Ради Ионы на море буря

Если бы был в те дни Гидрометцентр, то в его сообщении по Средиземноморью был бы прогноз о штиле. Но пророк ступает на борт корабля, и стихия встает на дыбы. Потому что многое можно предсказать, но только не реакцию Бога на поведение тех, на кого Бог внимательно смотрит. Вот ни с того, ни с сего потемнел небосвод и ударила молния. Сотни авиарейсов вдруг отложены на неопределенное время. Мы можем привычно ругать в это время синоптиков за ошибку в прогнозе. Но быть может это новый Иона решил лететь куда-то, прочь от места, куда посылает его Господь? И вот сотни тысяч людей остались на земле, и спят, скрутившись на неудобных креслах аэропорта ради непослушного пророка пока последний не образумится. Так можно думать, если мы непросто читаем Библию, но пытаемся усвоить себе способ библейского мышления.

Голод по всей земле при Иосифе был ради того, чтобы, понуждаемые пустыми желудками, пришли в Египет за хлебом Иосифовы братья.

Затишье

От сплетен соседских бабусь
Страдает какой-нибудь дядя,
А я почему-то не злюсь
На бабок всезнающих глядя.

Я с Музой гоняю чаи
Часами, и горя не знаю.
Все мысли худые мои,
Как змеи, шипя, уползают.

Затишьем весны поглощён,
Не помню о старой обиде,
И хочется в жизни ещё
Хорошее что-то увидеть.

Ах, весна!

Ах, весна,  поспеши, если это возможно,
Приходи, твоего возвращения жду!
Для тебя я открою окно осторожно,
Чтоб увидеть, как ты закружилась в саду.

Чтоб увидеть, как снег разольётся слезою,
Соберётся в ручьи, убыстряя свой бег,
Чтоб увидеть, как небо сверкнёт бирюзою,
И опустит оттенок на искристый снег.

Крылья света

Валерий Залотуха, писатель, кинодраматург, автор сценария к фильмам «Мусульманин», «72 метра», «Макаров» и др., написал роман «Свечка», который вышел в этом году. Прихожанка, принимавшая участие в издании этого двухтомника, принесла мне два увесистых нарядных «кирпичика», каждый почти в тысячу страниц: «Будете читать?» Я принял роман с благодарностью, но поначалу, признаюсь честно, отнесся к нему скептически. И дело даже не в объеме повествования, которое диаметрально противоположно наличию свободного времени, а в моем недоверии к современным авторам. К счастью, я начал читать с начала второго тома и... утонул в повествовании с головой... Отложив второй том, я принялся за первый и — прочитал все «от корки до корки». Удивительный роман, жесткий, проникновенный! Я не считаю, что Православие — это баба Капа в пегом платочке, которая строго следит за тем, чтобы каждый зевающий крестил рот (чтобы не влетел туда бес), чтобы на Усекновение главы Иоанна Предтечи не взять в руки ничего режущего и не съесть ничего круглого; которая каждое промывание костей ближнего сопровождает магической присказкой: «Прими, Господи, не в осуждение, а в рассуждение!» Но и меня коробили некоторые пассажи романа. Не со всем я был согласен, по ходу чтения у меня появлялись вопросы к автору и, оказывается, и автор терпеливо ждал, когда я закончу чтение, он тоже хотел пообщаться со мной, интересовался моим мнением, как говорила все та же прихожанка...

Март

Солнышко сияет
В небе голубом,
Незаметно тает
Рыхлый снег кругом.

Чинят птицы в рощах
Гнездышки свои,
Пёрышки полощут
В лужах воробьи.

Птичий гомон слышен,
Карканье ворон,
Хор котов на крышах
Да сосулек звон.

В сумраке сером божница

В сумраке сером божница
Скрыта. Какие грехи?
Ветер такой, что не спится —
Сердце полно чепухи.

То, как ужаленный, вскочишь,
Смотришь в оконный проём,
То вдруг возьмёшься средь ночи
Срочно писать ни о чём.

