Омилия

— Дед Вить, а когда ты умрешь, кому достанется твоя машина?
 — Илюша, наверное, тебе.
 — Дед Вить, а ты когда умрешь?
----------
Из комнаты доносится истошный рев четырехлетнего Алешки. Щеки мокрые от слез. Брови скучились над сморщенной переносицей. Побелевшие пальцы сжимают в обоих кулаках помаду. Поворачивает страдальческое лицо к прибежавшей маме и, всхлипывая, спрашивает:
 — Мама, а когда ты умр-р-решь, кому помада твоя достанется?
 — Ну, одна тебе, а вторая Маше, наверное.
 — Вот так, Маха, — Алешка торжествующе трясет кулачками в сторону старшей сестры. — Не только др-р-ря тебя все будет. Мне тоже надо.

Я много зла встречала на пути,
И часто падая - вставала,
Казалось, сил уже идти
Мне по земле недоставало.

И слезы горькие душили,
И рвался крик из глубины,
А рядом люди все спешили,
Увидеть первый дождь весны.

Но странно, глупые паденья,
Меня учили понимать,
Осознавать, что все сомненья,
Нам подаются, чтоб принять

Смиренно боль за ту награду,
Что приоткроет к Богу путь,
С надеждой в светлую отраду,
Я принимаю эту суть.

Ты мне явился ангелом. И что же?
Узнала вскоре: вовсе не похожий.
На ангельский характер твой. Лицо же
Вполне казаться воплощеньем лика может.

Но этот свет?! Я видела! На самом деле!
Ты был им озарен, когда смотрели
Мы на дитя, что мирно спало в колыбели.
Но нет его… Привиделось ли? Мне ли?

Ты видел свет? Моя душа сказала,
Что образ твой средь тысяч лиц узнала.
Она светилась и от счастья ликовала.
Ты видел свет? В моей душе любовь сияла.

РОМАШКИ

Здесь ромашек – целое
Море – посмотри!
Лепесточки белые,
Солнышки внутри.

Ног босых касаются
Нежные цветы,
Не помять стараюсь я
Этой красоты.

КЛЕВЕР

Клевер в разнотравье
Розовый цветет,
В воздухе мельканье-
Бабочек полет.

В вихре кружит весело
Красок карусель,
Слух ласкает песенкой
Мне жужжащий шмель.

ОДУВАНЧИК

Робкий одуванчик,
Желтый сарафанчик,
Стебелек зеленый…
В солнышко влюбленный

Он вдруг побелеет,
Полетит скорее,
Ветром унесенный,
Будто невесомый. 

Какая-то раздвоенность природы:
Уже не зной, ещё не холода.
Но, слава Богу, радует погода,
Осенний дух наполнил города.

Базары, рынки, жёлтые маршрутки,
Как правило, забитые с утра…
Хозяйки, фрукты, овощи, закрутки,
А я под вечер к берегу Днестра.

Любуясь переливами заката
В оранжево-малиновой реке,
Я эту красоту земли, ребята,
На русском воплощаю языке.

И потому печалиться не буду
По разным безобидным пустякам.
Рождаются стихи из ниоткуда
И я лечу куда-то к облакам…
2011

Радуга

Солнышко, играя
В капельках дождя,
Радугой сверкает.
В небо уходя,

Связывает вместе
Речки берега
Мостик поднебесный –
Радуга-дуга!

-Да не надо им в лужу-то, в лужу-то не сыпь!

Задираю голову. В открытое окно балкона третьего этажа сквозь крону еще зеленой верхушки березы на меня смотрит мужчина лет шестидесяти. Я внизу, забыв про все дела, кормлю воробьев семечками, которые нашла в кармане.
-Ты им к дереву, на землю кидай! – командует мужчина.

-Да они тут купаются, в луже-то!
-Ишь, купаются! Осень ведь поди. Глупые.
-Забавные!

-Вот смотри - еще налетело… (строго) Кидай к дереву, говорю. Кто ж в луже-то есть будет?
-Я кидаю-кидаю. Только докинуть не могу – лужа-то большая.
-Ничего – кидай. Ай-какие - клюют! Будто не ели никогда. Целая стая уже. Им мешка три надо – тогда насытятся. А так все – баловство.
- Хоть немножечко!

ЦАРСТВЕННЫМ МУЧЕНИКАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ*

Лилией белой и нежной
В черной трясине болот,
Вы засияли в мятежном
Омуте лжи, нечистот.

Страшное это гниенье
Душ не коснулось святых,
Только просили терпенья
Дать им, в молитвах своих.

Ложь, клевета и измена
Не одолели Любви
Их, за Россию смиренно
Жизни отдавших свои.

-------------------------------
* - Это стихотворение родилось под впечатлением дневниковых записей Великомученицы Императрицы Александры: «Даже среди этого мира, погрязшего в грехах и пороках, возможно сохранить эту святую чистоту. « Я видел лилию, плавающую в черной болотной воде. Все вокруг прогнило, а лилия оставалась чистой, как ангельские одежды. В темном пруду появилась рябь, она покачивала лилию, но ни пятнышка не появилось на ней». 

