери так и не были похоронены. Я потратила дни и ночи в желудке грузовика, я вышла оттуда не такой, как прежде. Иногда у меня чувство, будто кто-то другой носит мое тело.
34 оправдания тому, что мы потерпели неудачу в любви (Варсан Шайр)
1. Я одинока, поэтому я делаю одинокие вещи.
2. Любить тебя все равно, что идти на войну; я никогда не возвращалась прежней.
3. Ты ненавидишь женщин, как твой отец, и его отец, это в твоей крови.
4. Я бродила по кладбищу заброшенных машин в твоем сердце, искала попутку до дома.
5. Ты вымерший город, и я патриот, что не уедет.
6. Я остаюсь, потому что ты — начало сна, который я хочу помнить.
7. Я не звала его назад, он любит, чтобы его девушки молчали.
8. Не то чтобы он хочет лгать, он просто не знает правды.
9. Я не смогла бы тебя любить, ты — это маленькая война.
10. Мы покрыли запах потерь шутками.
Никто не уходит из дома пока... (Варсан Шайр)
никто не уходит из дома пока
дом не акулья пасть
никто к границе не побежит зря
пока город не обречен пасть
соседи побегут быстрее тебя
по дороге кровью дыша
мальчик который за углом целовал
теперь карабин взял
никто не уходит из дома пока
дом не прогонит сам
никто не уходит из дома пока
дом не станет врагом
пока под ногами не горит огонь
пока не бурлит кровь
пока лезвие не пристало к шее
пока еще можешь дышать
и даже тогда помнишь гимна слова
когда в туалете рвешь паспорта
с каждым листом убеждаешь себя
никогда не вернусь опять
Гордыня (Вадим Шефнер)
Над пустотою нависая криво,
Вцепясь корнями в трещины камней,
Стоит сосна у самого обрыва,
Не зная, что стоять недолго ей.
Её давно держать устали корни,
Не знающие отдыха и сна;
Но с каждым годом круче и упорней
Вверх — наискось — всё тянется она.
Уже и зверь гордячки сторонится,
Идёт в обход, смертельный чуя страх,
Уже предусмотрительные птицы
Покинули гнездо в её ветвях.
Стоит она, беды не понимая,
На сумрачной, обветренной скале...
Ей чудится — она одна прямая,
А всё иное — криво на земле.
Прокаженная (Анна Баркова)
Одинока я, прокаженная,
У безмолвных ворот городских,
И молитвенно славит нетленное
Тяжкозвучный каменный стих.
Дуновенье заразы ужасной
Отвращает людей от меня.
Я должна песнопения страстные
Песнопеньями вечно сменять.
Темноцветные горькие песни
В эти язвы пустили ростки.
Я священные славлю болезни
И лежу у ворот городских.
Отношусь к литературе сухо... (Анна Баркова)
Отношусь к литературе сухо,
С ВАППом правоверным не дружу
И поддержку горестному духу
В Анатоле Франсе нахожу.
Боги жаждут... Будем терпеливо
Ждать, пока насытятся они.
Беспощадно топчут ветвь оливы
Красные до крови наши дни.
Все пройдет. Разбитое корыто
Пред собой увидим мы опять.
Может быть, случайно будем сыты,
Может быть, придется голодать.
Рифмы (Анна Баркова)
«Печален», «идеален», «спален» —
Мусолил всяк до тошноты.
Теперь мы звучной рифмой «Сталин»
Зажмем критические рты.
А «слезы», «грезы», «розы», «грозы»
Редактор мрачно изгонял.
Теперь за «слезы» и «колхозы»
Заплатит нам любой журнал.
А величавый мощный «трактор»
Созвучьями изъездим в лоск.
«Контракта», «пакта», «акта», «факта».
Буквально лопается мозг.
Герои нашего времени (Анна Баркова)
Героям нашего времени
Не двадцать, не тридцать лет.
Тем не выдержать нашего времени,
Нет!
Мы герои, веку ровесники,
Совпадают у нас шаги.
