Омилия

БЛОХА

Музыкант был Левша из-под Тулы,
Написал для блохи партитуру.
Но на ухо медведь
Наступил ей, и петь
Уж не сможет блоха из-под Тулы.

ПОЭМА

Кулинар знаменитый в Сан-Ремо
Приготовил к обеду поэму:
Рифмы нет, и размер плоховат,
Да местами язык грубоват,
Но зато гениальна поэма!

КРОКОДИЛ

Рассказала коза крокодилу,
Как скучна ее жизнь и уныла.
Добрый был крокодил,
Он козу проглотил, -
Жалко стало козу крокодилу!

СОЛИСТ

Жил солист с тонким вкусом в Мукачево.
И под пение арий на даче он
Помидоры солил, кабачки,
Скрипки, ноты, кларнеты, смычки.
Мастер был тот солист из Мукачево!
 

Я люблю вашу тень, ваше солнце, луну и звезды,
Не меняйте меня на пластинку чужой зимы!
Это сладко и страшно — земля, и вода, и воздух…
Разожгите огонь… ненадолго, хотя бы взаймы!

Я не плачу слезами — я лишь соревнуюсь с дождями…
Плачу цветом акаций — всухую, без всяких там грез.
Прививали мне: а) романтизм; б) модерн… остальное — гвоздями
Прибивали (на память), не вспомню, а был ли наркоз?

Я очнулась в саду чьей-то юности, нежной и пряной:
На все стороны света — аллеи темней и темней…
Как же хочется, друг, распрямиться, душою воспрянуть!
Если сам это сможешь, прошу, не забудь обо мне…

Когда я была маленькой, а было это уже очень давно, моя прабабушка рассказывала мне стихотворение-молитву. Оказалось, я помню его наизусть. Недавно думала, чтобы рассказать ребенку на ночь для успокоения и вдруг вспомнила. И надо же, ведь уснул сразу.

Стихотворение звучит так:
Ложуся я спать на Синайских горах,
Три ангела в Головах
Один видит, другой слышит, третий скажет:
Батюшка Сампсон, пошли приятный сон.
Боже, я устала, иду на покой
Отче, очи мне закрой
И с любовью надо мной
Будь хранитель верный мой
И сегодня без сомненья я виновна пред Тобой
Дай мне всем грехам прощенье
Телу-сон, душе -покой.

Человек я излишне любопытный и интересующийся... набираю строки стиха в поиске на яндексе и нахожу... что вторая часть стихотворения очень похожа, ну может отдельными словами только отличается, на протестантский псалом:
Я устал, иду к покою,
Боже очи мне закрой
И с любовью будь со мною ,
Будь Хранитель верный мой.

И сегодня, без сомненья,
Я виновен пред Тобой:
Дай мне всех грехов прощенье,
Телу-сон, душе-покой.

Как же научиться мне любить,
Неземной любовью пламенной?
Как же свое сердце ей открыть,
Спящее под тяжкой глыбой каменной?

Как же научиться без роптания,
Все что было, есть и будет принимать?
Как души моей ненужные терзания
Научиться сразу унимать?

Как же гордыню в себе побороть,
Первой слово прости сказать?
Не стараться словами в ответ уколоть,
И обиду на ближних своих не держать?

Как же научиться всегда улыбаться
И гореть хоть малым огоньком,
Радость, мир и свет нести стараться,
Ну, а если плакать, то тайком…

Научи меня, Боже, молю!
Той любви, что приходит с небес
Той, что покроет собою всю душу мою,
и весь мир исполнит чудес.

Помоги мне, Боже, любовь обрести,
Ту, что не завидует, не ищет своего,
Ту, любовь, что может все перенести,-
Каплю той, что у Тебя и Сына Твоего… 

У подножия высокой скалы, на которой от самого низа и до стремящейся в бесконечность верхушки, росли острые треугольные камни, сидела красавица Ахинокард, последняя из рода де Нокард. Слегка удлиненная голова ее с вытянутой мордочкой почти лежала как на подушке на торчащем из скалы огромном камне.
На первый взгляд могло показаться, что она просто спит и видит прекрасный сон, но сквозь полу сомкнутые веки ее узких, но необыкновенно прекрасных глаз, было видно, что она вовсе не спит, а ее сосредоточенный взгляд устремлен куда-то внутрь себя, будто она всматривается в неведомые глубины своей памяти, пытаясь разглядеть что-то очень важное, без чего невозможна не только ее собственная жизнь, но и существование самого вверенного ей мира.

