Мы случайно встретились в трамвае и хоть давно не виделись, сразу узнали друг друга. Вот уж поистине – мир тесен, а земля круглая! Двадцать с лишним лет назад Валентина говорила о предстоящем разводе с мужем, собиралась уезжать из города. И когда перестала звонить по телефону, я так и решила, что она уехала. Оказывается –нет, не уехала. Просто жизнь так закрутила, что не до звонков. А потом и вовсе – новые хлопоты, рождение дочери, внезапная смерть мужа под колесами шального автомобиля, трудное выживание вдвоем с ребеном.
Вы здесь
Надежда Ефременко. Произведения
Затворник Святой Горы
Жизнь этого человека многим казалась парадоксальной. Это сегодня он канонизированный Церковью святой. А читаешь его житие и с удивлением наталкиваешься на факты непонимания, недоверия к нему со стороны не только посторонних – самых близких, родных по крови, по вере, а позже – даже монастырской братии. Да и с современной точки зрения его поведение может показаться странным.
Ведь чего мы просим у Бога в своих молитвах чаще всего? Если одним словом сказать – благополучия. Себе, близким. Чтобы не болеть, не нищенствовать, не испытывать недостатка в хлебе насущном, чтобы беды стороной обходили. И это, в принципе, нормально. Но только большинство на этом и останавливается.
Христос воскрес! - Воистину воскрес!
В доме празднично и радостно пахло ванильным тестом. В чистой мисочке разноцветным бисером красовалась пасхальная посыпка на куличи. Вдруг раздался громкий звонок в двери, так что мама даже руками всплеснула: пасхальное тесто не любит шума! Оказалось, это к Диме пришел товарищ, его одноклассник Паша. «Идите-ка лучше погуляйте на воздухе, - сказала мама.- Не мешайте мне. Когда куличи испекутся, приходите. Вместе будем яйца раскрашивать».
Мальчики вышли на улицу.
- А у нас дома куличей не пекут, - вздохнул Паша.- Мама говорит: «Зачем возиться, если в каждом хлебном киоске купить можно». А ты в церковь на Всенощную пойдешь?
- Родители обещали взять, если днем посплю хоть немного, - ответил Дима. – Праздник же какой! Воскресение Христово!
- Ну, это так считается… - усомнился Паша. – А на самом деле, может, праздник люди сами себе и придумали?
-Да как ты можешь так говорить! – взвился Дима. - Ты хоть раз Евангелие читал?
- Евангелие – это для вас, верующих. А ты мне можешь на исторических фактах доказать, что Христос и вправду существовал, а потом еще и воскрес после распятия? Ты не обижайся. Я не спорю, мне даже самому интересно? Где-нибудь еще это написано?
Читая жизнь мою...
То, о чем идет речь в этих записях, касается в той или иной мере каждого из нас. Это поиски Бога и обретение веры, размышления о познании себя, о покаянии и любви…
После исповеди будто тяжесть с души упала. И яд, содержащийся в причиненных мне обидах, уже не отравляет душу и не вредит. Вразуми, пожалей, Господи, того, кто творит зло! Спаси его, чтобы не порадовался о нем враг рода человеческого!
А у меня после исповеди такое ощущение, будто смертный приговор отменили. Спасибо Тебе, Господи, что не оставляешь скорбями. Лишь бы хватило силы принять их не в уныние, отчаяние и погибель, а в спасение. Укрепи, Господи!
Чем больше исповедуюсь, причащаюсь, тем больше вижу в своей жизни грехов. То, что и грехом не считала, возникает вдруг из прошлой жизни. И хочется воскликнуть: «Господи, кто же тогда может спастись?»
На Твою, Господи, милость надеюсь.
Не всегда красивое красиво?
Встретила давнишнюю свою знакомую. Долго не виделись, занятые каждая своими делами. По телефону, правда, перезванивались. Алена всегда сетовала на какие-то проблемы. Жилось ей и вправду, как сегодня большинству женщин среднего возраста, нерадостно. Страх потерять работу и не устроиться на другую, маленькая зарплата, горькое предчувствие грядущей старости. «Если ты сейчас никому не нужен, то что на пенсии будешь делать?» – так обычно Алена заканчивала разговор. Советов она никогда не просила, просто хотела выговориться.
А тут вместо всегдашнего унылого выражения на лице явно проступало радостное оживление.
