Полуостров
История афонского монашества насчитывает более полутора тысяч лет. Древние предания утверждают, что первые монахи пришли сюда ещё в IV веке, во времена римского императора Константина Великого. Сегодня на Афоне живут монахи разных национальностей, больше всего, конечно, греков.
Письмо второе. Маленькое благословение — немного «орешков»
Богословие есть слово Божие, которое воспринимают лишь чистые, смиренные и духовно возрожденные души, но не красивые рассудочные слова, составляемые с помощью филологического искусства и содержащие в себе юридический или мирской дух.
Искусственные слова ничего не говорят душе человека, как не может разговаривать красивая статуя, разве что если слушатели очень мирские и удовлетворяются просто красивыми речами.
Богословие, которое изучается как наука, обычно исследует предметы с исторической точки зрения, и потому понимает их внешне и, поскольку при этом отсутствуют подвижничество в святоотеческом духе и внутренний жизненный опыт, наполнено сомнениями и вопросительными знаками, ибо никто не может умом постигнуть божественную благодать, если сначала не будет подвизаться, чтобы её ощутить и чтобы она начала в нем действовать.
В Великую субботу Танька с Сержем ходили в храм. А после службы батюшка освятил куличи. А потом мама с папой еще немного задержались и сказали им побыть в песочнице у самого храма.
На бортике песочницы сидела хмурая Варька. Она не делала куличи, не строила город и замок, а ковыряла песок носком ботинка. И возила лопаткой туда-сюда.
— Ты чего? — спросил Серж у Варьки.
— Ничего, — ответила Варька и хлюпнула носом.
Таня добавила:
— Тебя кто-то обидел?
— Никто меня не обидел, — буркнула Варька и отвернулась.
Серж с Танькой стали лепить куличи, а Варька тоже не выдержала и стала лепить вместе с ними.
— А чего ты такая? — спросил Серж через некоторое время.
— Родители поссорились… — тихо сказал Варька.
— Помирятся.
— Не-а.
Серж протянул Варьке самую любимую формочку в виде лошадки. Варька взяла и улыбнулась, правда, совсем чуть-чуть.
— А ты молилась? — Танька почувствовала себя самой старшей.
— Я письмо Богу написала.
Еще за 700 лет до Рождества Христова пророк Исаия предсказал крестный подвиг Спасителя: «Он был презрен и умален перед людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53)
Милые омилийцы! Это, так сказать, опыт соавторства. Катя Тихонова - отличница литературного клуба - еще только учится стилю и образности. А идеи – прекрасные. Вдруг вам понравится наш дуэт. А еще здесь творческие продукты этого моего литературного клуба (он уже в прошлом, увы) Присылаю прямо по своему газетному материалу.
Из детской рубрики издания «Православное слово в Нижнем Новгороде»: ДУНОВЕНИЕ, рубрика юных мечтателей.
Дуновение… - Дуновение – это благословение свыше? Дуновение – это порыв летнего ветерка? Дуновение – это наша новая рубрика! Дорогие ребята, сегодня у нас в гостях не затейница бабка Марья, а целая стайка «внучат» - мальчишки и девчонки воскресной школы при нашем соборе Александра Невского. Литературные опыты этих талантливых юных прихожан и открывают творческую страничку для детей.
Бархатное небо удивлённо смотрело огромными глазами-звёздами на занесённую снегом деревню. Казалось, что и без того низкие дома, изо всех сил старались прижаться как можно ближе к земле, стать незаметнее. В этот рождественский сочельник ни одна молитва не возносилась к небу, ничьи глаза уже который год не искали в нём самую большую и яркую Звезду. Люди спали чутко и тревожно , сквозь сон прислушиваясь к скрипу чужих шагов. Кто бы это ни был – усталый путник, бродяга, заблудившийся ребёнок – никто не зажжет ему навстречу огня, не ответит на робкий стук в дверь. Путник иногда останавливался, и сняв со спины свою тяжёлую ношу, отдыхал , подняв глаза к небу, шептал что-то замерзшими губами, как бы прося у кого-то совета. С трудом переставляя ноги по глубокому снегу, он уверенно двигался к известной ему цели. И действительно, в маленьком замерзшем окошке одного из домов теплился едва заметный огонёк.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
О том, как я чудом избежал смерти
На этот раз Галерий лично принимал меня во дворце, в охотничьей комнате, украшенной росписями и мозаиками. Почти во всей сценах охоты участвовала разгоряченная, длинноногая Артемида в короткой тунике. Только теперь, глядя на ее обнаженные колени, я догадался, почему мой Никифор выделял ее из числа других богинь.