Мы и жертвы, и провозвестники,
И союзники, и враги.
Ворожили мы вместе с Блоком,
Занимались высоким трудом.
Золотистый хранили локон
И ходили в публичный дом.
Шутка (Анна Баркова)
В переулке арбатском кривом
Очень темный и дряхлый дом
Спешил прохожим угрюмо признаться:
«Здесь дедушка русской авиации».
А я бабушка чья?
Пролетарская поэзия внучка моя —
Раньше бабушки внучка скончалась —
Какая жалость!
1975
О возвышающем обмане (Анна Баркова)
Клочья мяса, пропитанные грязью,
В гнусных ямах топтала нога.
Чем вы были? Красотой? Безобразием?
Сердцем друга? Сердцем врага?
Перекошено, огненно, злобно
Небо падает в темный наш мир.
Не случалось вам видеть подобного,
Ясный Пушкин, великий Шекспир.
Да, вы были бы так же разорваны
На клочки и втоптаны в грязь,
Стая злых металлических воронов
И над вами бы так же вилась.
Иль спаслись бы, спрятавшись с дрожью,
По-мышиному, в норку, в чулан,
Лепеча беспомощно: низких истин дороже
Возвышающий нас обман.
В бараке (Анна Баркова)
Я не сплю. Заревели бураны
С неизвестной забытой поры,
А цветные шатры Тамерлана
Там, в степях...
И костры, костры.
Возвратиться б монгольской царицей
В глубину пролетевших веков.
Привязала б к хвосту кобылицы
Я любимых своих и врагов.
Поразила бы местью дикарской
Я тебя, завоеванный мир,
Побежденным в шатре своем царском
Я устроила б варварский пир.
Дурочка (Анна Баркова)
Я сижу одна на крылечке, на крылечке,
И стараюсь песенку тинькать.
В голове бегает, кружится человечек
И какой-то поворачивает винтик.
Я слежу вот за этой серенькой птичкой…
Здесь меня не увидит никто.
Человечек в голове перебирает вещички,
В голове непрестанное: ток, ток.
«Это дурочка», — вчера про меня шепнули,
И никто не может подумать о нём.
А, чудесная птичка! Гуленьки, гули!
Человечек шепчет: «Подожги-ка свой дом».
Голова болит из-за тебя, человечек.
Какой вертлявый ты, жужжащий! Как тонок!
Вытащу тебя, подожгу на свечке,
Запищишь ты, проклятый, как мышонок.
Дорога к мудрости. Стихи (Пит Хейн)
ПАРАДОКС ЖИЗНИ
Когда я думаю о замысле Творца,
когда меня загадка жизни мучит,
встают перед глазами два ларца
и в каждом заперт
от другого ключик.
ДОРОГА К МУДРОСТИ
Дорога к мудрости? — Та истина не нова.
Запомни, чтоб не слыть невежей:
Ошибка
и ошибка
и ошибка снова
но реже
и реже
и реже.
Холодная весна. Бесхлебный, робкий Крым (Осип Мандельштам)
Холодная весна. Бесхлебный, робкий Крым,
Как был при Врангеле, такой же виноватый.
Колючки на земле, на рубищах заплаты,
Такой же кисленький, кусающийся дым.
Всё так же хороша рассеянная даль,
Деревья, почками набухшие на малость,
Стоят, как пришлые, и вызывает жалость
Пасхальной глупостью украшенный миндаль.
Твоим узким плечам под бичами краснеть... (Осип Мандельштам)
Твоим узким плечам под бичами краснеть,
Под бичами краснеть, на морозе гореть.
Твоим детским рукам утюги поднимать,
Утюги поднимать да веревки вязать.
Твоим нежным ногам по стеклу босиком,
По стеклу босиком, да кровавым песком.
Ну, а мне за тебя черной свечкой гореть,
Черной свечкой гореть да молиться не сметь.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 8
- 9
- 10
- 11
- 12
- 13
- 14
- 15
- 16
- …
- следующая ›
- последняя »