— Ну, как ты? – Алена окинула меня снисходительным взглядом человека, понявшего, наконец, к чему надо стремиться.— Все, наверное, в церковь ходишь?
— Конечно, Алена, хожу. Тем более – Великий пост сейчас.
— Наверное, грехов у тебя много. Сколько лет одно и то же: как воскресенье, так ты — в церковь. Нет бы - на себя выходной потратить!..
— Грехов, подружка, у каждого хватает. А что до выходного, так на кого же я его и трачу, как не на себя, когда в церковь иду?
Вверх по лестнице, ведущей к Богу
— Мама, — позвала Катюша, держа в руках книжку с детскими православными рассказами, — ты мне почитать обещала!
— Сейчас, солнышко, — отозвалась мама. — Вот только плиту выключу. Пусть борщ настоится с полчасика, и будем обедать. А я пока тебе книжку почитаю.
— А борщик с фасолью? — осведомилась Катя.
— С фасолью, как ты любишь.
— Я все люблю, что ты готовишь. — заявила девочка. — И еще я знаю, почему у тебя все так вкусно получается.
В глубине высокого смиренья
Сорок семь лет провел в затворе и посте подвижник современности инок Иоанн (Швидун)
Есть на земле такое место: поселок Елизарово в Днепропетровской области. Ничем особым вроде бы и не отличается. Кроме того, что уже много лет едут сюда люди из самых разных уголков Украины и России — сельские жители и горожане, священники и архиереи, каждый со своей заботой. Приезжают часто отягченные и обремененные проблемами, а уезжают просветленные и окрыленные. «Как пчелы летят на запах цветов, так люди чувствуют благодать Божию», — сказал однажды митрополит Днепропетровский и Павлоградский Ириней.
Здесь, в Елизарово, сорок семь лет провел в затворе подвижник современности инок Иоанн (Швидун). И уже восемь лет прошло со дня его упокоения. Предчувствуя скорую кончину, он пророчески сказал в одном из своих стихотворений, обращаясь к многочисленным духовным чадам: «Вы — странники на земле, а я уже дома». Но и в Елизарово он тоже по-прежнему дома. Сюда, к месту его захоронения, многие сегодня идут, как когда-то шли к нему, живому.
Кто создал Вселенную?
В один из ясных мартовских дней, когда хотелось улыбаться выбивающейся из земли зеленой травке и весеннему солнышку, Игорь вернулся домой из лицея явно расстроенным. Он сразу прошел в свою комнату, даже не посмотрев на кинувшуюся к нему навстречу маленькую сестричку Катеньку. Сел за письменный стол, включил компьютер.
- Игорь! – позвала мама. – Быстренько собирайся, а то на вечернюю службу опоздаем. Сегодня будут читать покаянный канон Андрея Критского. Великий пост начался…
- Идите без меня, - отозвался Игорь. – У меня что-то голова болит.
- Ты не простудился? Не заболел?
- Да нет же. Просто устал на занятиях, отдохнуть хочу.
Мама не стала настаивать: вместе с Варей и Катенькой они ушли в храм, оставив Игоря одного. А тут как раз вскоре и отец вернулся с работы.
- Игорь! А ты почему не в церкви? – Удивился он.
Лекарство судного дня
С настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Иверская» в Днепропетровске, доктором богословия, заместителем председателя отдела образования, катехизации и миссионерства Украинской православной церкви протоиерем Николаем Несправой беседует Надежда Ефременко
- Сегодня часто слышишь разговоры о кризисе – не только, кстати, о мировом, сколько о своем, доморощенном. Многие люди боятся того, что может произойти с ними при нашей экономической нестабильности. А можно ли объяснить происходящее с духовной точки зрения? Почему это вдруг на нас свалилось?
— Вы знаете, святитель Николай Сербский сказал однажды, что кризис – это несовременное слово. Оно известно было в древности как «суд». Если взять библейские строки «суд Божий исповем», становится понятно: сегодняшнюю ситуацию можно рассматривать как Божие посещение, предупреждение, даже милость. Господь хочет уберечь нас от худшего. Ведь нам только кажется, что проблемы – и материальные, и духовные — на нас свалились «вдруг». На самом деле, все происходило постепенно.
