…Ты забыл, как, убежав от суеты
Томных скверов, светских сплетниц – площадей,
Нарушителями стали я и ты,
Преступив в лесном законе сто статей?
Помнишь, как скрипел взъерошенный сугроб,
Где я звёздам пела, ты мои стихи
Не читал – коверкал, не жалея троп,
И пугал осины посвистом лихим?
Недавно я узнала, что слово «мама» в китайском языке состоит из двух иероглифов, которые означают «женщина» и «лошадь». Такое остроумное сочетание сначала развеселило меня, а потом я вспомнила историю про женщину-лошадь и задумалась. Перескажу эту историю вам.
Во время преподобного Макария Египетского один порочный человек воспылал страстью к благородной женщине. Она была верной женой своему мужу и не отвечала на оказанные ей знаки внимания. Тогда влюбленный обратился к чародею со словами: « Или сделай так, чтобы она стала моей, или так, чтобы её бросил муж…».
Различными заклинаниями чародей пытался приворожить женщину к обольстителю, но тщетно - его чары были бессильны. Она по-прежнему любила только мужа. Тогда чародей прибегнул к последнему средству. Теперь кто бы ни посмотрел на эту женщину, он видел бы перед собой лошадь.
И.Р.Г.
Во сне ли мне привиделось или наяву то было — не знаю, только, как прихлопнул мних таракана, тот умер, да все ж не совсем. То ли потому, что тараканы — существа живучие (кто о том не знает?), то ли потому, что сказочные герои — существа неуязвимые и бессмертные (кто в это не верит?), то ли просто-напросто потому, что читатели продолжения просят, да желательно — со счастливым концом (кто это опровергнет?) — поди разбери. Только, как бы то ни было, а после своего убиения очнулся таракан и пополз незнамо куда неведомой дорогой...а может, и не он пополз, а лишь его тараканья душенька. Хотя, есть ли у тараканов душа — о том лишь Един Господь ведает, а я вам всего лишь сказку сказываю. А на сказку-побаску, как и на пословицу, суда нет. Так что, буде что в ней не по нраву вам придется — не взыщите! Не любо — не слушайте, только сказывать не мешайте!
Идёт и плачет горько женщина по улице.
Мороз февральский гонит в спину ветром злым.
Ей одиноко, ей беда повсюду чудится.
Мечты разбились, разлетелись, словно дым.
Ждала наивно и тепла, и понимания.
Взамен своё тепло хотела отдавать.
Но оказалось — нет... Нет даже сострадания,
Не говоря о том, чтоб грешную понять.
Сказал мудрец давно — не ждите благодарности,
И вас минует осужденья злостный грех.
Но плачет женщина, что на пороге старости
Ненужной стала вдруг, как прошлогодний снег.
Придёт домой, уткнётся носом в плечи мужнины.
Откроет душу, нарыдается ему.
И после голос будет «в нос», как у простуженной.
«Ты мне всегда нужна, — ей тихо скажет суженый, —
Да Богу нашему, лишь Богу Одному».
19.02.12
На краешке какой-то там земли...
У краешка какого-нибудь моря -
Лежит округлым камешком в пыли
Зародыш неизведанного горя.
Лежит себе тихонечко и ждёт -
Спокойно так лежит, не шелохнётся -
Покуда враг его не подберёт...
Или дурак случайно не споткнётся...
Но бросят в воду и - пойдут круги
До ничего не знающих окраин...
Не допусти, Господь, убереги!
Нет, поздно...
Подобрал - какой-то Каин...
Взгляд постороннего
Фома уверен — в Ране перст его,
а за углом
уже шипят чужие:
«Где это видано ходить дырявым?»
Индюк
- Бал-балды, - ворчит индюк, -
Не могу найти утюг!
Надо мне погладить фрак,
Без него я – как тюфяк!
Мы сегодня с петухом
Слушать оперу пойдём,
Выглядеть достойно там
Надо важным господам.
Встретился мне однажды
Солнечный человек...