Все ложа в зале были застелены шкурами тигров, леопардов, и других убитых на охоте зверей, а из стен довольно безвкусно торчали бивни слонов и головы мертвых кабанов с оскаленными клыками.
Галерий возлежал на медвежьих шкурах и его огромный живот вздымался под туникой, как живая подушка.
Впрочем, цезарь находился в комнате не один. За его спиной сидел прелестный смуглый мальчик лет девяти. От скуки он то и дело засовывал орех в медвежью пасть, словно хотел угостить зверя, но тут же испуганно отдергивал руку.
Номенклатор – раб, объявляющий о прибытии посетителей, назвал мое имя, и Галерий тут же разлепил глаза и взял из моих рук свиток. Но тут же сунул его ребенку и приказал:
Так устроен мир и, быть может, именно поэтому существует традиция взывания к святым. Они — такие же люди, как мы, но принявшие в себя Христа — умеют быть вопрошающими перед Господом. Именно поэтому, возможно, пришлось воплотиться Сыну Божьему — чтобы смог человек стать воистину вопрошающим пред лицом Отца Небесного.
Хорошо написанный материал всегда является ответом на чью-то нужду, чей-то вопрос: познания истин не даются праздно испытующему уму. И как же дорог творческому человеку действительно вопрошающий собеседник. Он дарует шанс воистину уподобиться Творцу — сотворить ответ вопрошающему.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
О том, как сделал неожиданный выбор
Однажды Лукий показал мне новенькую серебряную монету с изображением всех четырех правителей:
– Обрати внимание: из всех четырех только старина Диокл изображен с нимбом вокруг головы. Могу представить, как это злит моего «папочку»…
– Но разве они не друзья? – удивился я простодушно.
– Еще чего! Максимиан до сих пор не может ему простить, что пришлось переселяться из Рима в Медиалан. Он спит и видит, как бы снова вернуться в столицу… Поверь мне, ждать осталось недолго. Как только Максентий достигнет совершеннолетия, в стране начнутся великие перемены.
Именно тогда я осознал, что снова стою перед выбором.
- Куда бежишь? Достали «этажи»?
- Лечу от них, как птица на свободу!
- Ты мне потом, хоть что-то расскажи, -
Сосед махнул зонтом по небосводу.
Сплошной туман снаружи и внутри,
Как будто сердце заодно с природой.
Погода - дрянь, и мысли-пузыри
Сегодня соответствуют погоде.
Ещё не вечер, и плохой прогноз
Изменится на день благоприятный.
И я увижу старый абрикос,
И дворик свой, красивый и опрятный!
Безглазый судит безухого, безрукий — безногого, слепой — глухого, хромой — кривого, глупец судит хитреца, подлец — брехунца, злодей судит простофилю — так уж заведено в мире.
Пришел чудак — все сделал не так: не смотрел на пороки других, дело доброе сделал для них. Захотел, чтобы мир стал теплей, чтобы радостней жилось всем, веселей.
Набросились на него, закричали, во всех грехах обвиняли: безглазый кричал, что без глаз он, безрукий кричал, что без рук он, злодей упрекал за злодейство, дурак обвинял в дуралействе….
И такая игра без конца у забывших про Бога-Творца.
Борис Чичибабин и Иосиф Бродский — как ключевые фигуры русской поэзии конца ХХ века
Я не собираюсь сталкивать лбами двух замечательных поэтов, устанавливать, кто из них нужнее нам.
Задача у меня иная: хочу, если не вычислить, то хотя бы догадаться, что завтра ожидает русскую поэзию, по какой дороге она пойдёт в ХХI веке.
И тут же — вихрь возражений. Не много ли я на себя беру? Не попаду ли я в поисках ответа на заданный самому себе вопрос в такие дебри, из которых не выбраться? И разве у поэзии
И вообще стоит ли гадать на кофейной гуще, что завтра произойдет с русской поэзией?
Зачем? Что от этого изменится?
Беседа с игуменом Игнатием (Душеиным), благочинным VIII округа Калужской Епархии
В IVвеке, при императоре Константине Великом, христианство стало государственной религией Римской империи. В результате этого в христианской среде стали появляться новообращенные язычники, чей образ жизни был далек от чистоты веры. Тогда некоторые ревностные христиане, удаляясь от мирских соблазнов, стали уходить в пустыни. Так было положено начало монашеству или по-русски иночеству, то есть иному, духовно совершенному образу жизни.