Завтра забот — выше крыши,
Только тебе наплевать,
Если сейчас не напишешь,
Вспомнишь ли это опять?

Крестный отец

Протоиерей Евгений Н., новый настоятель кладбищенского Свято-Лазаревского храма, уединившись в том самом кабинете, где еще совсем недавно, почитывая Мережковского и Андрея Белого, сиживал его трагически погибший предшественник, протоиерей Александр Кузнецов, предавался мрачным раздумьям. Он думал о том, что сегодня вечером ему опять придется совершать Богослужение, так сказать, для Ангелов. Ведь всем известно — они незримо присутствуют на каждой церковной службе. Кажется даже, будто, чем меньше в храме прихожан, тем больше Ангелов. В таком случае, Богослужения отца Евгения посещают одни Ангелы. Потому что почти все прежние прихожане Свято-Лазаревского храма покинули его. Первой ушла городская интеллигенция, чьим духовным отцом был покойный протоиерей Александр Кузнецов. Причем ушла отнюдь не тихо и незаметно, как это в обычае у людей простых и неученых, а по-интеллигентски. То есть, громко хлопнув дверью. И ославив отца Евгения на всю Михайловскую область этаким новым Дантесом, который расправился с отцом Александром, как из зависти к его уму и учености, так и ради того, чтобы самому стать настоятелем Свято-Лазаревского храма. Улики налицо: их отец Александр мертв, а место покойного занял отец Евгений. Что тут возразить? Все равно не поверят… да и поди их теперь сыщи!

Я люблю Украину, как прежде

Я люблю Украину, как прежде,
В каждой веточке вижу её.
В каждом листике мамина нежность
Мне с утра воробьями поёт.

Мне дороже журчащее поле –
Самых чудных, неведомых стран.
И, гуляя лесами, невольно
Исцелял свою душу от ран.

Только знаю, что лишний отныне
Я средь тех, кто в Европу идёт.
И такая досада нахлынет,
Что не понял я свой же народ...

Тень

«Тень проходящего Петра.
Деяния Апостолов гл.5 ст.15».

Рассвет был чуден, начинался день,
Цвела сирень неистово, духмяно.
Катилось утро яблоком румяным,
На все, вокруг отбрасывая тень.

И как змея, извилиста, длинна
Тень заползала подо что угодно,
Была предмету своему подобна,
Ему служила преданно она.

Мэрцишор

Январские забылись фейерверки.
Сегодня люди все, как на подбор —
Колышутся у сердца бутоньерки.
Начало марта, полдень, «мэрцишор».

Мелькают на одеждах то и дело
Приветливые искорки весны.
Весь город тонет в цвете в красно-белом
На фоне неземной голубизны.

Что в политике принадлежит не только ей

«Политика — дело грязное, а Церковь должна быть чистая». Простая фраза, с которой трудно спорить. Между тем, если вы съедите ее, словно конфету, вам придется заодно съесть и начинку. А начинка вот какая: «Влиять на жизнь Церковь права не имеет. Марш в красный угол под иконы молиться, и чтоб из угла не вылезать!» И поскольку начинка явно отравленная, стоит разобраться с самим лукавым тезисом о «тотальной грязности политики» и невозможности для Церкви пачкаться делами земными.

Во-первых, политические нюансы плотно вшиты в евангельскую историю. Без знания тогдашней политической ситуации в мире и на Святой Земле невозможно понять, что такое перепись Августа, благодаря которой Господь Иисус родился в Вифлееме. Непонятно, кто такие сотники римской армии и чего они гуляют по улицам городов Израиля, кто такие мытари и за что их не любили, почему первосвященники выбирались на год, а не пожизненно. Можно было бы упрекать Предтечу: мол, оно тебе надо какого-то Ирода обличать за какую-то Иродиаду? да пусть, мол, спит, кто с кем хочет, а ты — человек духовный, думай о чем-то небесном.

Страницы