Елена Шутова. Произведения

Потерявшийся ребенок, самовольно покинувший цветущий сад Отчего дома и оказавшийся на улице беcприютного мира... Ослушался — и был украден. Легкомысленно пренебрег, и вот — жестоко попираем. Забылся на мгновение — и поражен безпамятством, только в сердце осталось щемящее чувство потери и тоски... Это — я, о, Господи!

Тяжко сиротинушке на свете жить! Удел его — милостыня. Милостыню подают милостивые — от щедрот своих: кто копеечку, кто пирожок, кто слово доброе, кто взгляд ласковый... Подают, когда могут, или хотят, или считают нужным... Могут не все и не всегда, хотят — когда хотят, считают же нужным — опять-таки, когда заблагорассудится. Кто был подневольным, поймет, о чем сказать хочу. Видела много людей и добрых, и щедрых, и заботливых в безбедные их времена. Они же, попадая в стесненные обстоятельства, начинали являть совершенную свою противоположность.

— Горько, доченька, на старости лет в приймах оказаться — нахлебником. Но, видно, для смирения мне, во спасение души моей, ведь всю жизнь была ни от кого не зависимой. Трудилась много, здоровье Бог дал. Работу хорошую имела, любимую и высокооплачиваемую. Всех обеспечила — и детей, и сестер, и племянников. Все отдавала. И сейчас бы работала, да глаза не видят, ноги не ходят, голова нет-нет, да и закружится не вовремя, или перепутает что-нибудь. Вот вчера помогли мне туфли купить...

Как бомбить нас начали в Ясиноватой нашей, бежала в чем стояла, спасибо, добрые люди помогли к племяннице в Днепропетровск добраться. А хотела я в тот день на балкон выйти, да прямо передо мною что-то как громыхнуло и вспыхнуло, меня аж в соседнюю комнату отбросило. Слава Богу: не повредилась я, только сильно ушиблась и сознание потеряла. В квартире моей в тот день девушка знакомая была, она иногда останавливается у меня, когда по делам приезжает. Вот и бежали мы: она к себе домой, а я к племяннице Настеньке.

— Простите, матушка. Нет сил: болит,
Печет огнем израненное сердце.
Со скрипом ( как несмазанная дверца
В чулан, где старый хлам битком набит)
И страхом отворяется душа.
Там пыль и грязь отживших предрассудков,
Огарки чувства, горки лет-окурков.
Там день и ночь сменяются, спеша,
А время обездвижил паралич...
Полоской узкой в маленьком оконце —
Зажато рамой перекошенною — солнце.
Бежать мне некуда: затравленная дичь.

    У меня был дом,
    Полон грез и снов.
    Был и стол, и кров
    В светлом доме том.

    Там любовь жила.
    И  без лишних слов
    Всех - друзей, врагов -
    К огоньку звала.
                                                                                                                                                                                           
    Но пришли со злом -
    Проливали кровь.
    Осквернив любовь,
    Обокрали дом.

    И любовь ушла -
    Босиком, молчком.
    Никого кругом.
    Поздно в толк взяла:

    Тьма всегда чужих,
    Где веселья гам,
    Много званых там,
    Да не избранных.

Не буду лукавить, стихотворение написано давно и не связано с трагической гибелью омилийца Вадима Негатурова. Оно посвящено всем искренним людям, ищущим правду Божию, пытающимся жить нелицемерно, поэтому часто оказывающимся под обстрелом то ли дождя и ветра, то ли пуль и гранат. Публикую его здесь с желанием почтить память нашего брата.

Два человека взяли в руки скрипку.
Один — уверенно. Другой — с улыбкой.
Один — на сцене. Перед ним притихший зал.
Другой — на улице. Промокший, замерзал.

Один открыл, но на цепочке, двери.
Другой распахнут был, как тот, кто верит.
Один — как лектор. Он ученостью блистал.
Другой — как мученик. Он сердце распинал.

Весна! Весна — опять открыло солнце
В своем небесном доме чистое оконце.
И вот в душе, на самом-самом-самом донце,
Еще чуть-чуть — и вспыхнет крохотное солнце!

С праздником Светлого Христова Воскресения, дорогие братья и сестры — Господь посреди нас!