А я спешу – за даль мирскую,
Где ветер звездный хлещет вспять,
Я там о нежности тоскую,
По той, что миру – не отнять…
И я прошу, по всем ступеням,
Ни пошлость глупую – зачем?
Ее печать – тоска по венам,
Что ни исправить здесь ничем…
А я спешу – за даль мирскую,
Где ветер звездный хлещет вспять,
Я там о нежности тоскую,
По той, что миру – не отнять…
И я прошу, по всем ступеням,
Ни пошлость глупую – зачем?
Ее печать – тоска по венам,
Что ни исправить здесь ничем…
Звёзды падают в чёрную бездну,
Пролетая над спящей землёй.
Я взлечу иль внезапно исчезну -
Если Свет позовёт за собой...
Миг падения кажется взлётом
В перевёрнутой миром игре,
Восторгаясь фальшивым полётом,
Человек пребывает во зле.
Звёзды падают, птицы - летают,
Крест - спасительный в небо полёт.
Два крыла у души вырастают
Если сердце готово на взлёт.
В немецком городе Meschede семья была привлечена к уголовной ответственности за то, что их дочь Melitta стеснялась посещать обязательные уроки сексуального просвещения. Девочка была отличницей, однако именно эти уроки вызывали у нее отторжение и она прогуляла два таких урока. Сначала учителя силой заставили ее отсидеть один подобный урок, а затем в дело вмешалась полиция и местные власти. Родителей оштрафовали, однако они отказались платить этот штраф. Тогда отца приговорили к аресту на сутки, но он отказался добровольно идти в тюрьму.
Мокрые глаза... медные монеты...
Ворон не кружит над погостом тихим...
Крышкой гроб накрыт, и душа отпета...
Всё спокойно, лишь... рвётся сердце криком...
Когда мадам Грицацуева покидала негостеприимный стан канцелярий, к Дому Народов уже стекались служащие самых скромных рангов: курьеры, входящие и исходящие барышни, сменные телефонистки, юные помощники счетоводов и бронеподростки.
Среди них двигался Никифор Ляпис, молодой человек с бараньей прической и неустрашимым взглядом. Невежды, упрямцы и первичные посетители входили в Дом Народов с главного подъезда. Никифор Ляпис проник в здание через амбулаторию. В Доме Народов он был своим человеком и знал кратчайшие пути к оазисам, где брызжут светлые ключи гонорара под широколиственной сенью ведомственных журналов.
На днях вышел я из дома проветриться. Вызовов у меня в тот день не намечалось. Смотрю, у дверей Наны Ия топчется, стенки обтирает. Я поздоровался и культурно так интересуюсь.
— Калбатоно Ия, вы, наверное, Нану ждете. Может, зайдете ко мне, пока она не появится. Не ехать же вам обратно, на другой конец города.
Ия ради вежливости начала отказываться, а я, в качестве этакого змея-искусителя, — продолжать гнуть свое.
— Зайдите, у меня кофе такой, точно как вы любите.
Бывает, летом странно сердце бьётся –
хоть август не звонит ещё в набат,
а в синеве небесного колодца
ловлю я осени случайный взгляд.
И ветра суховатые ладони
воздушный поцелуй сентябрьский шлют,
и брызги солнца в золотистом тоне
предвосхищают лиственный салют.
И пусть ещё не раз с беспечным летом
по-братски выпьем мы на «брудершафт»,
осенним благодарна я приветам,
и близость встречи празднует душа.
Человек по природе — вопрошающий. Он — пустой сосуд, наполняющийся тем или иным содержанием, в зависимости от своего вопрошания.
Говорят, для появления великих поэтов и писателей необходим великий читатель*. И, наверное, дело не в том, читают этого автора или он пишет пока в стол, важно наличие такого читателя в принципе. Всё человечество выступает в роли читателя, и, если есть хоть один великий читатель среди массы бездарных и равнодушных потребителей, небеса подарят человечеству великого автора.
Человечество — вопрошающий. О чем оно вопрошает ныне? О смысле? О счастье? Пытается ли оно понять свою суть, чтобы следовать ей, или оно довольствуется «свиными рожками» низменных инстинктов?
Образ Божий в человеке — вопрошающий небеса о подобии.
С пигмеями — пигмеем быть,
с волками быть — по-волчьи выть,
с орлами — реять в небесах,
с богами — сеять чудеса.
Мне б человека отыскать,
чтоб рядом с ним собою стать.
Глаза другого смотрят на меня
и ждут чего-то. Встречи или службы?
Я инструмент иль повод к светлой дружбе?
Зависит всё от щедрости огня,
живущего в душе, огню послушной.
Юлии Энгельгардт
Осени запах свежий.
Дышится глубоко.
Друг мой любимый, нежный,
Как мне с тобой легко.
Сердце к планетам рвётся -
Значит, к тебе одной.
Вновь звездопад прольётся.