Сердце болело от жажды,
В вечность скользил снег.
Рядом – чужие лица,
Льдинки уставших глаз.
Падали на ресницы
Капельки звёздных страз.
Шла по дороге зыбкой...
Жизни безумный бег
Остановил улыбкой
Солнечный человек.
Он улыбался плача
И раздавал тепло.
С ним было всё иначе,
С ним было всё легко...
Он навсегда оставил
В сердце моём огонёк,
Чтоб раздавала пламень
Тем, кто в пути одинок...
Стал твоей неразгаданной тайной
Полудетский взволнованный взгляд,
В поднебесье враставший, бескрайний,
Не желавший банальных наград.
Ты искала пути по печалям,
Измеряя дорожную пыль,
Спотыкаясь в преддверии дали,
Проживая секундную быль.
Однажды неразумная Морока*,
Признав саму себя святым пророком,
Решила миру указать на «Кто есть кто»
И вышла с речью на арену Шапито.
Потупив глазки, в строгой стойке «смирно»
Предстала дива пред очами мира.
И заявила: — Я — звезда и свет прогресса:
Пророк, учитель да к тому же — поэтесса...
— Чем подтверждаете? — речь оборвал вопрос.
На что, Морока не стерпев, пошла вразнос —
Кто не согласен?! — ножками топочет,
Из штаников выпрыгивает, квохчет —
В стриптизе истина! Долой мораль!
Кто — против, тот для мира враг и враль!
— Вот малахольная! — слышна из зала фраза.
— Честь потеряла, так Господь забрал и разум!
Мораль сей басни такова:
МорОк не слушай, Голова!
Морока — ноль. Её слова
Дели, как делишь ноль на два!
"Человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх" /Иов.5:7/.
Как страшно хаос угнетает душу,
Нет счастья в мире
Ни на море, ни на суше...
Нас гложет адский мрак
Страстей бесплодных,
И в райских кущах
Притаился змей голодный...
И нет исхода из тюрьмы
Бесцельной жизни,
И иссушает тело
Нищета души
Без мысли...
Предлагаю вам, дорогие читатели, угадать время написания и фамилию автора книги, в которой содержатся вот такие сюжеты:
1. Два авантюриста с криминальным прошлым пытаются ввязать главу небольшой фирмы по торговле посудой в авантюрное предприятие по добыче золота в местных лесах. Однако, дело, спонсором которого уже готов стать этот человек, на самом деле является чистейшей фикцией. В действительности же средства доверчивого спонсора должны пойти на печатание фальшивых денег, изготовлением и сбытом которых и занимаются водящие его за нос авантюристы.
2. В провинциальной гостинице двое молодых «новых русских», желая отпраздновать выгодную сделку, в уверенности, что «с деньгами все возможно», в полночь требуют себе в номер шампанского, переполошив из-за этого всю округу.
3. Единственная дочь богатого предпринимателя оказывается вовлеченной в секту, члены которой на своих тайных собраниях занимаются развратом...
Вырежь меня из цветной бумаги,
это не сложно, поверь.
Пусть пальцы твои разгладят
на моей спине свежий клей,
и пусть две яркие ленты
украсят мои бока,
чтобы я был тебе заметен
даже сквозь облака.
А в моё бумажное сердце
ты чувство полёта вложи,
немного отваги и веры
и чуткости доброй души.
Вложи к небесам устремление
и верность руке твоей...
Поверь - меня сделать мгновенье,
я жду. Твой воздушный змей...
Земным ангелам-молитвенникам
Ваши плечи,
ваши крылья —
наши крылья,
наши плечи.
Силы в вас —
не человечьи:
божьи крылья,
божьи плечи...