Ты флейта, милая, ты скрипка!
Едва коснусь – и тотчас звук,
Вибрируя, слетает зыбко
Из-под моих неловких рук.
И потрясенья не пытаясь
Сокрыть, смычком восхищена,
Паришь ты, трелью наслаждаясь.
Не всем такая блажь дана.
Ты – красота, ты – упоенье,
Неординарен твой талант.
И создаётся впечатленье –
Тебе не нужен музыкант.
Не нужен… Двери отворяю,
В келейную ступаю мглу,
Себя молитвой проверяя…
А скрипка старится в углу

Нас разделяли и друзья, и города,
Непонимания безжалостные руки.
Быть вместе мы старались не всегда,
Но неизменно ощущали боль разлуки.

Ты постоянно был в сетях одних страстей,
Меня терзали и калечили другие.
На перекрестке наших двух путей
Стояли ангелы намерений благие.

Мы не вошли – ворвались на одном
Дыханье сердца в храм Любви, но под венцами
Мы не стояли. А рубиновым вином
Не причащались – жажду утоляли.

Как одиноко! В чаше – пусто. Есть вина.
Но не любви святой причастного вина.

Представляю начало жития преподобного Сергия, изложенное для детей 8–10 лет. Такую работу пишу впервые, и мне бы очень хотелось узнать мнение читателя — можно ли так пересказывать житие святого? Интересно ли будет детям читать? Спасибо!

БРАТ

«Уж не знаю, Кириллушка, что за дитятко у нас будет» — тихонько говорила мать отцу. Они со Стефанкой только вернулись из церкви. Было воскресение. Отец приболел немножечко и на Литургию с ними не пошел. И сейчас Мария, так звали Стефанкину маму, в белом праздничном платке и в широком голубом платье, прикрывающем её круглый живот, сидела с отцом на скамеечке возле дома и рассказывала происшедшее в храме, а Стефанка рядом возился с котом. «Мы на службе в притворе стояли с другими женами, батюшка из алтаря вышел Евангелие читать, и тут как младенчик-то во чреве моем заверещит! — мать легонько погладила живот.

СОЛНЫШКО

На востоке круглый год
Утром солнышко встает,
Умывается дождем,
Катит огненным шаром

По небесному пути,
Чтобы к западу прийти.
Вечерком ложится спать
В облака – свою кровать.

ЛУНА

Ночь на небе темно-синем
Испекла румяный блин?
Из космической корзины
Прикатился апельсин?

Или блюдце золотое
Засияло в вышине?..
Фантазировать, порою,
Так занятно при луне!  

ЗВЕЗДЫ

В небе черном, бархатистом
Звезды яркие блестят,
Ночь мерцаньем серебристым
Украшает свой наряд.

Свет таинственный, далекий,
Призывая и маня,
К устремлениям высоким,
В небеса зовет меня. 

Быстро проходят этапы жизни
Счастью навстречу… но чаще – мимо.
Душу к иной устремив Отчизне,
Тикает время необратимо.

Как отличить нам святое семя
От пустоцвета хлопóт бумажных?
Судьбы людей превращает время
В реку, куда не вступают дважды.

Мало кто, проповедь зла отринув,
Дар чистоты сохраняет с детства,
Верным Отцу пребывает сыном…
Многим же – сразу подай Наследство.

Кто ты? Насколько далёк от рая?
Где твоё имя и как звучало?
Все мы умрём,
                        и тогда познаем:
Смерть – полноты бытия начало.

15.09.2010 г.
 

Машина с песком уже подъезжала к деревне, а упрямый замок на воротах ну никак не хотел открываться. Битых полчаса мы с соседкой Люсей безуспешно взывали к его совести, крутили, вертели, смазывали маслом, уговаривали и даже угрожали. Тщетно. Совершенно выбившись из сил, начали было искать альтернативный вариант разгрузки машины за пределами участка, как вдруг раздалось спасительное:

— Помочь?

Пьеса для детей среднего и старшего возраста ко Дню славянской письменности и культуры

Действующие лица: Константин (Кирилл), Мефодий, Константин в детстве (мальчик лет 10), правитель мусульман со свитой, мусульманский мудрец, немецкий священник.

Сказитель (напевно)
(Если ребенок умеет обращаться с гуслями, можно вступление сопровождать игрой на гуслях)

Взять бы гусли мне, гусли звонкие,
Гусли звонкие, сладкогласные,
Спеть бы песню мне о былых годах,
Песню чудную, песнь прекрасную.

Вас потешу я словом искренним
О делах давно уж минувших дней,
Родилась когда наша письменность,
Слово Истины воссияло в ней!

Часть 1. Детство братьев

Ищет крошки голодная стая,
И узором покрыто стекло…
Много праздников глупых я знаю,
Много пиршеств никчемных прошло.

Жизнь празднуя от безнадеги,
Мы сблудились, скурились, спились,
Не несут нас короткие ноги
К горизонту, в небесную высь.

Голос разума – тише и тише –
Тщетно морщится узенький лоб…
Дремлет голубь на кромке под крышей,
Вспоминая всемирный потоп.