О том, что же такое монашество, мы беседуем с игуменом Игнатием (Душеиным), благочинным VIII округа Калужской епархии.
— Отец Игнатий, как правильно переводится слово «монах»: «один», «одинокий» или «единое»?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
О том, как я начал служить Галерию
С затаенным страхом ожидал я приезда в Никомидию своего неведомого покровителя — Галерия.
Большую часть года Галерий жил в собственной резиденции в Сирмии на Саве, неподалеку от дунайской границы, откуда управлял Дунайскими провинциями, Иллириком, Македонией, Грецией и Критом. Оттуда он отправлялся и в свои военные походы, время от времени наведываясь к старшему августу.
И первым делом они затевали с тестем большую кабанью охоту, которая приравнивалась к священному ритуалу.
Когда Диоклетиан был ещё простым легионером, он как-то получил от галльской друидянки предсказание, что станет императором, если убьет на охоте кабана. И хотя предсказание давным-давно сбылось, август по-прежнему при каждом удобном случае охотился на диких свиней, а Галерий — обожал на обед полусырое кабанье мясо с кровью.
О кровожадности Галерия вообще ходили жуткие слухи.
Удел стиха – искусно примечать
Все то, что от простого глаза скрыто,
Что в суете житейской позабыто,
Что тихо носит вечности печать.
Удел стиха – струиться как родник,
Маня к себе свежайшим слогом смелым;
Тревожить мир обыденности серой,
Не оскудев до мелочных интриг.
2009
Случается: стих не ложится легко,
И сердце снедает тревога,–
Ведь знаешь, насколько еще далеко
До точного, ясного слога.
Бывает: весь мир предстоит обойти,
Усердствуя снова, и снова,–
Чтоб к емкой строке восхищенно найти
Единственно верное слово.
2009
Мне сказали, что тебя не стало,–
Отошел ты к Богу, далеко…
И печаль, как лезвие кинжала,
Поразила сердце глубоко.
Но прощаться, право, мы не будем,
Смерть вольна не всех остановить,–
Ведь добро, что насадил ты в людях,
Продолжает в нашем мире жить.
2009
На свете радость неизбежна…
Давно и прочно знаю я:
Любовь встречается с надеждой
На перекрестках бытия.
Но угадать безумно сложно
В глазах заветное родство;
Наверно, только и возможно,
Что на Святое Рождество!
Стоял сочельник. Литургию еще не служили. Светло и золототуманно было на улицах Нижнего Новгорода. Под праздник вернулись морозцы, сменив долгую оттепель. Надежда стояла у окна. Белая кошка по имени Цаца сочувственно подталкивала ее круглой мордашкой под руку. «Кошка, подружка Ленка, работа инженера-программиста, еще квартира-«гостинка» - вот и все достижения, все сокровища. Хорошо, но мало. Любовь-то где?! Ждет подруга – поехать? И что? Опять на Елку с ней и ее детьми; в театр с ней и ее мужем… Господи, ну за что я «на краю чужого гнезда», как Тургенев?! Мне тридцать один, я проживаю не свою жизнь и выйти из нее не могу! Не сложилось.»
Истра в ризе тополиной –
Иордань! – Светла, чиста…
Храм парит над всей долиной,
Как знамение Христа.
Здесь и крест, и гроб Господен –
Воскресенья торжество…
И душе благоугоден
Свет спасенья своего.
У Голгофы плакать вправе -
В черном женщина стоит
В самом сердце русской яви,
Среди солнечных ракит.
Воздух веет тайной древней,
Будит душу – ну, восстань!
И девчушка из деревни
Тихо входит в Иордань.
2008, в паломнической поездке.
«Труден и тернист творческий путь поэтов. Им предназначено улавливать в сердцах людей неясные,
едва лишь ощутимые звучания, которые порой непонятны даже их носителям, но осознаются ими
в дальнейшем уже со слов поэта. Поэт же обязан услышать эти звучания, понять их, отлить их
в стройную форму и возвестить мощным колокольным звоном своего творческого дара».
Епископ Александр (Милеант)
Ещё в 90-х годах прошлого века от книготорговцев можно было услышать фразу: «Поэзия умерла, она больше не нужна людям»… Если вдуматься, какие страшные слова!.. А ведь они отражают внутреннюю сущность людей времен «перестройки», ради золотого тельца заложивших свои души в ломбард бездуховности и бескультурья. К счастью, остались ещё те, кого радует и влечет к себе колокольный звон, а не звон монет…