Чудесное время года – весна! Зеленые поля, заливные луга, склоны гор покрываются всевозможными видами цветов. В воздухе растворяется благоухание их дивных ароматов. Яркие анемоны с крупными белыми, розовыми, фиолетовыми цветами, благородные ирисы, красавицы фиалки, изящные орхидеи, царица роза, нежные белые лилии – вся земля будто расцветает и становится похожей на прекрасный цветочный ковер.
Если прийти на цветочный луг в теплый весенний день и очень внимательно прислушаться, можно услышать, как шелестят лепестки и листья, стебельки цветов и трав, приводимые в движение легким весенним ветром. Для простого слушателя это лишь обычный весенний шум. Но внимательное и чуткое ухо человека желающего слушать в этом цветочном гуле сможет расслышать неспешные разговоры, радостное пение, а также слова возмущения, сожаления и даже плач.

Мне исполнилось пять лет!
Если детям пять –
Это много или нет?
Не могу понять!

Утром чипсы кушал дед,
Я прошу, чтоб дал.
«Вредно! – слышу я в ответ, –
Ты пока что МАЛ!» 

За обедом долго ел
Я бульон с лапшой,
Говорят: «А ну, быстрей,
Ты уже БОЛЬШОЙ!»

Телефон мобильный взял,
Чтобы поиграть,
Мне сказали: «Еще МАЛ,
Можешь поломать!»

Слезы брызнули - рекой!
Я обижен был!
А они: «Такой БОЛЬШОЙ  –
Нюни распустил!»

Я полез через забор,
Только вдруг упал...
Мне сказали: «Высоко
Рано лазить – МАЛ!»

Брюки я порвал до пят,
Дырку показал...
«Ведь БОЛЬШОЙ, - мне говорят, -
А штаны порвал!»

Мамочке хотел помочь
Дырку зашивать.
«Нет, ты МАЛЕНЬКИЙ еще», -
Мне сказала мать.

Как же это понимать:
То большой, то нет!
Подскажите, как узнать,
Где найти ответ???

Есть на земле счастливый край,
Где не бывает вьюги снежной.
Всем существом стремлюсь в тот рай.
Он на земле и безмятежный.

Там в теплых солнечных лучах
Под голубым раздольем неба
Качают нежно на руках
Цветы мою любовь к тебе, мой...

Хрупка, как алый дикий мак.
Не рви, чтоб в доме насладиться.
Она цветет безбрежно так,
Когда над ней летают птицы.

Лишив земли живой цветок,
Ты приготовить сможешь зелье.
Забудешь все. Но выйдет срок.
Жестоким будет день похмелья.

Дай руку мне - и алым морем
Туда, где землю встретит небо,
Любви цветущим диким полем
Уйдем от прозы были в небыль.

Он всегда выходил на прогулку два раза в день в одно и то же время. Высокий худой старик с прямой негнущейся спиной, в жестко шуршащем прорезиненном плаще. В незапамятные времена такие плащи даже были модными, их ценили за непромокаемость, надежность и прочность. Старики редко покупают новые вещи. И вовсе не потому, что перестают интересоваться своей внешностью. Выглядеть хорошо хочется в любом возрасте. Но часто приходится мириться с тем, что денег хватает только на необходимое.

Почему по всей земле радость и веселие? –
Потому, что празднуем Христово ………… (Воскресение).

«Христос Воскресе!» - радостно всеми произносится,
Это первыми узнали жены ……………………(мироносицы).

Ангел возвестил: скажите всем скорее,
Что Христос воскрес, всех встретит в ………………..(Галилее).

А потом пришли ко Гробу, тоже очень рано
Два апостола, то были Петр с ……………………… (Иоанном).

Вход во Гроб Господень стража охраняла,
Ангела увидев, в страхе ………………………..(убежала).

Ангел белоснежный, вид его – как пламень,
Приступил ко Гробу, отвалить чтоб …………….(камень).

По пути в Еммаус два ученика
Встретили Христа: Клеопа и ……………………(Лука).

Я держу в руках миниатюрную простоволосую блондинку с накрашенным лицом, в мини-юбке.

— Что это? — удивляюсь.

— Это мне папа подарил! Барби! Классная правда? — радостно делится Наташа.

Наташка приехала ко мне в монастырь в свои осенние каникулы. Она — моя племянница. Ей девять лет. Конечно, я её очень ждала. Ведь можно сказать, Наташку я вынянчила. У сестры семейная жизнь с самого начала не клеилась, и я возилась с Наташкой — младенцем, Наташкой — карапузом, Наташкой-первоклашкой. Таскала её повсюду с собой. А как стала в храм ходить — и Наташку с собой брала. Она — ничего, терпеливая. Помню, ей лет пять было, мы на службе стоим, она маленькая такая, мне по пояс наверное, стоит тихонечко, крестится серьезно. А я её в макушку целую, как сама наклоняюсь, перекрестясь. Она глазенки поднимает, улыбается. Хорошо нам было тогда. А потом — я уехала уехала в другой город, затем - в монастырь. Сколько лет прошло? Три года?