Осени звук родной
Переиграет хмури,
Трезвости вопреки.
Тихо. Умолкли бури.
Лишь говорят стихи.
21 августа 2013
Запечатленный образ человека, создававшийся в спешке между своими заботами и суетой окружающего мира, живёт своей жизнью в глубине подсознания и ждёт своего часа. И вот, этот небрежный эскиз человека, эта бесцветная чёрно-белая оболочка всплывает в памяти каждый раз как только Самость, горделивое предубеждение, требует от Другого соответствовать наброску-образу.
Не мытые ГУЛАГом,
Мы – средоточье бед.
За кажущимся благом –
Безумие и бред.
Узор речных излучин,
По-над болотом – гать…
Все хочется, как лучше,
А лучше б помолчать,
Не лезть из пекла в пекло –
Не за горами суд.
А мысль наша блекла,
А имя мысли – «блуд».
Коварней искушенья
Не создано еще.
А время к всепрощенью ль
Размеренно течет?
Появилась официальная информация о том, что библиотекари должны создать условия, при которых дети не смогли бы получить доступ к взрослым книгам.
Проект постановления правительства, вносящий изменения и дополнения в законы «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и «О библиотечном деле» разместили на Едином портале раскрытия информации о подготовке нормативных актов, сообщает ProBooks.
В документе отмечается, что соблюдение нормы по удалению от детей на 50-100 метров информации, которая может нанести вред их здоровью и развитию, требует слишком много затрат: капитальную перестройку имеющихся помещений библиотек и необходимость возведения новых зданий, ведь в России повсеместно взрослые и детские библиотеки находятся в одном помещении.
Птица-жизнь машет крыльями, вновь
Рассекая простор временной.
Позади, в обиталище снов,
Вёрсты, вёрсты дороги земной.
Сколько их ещё там, впереди? –
Птице б краешком глаза взглянуть;
Но не в сроке земного пути,
В нём самом, непосредственно, суть.
Для летящих – задача проста:
Не противиться силе ветров,
Покорится тому высота,
Кто потоку отдаться готов.
Кто крылами в бессилье не бьёт,
Вниз не падает, крылья сложив,
Кто смиренно вершит свой полёт,
Тот – над временем, в вечности, жив!
Вера открыла дверь и шагнула внутрь.
«Сколько же лет я здесь не была? А ничего, кажется, не изменилось...»
Неуверенными шагами она двигалась дальше. Прошла вглубь комнаты. Увидела спящего Макара, бессильного, исхудавшего и какого-то непривычно серого.
«Наверное, свет так падает на лицо», — решила она.
В комнате было душно и холодно. Спертый воздух давил на грудь. Вера осторожно подошла к окну и открыла форточку. Ветер сразу же ворвался в маленькую каморку, и свежесть разошлась по углам за считанные секунды. Она прикрыла форточку, боясь выхолодить и без того несогретое жилище.
В то утро я проснулся с четким настроем начать новую жизнь.Но, как точно заметил Игорь Губерман, «к завтраку это проходит». Все-таки я выполз в 8 утра в парк бегать и качать свои киселеобразные бицепсы.
У входа наткнулся на опухшего бомжа. Борода лопатой, костыль, т.к. нет руки и ноги, прикид соответственный, воображайте по вкусу. Он окликнул меня.
— Эй, брат, закурить есть?
Узнав, что нет и выразившись очень кратко, но образно по этому факту, задал второй вопрос.
— А что есть?
Согревалось сердце тёплым Словом,
Наполнялось щедростью Твоей,
Жизнь под Вышним неземным Покровом
Светом изгоняла мрак ночей.
Только луч слегка души коснётся,
Кажется, что светел каждый вздох.
Сердцу превозмочь не удаётся
Власть греха, и вновь – распят мой Бог...
Сорваны побеги в новой битве,
Поселилась тайная печаль...
Сердце болью в трепетной молитве
Открывает вновь святую Даль.
Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!
Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому…
Псалом 41, Стих 2,3
Испытаем и исследуем пути свои, и обратимся к Господу.
Плач Иеремии, Глава 3,Стих 40
…вода, которую Я дам ему, сделается в нём источником воды, текущей в жизнь вечную...
Евангелие от Иоанна, Глава 4, Стих 14.
Никакая дорога земная, с комфортом накатанная,
Не заменит Душе некомфортный, но звёздный маршрут.
Безконечностью* грезит Душа, мир в единство охватывая,
Ищет Вечность Душа, утопая в потоках минут…
Уста возносят слова молитв,
Кладёт усердно поклоны плоть.
А где же сердце? А сердце – спит,
Хотя его-то и ждёт Господь.
А что же сердце? Спешит сменить
Кров Неба, вечность – на суету,
Оно посмело порок простить,
Оно утратило чистоту.
За тонкой сладостью нег земных,
В манящем блеске мiрских оков,
Оно не видит высот иных,
Оно не слышит Господень зов.