Это случилось за несколько дней до казни на Голгофе. Последнюю неделю своей земной жизни Иисус провел в Иерусалиме, вместе с учениками. Под вечер он уходил ночевать в пригород — на Елеонскую гору. Вот что говорится в Евангелии: «По утру же, возвращаясь в город, взалкал. И, увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла» (Евангелие от Матфея, глава 21, стихи
Видели мы одного чудного мужа. Он жил в маленькой пещере, в которой возможно было помещаться только одному человеку. К нему во время его трапезы обыкновенно приходила волчица, и редко когда зверь этот ошибался, не попадал в обычный час употребления пищи. Ожидала всегда волчица у входа в пещеру столь долго, доколе пустынник не выносил ей остатков от трапезы своей: тогда она лизала его руки и уходила, как бы исполнив долг свой и получив утешение.
Случилось, что святой отлучился на довольно продолжительное время из пещеры, провожая посетителя — брата, и возвратился только к ночи. В этот промежуток приходила волчица к обычному часу трапезы. Ощутив, что келия пуста, что господин её находится в отсутствии, она вошла в пещеру, тщательно отыскивая обитателя. В пещере висела корзинка из пальмовых ветвей с пятью хлебами. Из этих хлебов один волчица достала и съела; затем, совершив преступление, ушла. Пустынник, возвратившись, увидел, что корзинка повреждена и что недостаёт одного хлеба. По оставшимся крохам от съеденного хлеба он легко угадал виновного. Справедливость подозрения подтвердилась последствиями: в следующие дни волчица не приходила по обычаю своему, не решаясь в сознании дерзновенного поступка прийти к тому, кому она нанесла оскорбление.
Душа - безумно сложный механизм -
Колёсики, цепочки приводные,
Противовесы, гирьки золотые,
Сверкание гранёных колб и призм.
Не суйте пальцы...Не понять секрет,
Как всё устроено... Сие оставьте Богу.
Ведь так или иначе - к эпилогу
Он разглядит устройство - на просвет.
Несите бережно, не окунайте в грязь
Оправленную в тело драгоценность.
Оправа для души - тщета и бренность...
Вот предъявить бы душу - не стыдясь.
Не дорожите суетностью дней,
Что манят нас цветами у обочин...
Придёт зима и... станут дни короче...
Что мы в конце предъявим у дверей?
Если леденец вынуть изо рта и засунуть в карман (как случалось в детстве), то уже через минуту он будет облеплен мелким сором, и сунуть его обратно в рот не будет никакой возможности. Подобным образом облепливаются чуждым смыслом слова, и со временем уже трудно понять смысл прямой и непосредственный. Вкус леденца заменится вкусом сора. К. Льюис в книге «Просто христианство» писал, что в XIX веке «джентльменом» называли каждого мужчину, живущего на доходы с капитала и имеющего возможность не работать, неважно, был ли он галантен и образован или нет. Можно, то есть, было, не вызывая смеха, сказать: «Джентльмен X — порядочная скотина». Но сегодня это слово иначе, как с воспитанностью и порядочностью, не ассоциируется. Подобные метаморфозы сопровождают бытие термина «фарисей».
«...Счастье находится в нас самих, и блажен тот, кто понял это... Счастье — это чистое сердце, потому что такое сердце становится престолом Божиим» (свт. Нектарий Эгинский. Путь к счастью, 1).
«Счастье и несчастье зависят от того, сколько ты имеешь Любви» (старец Симеон Афонский).
«Люди обыкновенно не столько наслаждаются тем, что им дано, сколько горюют о том, чего им не дано» (В.Белинский)
Как странно устроено время — для кого-то оно слишком быстротечно, а кому-то кажется, будто стрелки часов остановились...
Жар-птица заката на синем холсте
Рассыпала звёздное просо
И, день унося на горящем хвосте,
Серп лунный согнула вопросом:
Куда улетает? В какой стороне
Скрывается жаркая птица?
Быть может, сгорает звездой в вышине,
Чтоб новой зарёй возродиться?
А вдруг это пламенный дух – Серафим,
Достигший земного чертога?
И души усопших восходят за ним
По небу в обители Бога?..
………………………………………..
Настанет пора – прозвучит и во мне
Заката печальная кода,
Но верю: восстану я в будущем дне
С прекрасною песней Восхода.