На землю тень упала молча,
От туч, закрывших небеса,
Свершилось время: кто захочет,
Спасен из пут. Блестит роса.

Прохлада утренняя тает,
У Гроба Господа – толпа,
Воскрес! Смотрите, улетает
Ночная мгла. И не упасть

Не может мир, теперь прозревший,
К ногам Того, Кто спас живых,
И всяк, проказою болевший,
С надеждой ждет. Буран затих.

ПролИлась ливнями на землю,
Времен иных младая суть,
Крестом страданий всяк приемлет,
К свободе вечной светлый путь!

Святыня грозная сияет,
Над миром зла вознесся Крест,
И каждый странник пусть узнает,
Что нет таких далеких мест,

Куда бы свет не изливался,
Всяк дом надежду - да хранит!
Ты слышишь? Тихо постучался…
Христос к земным давно спешит.

Тут иконы дышат Богом,
Тут народ стоит крестясь.
Здесь подумаешь о многом:
Где твоя, где Божья власть,
Где твоё былое имя,
Где Его благая честь.
Тут надежда не остынет,
И с любовью вера здесь.
Тут буян смиренно замер,
Тут свечной горящий лес,
Тут священник, будто ангел,
К нам спустившийся с небес.
Трудно пастырем быть ныне –
Мир не тот, земля не та.
Мы на родине-чужбине,
Наша доля – маята.
Нестерпима эта мука –
Теплохладность. Но сейчас
Мнится, что протянет руку
Бог в одиннадцатый час.
Вы служите, вы кадите,
В восковых свечных лесах.
Потерпите, потерпите,
Вам зачтётся в Небесах.

Доклад прочитан на третьей международной конференции «Церковь — Богочеловеческое общество», посвященной наследию митрополита Сурожского Антония (Блума) (23—25 сентября 2011 г.)

При осмыслении сегодняшних проблем церковной жизни, при попытках решения этих проблем обычно предлагаются два выхода: евхаристичность и общинность. Действительно, вне общины, без постоянного соотнесения себя с являемым в Евхаристии Христом, без соединения с Ним общины в Таинстве Причащения Церковь невозможна. Но многие и совершенно правильные мысли о евхаристичности и общинности, к сожалению, имеют не такое, какое хотелось бы, выражение в повседневной церковной жизни. Да и в самом практическом осуществлении евхаристичности и общинности наличествует нечто, что заставляет задуматься.

На перекрёстке между светом и светом
я встретила тебя
между тьмою и тьмою.
Мы нашли друг друга
между смелостью и трусостью,
между счастьем и страданием,
между любовью и ненавистью,
между жизнью и смертью.
Мы хотели жить
и стремились умереть
друг в друге,
чтобы жить.
Но не умирали.
Это было страданием
и мукой.
Мы тянулись сердцами,
как руками
и отталкивались плащами
и кружевами,
как ноги отталкиваются от земли
во время ходьбы.
Мы двигали свет и тьму
навстречу друг другу,
и свет отодвинул тьму

Ночь опускалась на предгорья,
Снег поглощал сиянье звезд,
Неторопливо ветер спорил
С простором. Свежесть нес.

А на дороге мать стояла,
Смотрела вдаль не первый день,
Листва неспешно облетала,
И разрезала землю тень.

Она ждала родного сына,
Что шел с войны. И таял снег,
Да в небе - тучи-исполины
Все ускоряли легкий бег.

Случилось чудо, сын вернулся,
Но тем счастливей эта быль,
Что кто-то был, кто не проснулся,
Что кто-то горечь пил, как пыль.

За тех та женщина молилась,
За тех на звездах – высота
Как отраженье счастья снилась,
За них жива пока мечта.

Всех матерей о главной встрече,
И не заменит злата звон,
Любви такой, за это свечи
Наполнят светом все кругом.

(Стихотворение из цикла "Времена года. Православный календарь")

Темных туч ряды сомкнулись гневно,
Ветер застонал, померкло солнце:
Всемогущий Бог, Творец вселенной
В руки человеков предается.

До конца испив страданий чашу,
Претерпев насмешки, бичеванье,
Агнец Божий за грехи за наши
Как злодей ведется на закланье.

На кресте распят… Позорней смерти
И ужасней в те века не знали,
Слов страшней не может быть, чем эти:
«Боже! Для чего Меня оставил?»*

Матерь Божья у креста стояла,
Боль пронзала душу непрестанно,
«Жено, это – сын Твой!» - Бог сказал Ей,
Взглядом указав на Иоанна.**