По собственному велению, по своему хотению
Второкласснику Олежке подарили занятную игрушку. В маленькой круглой коробочке под стеклом дрожала насаженная на тоненькое острие стрелка. Как ни поворачивал Олег коробочку, стрелка упрямо указывала одно и то же направление. Папа объяснил, что это вовсе не игрушка, а такой прибор, который называется «компас». Его действие основано на притяжении магнитных полюсов земли. Намагниченная стрелка одним концом показывает на юг, а другим – на север.
– А зачем мне знать, где юг, а где север?– спросил Олежка.
– Ну, ты же хотел быть путешественником, – начал объяснять папа.– Представь, что тебе пришлось оказаться в незнакомой местности. Например, заблудиться в леcу. Компас покажет направление, по которому нужно идти. А пока осваивай эту науку дома. Ко всему нужно готовиться заранее.
В бутылке из-под молока...
В бутылке из-под молока
Еще неброско, незаметно,
Ютились срезанные ветки.
Друг к дружке жались все. Пока
Воспрянули в наряде новом,
Что грезился им в полудреме
И так всю зиму ожидался,
И восхищенного ждут слова
Кокетливо и свысока.
Не знаю, как мне оправдаться -
За то, что будет коротка
Пора надежды и цветенья.
Обманно ваше воскресенье -
Оно затем, чтоб умереть
Вторично! Но срезала ведь
Не я вас. Я - вас принесла
Уж обреченных. Что за бремя
На совести? Я не хотела зла,
Спасая вас - на время.
Трудный случай
В исправительно-трудовую колонию приехала по полученному редакцией письму, разбираться в одной незадавшейся трудной судьбе. Таких судеб здесь – множество, и все – незадавшиеся, все – трудные. И тяжелым кажется к концу командировки распухший от записей блокнот, потому что в этих записях спрессованы чужие беды, мрак отчаяния и робко пробивающаяся через него надежда на чью-то помощь. Да еще желание справедливости, о которой вряд ли вспоминалось в той, вольной жизни, когда воровали, били, грабили. Теперь вот приходится ответ держать. Ко многим ли в этой обстановке приходит, пусть позднее, но раскаяние?
Этот вопрос я задавала сопровождавшему меня по зоне офицеру ИТК.
— Не скажу, что ко многим, — ответил тот после короткого раздумья. — Но все же с тех пор, как здесь храм открыли, ставших на путь исправления больше стало. Я в колонии семь лет работаю, мне есть с чем сравнивать.
— В колонии – храм? – удивилась я.
Уходит день...
Уходит день… А как он был прозрачен,
Как бел и чист!
И в суете – утрачен.
На что потрачен
Богом данный лист?
Его могли стихи мои украсить
И радость светлая, и наше пониманье.
Возможности так были велики!
Но лучшим намереньям вопреки
От планов тех – опять одни названья.
Как сложна мне порой эта взрослость...
Как сложна мне порой эта взрослость.
Отступить перед ней, непонятной,
В ту наивную, чистую строгость,
Где поступки прозрачны и внятны.
Старый снимок в альбоме заброшенном...
Недотрога, которой все просто,
В нем живет и считает, что может
Дать ответ на любые вопросы.
В этом мире царит справедливость,
И в слепяще-сияющей гамме
Наизысканнейшим сочетаньем
Черно-белый цвета проявились.
То, что было подростку ясно,
Так бывает сейчас размыто...
Не всегда белой ниткой шита
Чья-то хитрость. Где знак опасности?
Но приходит на помощь, как чудо,
Снова знанье забытое детства.
И за это всегда я буду
Перед девочкой той ответственна...
Озарение нежностью
Вначале была вырывавшаяся в небо разноцветная стремительная струя. Потом слышался треск ракет, будто рвался на части плотный картон обступивших небо туч. Небо вдруг вспыхивало изнутри то нежно-розовым, то желто-горячим, то зеленым светом.
Окончился салют, и сразу пошел дождик – густой и мелкий, таинственный в свете фонарей. Вечер был просто пушкинский.
Я шла в гости. Поздравить с Днем Победы двух людей, для которых этот праздник был самым главным после Пасхи праздником в году. В дом, где умели жить светло и мужественно, к двум людям, которые всегда и со всеми были приветливы и радушны. С ними всегда было легко — не той беззаботной, не знающей беды легкостью, а приходящей в их присутствии уверенностью, что любое горе – не окончательно. Что страдание и счастье – вовсе не взаимоисключающие друг друга понятия.
