Омилия

Мне говорят, что надо
Принять безумный пир,
Но станет ли наградой
Упавшее в надир?

И норовят коснуться
Уколами подмен,
Нам всем дано проснуться
В разломах перемен.

Делись со мною тем, что знаешь,
И благодарен буду я.
Но ты мне душу предлагаешь —
На кой-мне чёрт душа твоя!..
(М. Лермонтов. «Из Шиллера», 1829)

Да, человеку и собственная душа — непосильное бремя, что уж говорить о чужой. Вспоминается диалог из «Так говорил Заратустра» (Ф.Ницше, 1885):

«Заратустра отвечал на это: „Я люблю людей“.
А почему, спрашивается, удалился в лес я — и стал отшельником? — воскликнул святой. — Разве не потому, что чересчур любил людей?
Сейчас я люблю Бога: людей я не люблю. Человек, по-моему, существо слишком несовершенное. Любовь к человеку привела бы меня к погибели.
Заратустра отвечал на это: „Разве я сказал что-то о любви? Я несу людям дар!“
Не давай им ничего, сказал святой. Лучше возьми у них что-нибудь тяжкое, взвали на себя и неси вместе с ними — это будет для них всего лучше: вот только будет ли это лучше и для тебя тоже?
А уж если ты хочешь дать им что то, то давай не больше жалкой милостыни, да еще и заставь их поунижаться, выпрашивая ее!
„Нет, — отвечал на это Заратустра, — милостыни я не подаю. Я для этого недостаточно беден“.
Святой стал смеяться над Заратустрой и говорил: Как же, гляди — так они и примут твои сокровища! Они не доверяют отшельникам и не верят, что мы приходим дарить дары.»

Ах, непреклонная, опять молчали
Вы так надменно и легко,
Укутанная в глупые печали,
От горя мира – далеко.

Вокруг услужливо и зло шутили
Пажи в раскрашенных трико,
И юмора резиновые мили
Слова пружинили в отскок.

* * *

— Шелестова, погоди, Шелестова, не плачь... Не реви, я говорю.

Андрей вылез из раскопа и неловко затоптался около рыдающей Лены.

Он терялся от вида плачущих женщин, не зная, как себя вести, и как утешать. Мама никогда не плакала, а с другими женщинами он предпочитал общаться по-дружески, не переходя грань задушевных отношений. Наверное, трусил, боясь пережить большое разочарование, пусть так. Но припоминая, сколько раз он был свидетелем женских слёз, смог вспомнить только подружку Ленку Кузьмину из детского сада и приятельницу Софу, оплакивающую сумочку с ключами от съемной квартиры. Гуляя с Андреем по Дворцовому мосту, Софа зазевалась на свадебный кортеж, и сумка спикировала в воду, покрытую бензиновыми разводами.

Беспечно прожитые дни…
Вас нежно молодость любила,
На вас растрачивала силы,
Но в Лету канули они.

Беспечно прожитые дни…
Вы будто счастьем нас касались,
Но вышел срок, и оказались
Бездумной шалости сродни.

Беспечно прожитые дни…
Вы нас прельстить сумели рано.
Прошли, как сон, оставив раны
И грёз угасшие огни. 

6.03.2011 г.

(Ирине Журавлевой)

Бежит и жизнь за хохотуньей осенью.
Бежит... тихонько покрывая проседью...
За летом лето... отшумело... прожито...
Смотрю на фото... там моложе мы...

Года все больше в лицах отражаются.
А в волосах сединок прибавляется.
Друзья... Как жаль, что вы уже не молоды,
Что юности померкло золото...

А вот и сам... что скажешь ты мне, зеркало?
Быть может, просто ты так искаверкало?
Ужель и я плыву рекой печельною?

Ах осень... хохотунья славная...

Ну, подумаешь, вот откровение,
Кто там че напророчил - не знаю,
А... ну да... за тоскою осеннею
Вспомнил я... кажется, Майя...

Или нет... перепутал с Ацтеками...
Ну, да впрочем, к чему мне их бредни.
Будет все тип и топ с человеками.
А не так как в их глупой легенде.

Все путем, этот свет не закончится,
Мы еще доживем до апреля.
В общем, выбростье в мусор пророчества,
Мы не все еще в жизни успели.
 

Было сказано тако - Погибла Великая Русь!
Топоры и дубины защита ль - от кованой стали?
Только русичи шли... и без счёта в боях погибали...
Но - на вилы вздымали пришедшую гнусь.

Было сказано также - скудеет Великая Русь...
Ни порядку, ни правды... поборы кругом и мздоимство...
Но, крестясь, сторонились чванливого, мерзкого свинства...
Честных всё-таки больше... и Русью, как прежде горжусь!

Было сказано много... Но вновь колосятся поля...
Никому не убить прорастающей в сердце надежды!
Было много и всяко... но пусть и не будет - как прежде...
Будем жить! Это всё-таки наша земля...

Звёзды загораются лишь однажды и долго дарят свой свет, струящийся в бесконечность.
Он долго смотрел на бледную точку в ночном небе и ему казалось, что эта точка — его маленькая, мерцающая жизнь, раздающая свой тонкий, еле уловимый свет. Он улыбнулся, ведь даже его имя Зерах означало «сияние»...

Каменистый обрыв, на краю которого сидел статный пожилой мужчина, находился на окраине небольшого южного городка, утопающего в зелени садов и множества соцветий экзотических цветов. Ночная прохлада царственно вытесняла дневную жару, как будто спорила с вечным зноем — кто в этом мире хозяин... А хозяином в том жарком городе считался богатый торговец Алон, тучный, небольшого роста мужчина средних лет. Алон держал в страхе весь город, и каждый житель почитал Алона за своего спасителя, хранителя, учителя и благодетеля.

Стремительно рушится время,
иссякла людская любовь.
Несёт человечество бремя
Земных непосильных оков.

Но в этом плену окаянном,
Среди малодушия, зла
В порыве одном, покаянном
Вновь радость душа обрела.

Вот входит трёхлетняя Дева
В Святая Святых - в Божий Храм.
И в Таинстве новая Ева
Рождается в Вечности Там.

Ты — мой путь,
я — твой путь.
Мы в пути ищем суть.

Радость ищем в пути,
чтоб дойти,

чтоб пройти
испытанье путём.

И сказать на краю:

я любил,
я любим,
я люблю:

мы — вдвоём.

В рассказах священника Ярослава Шипова нередко героями становятся учителя и директора школ. Встречаются они автору документальных рассказов и очерков в самых неожиданных местах: на обочине дороги у поломавшегося грузовика, в доме председателя колхоза одного «грязного степного сельца» [1, 161], в храме и школе. О встречах с учителями повествуют и священники, со слов которых отец Ярослав записал несколько своих рассказов.

Беседа о воцерковлении с игуменом Нектарием (Морозовым)

Для многих из нас Церковь — неизведанная планета. Большая, величественная, но, к сожалению, часто совсем чужая. Именно поэтому с настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» игуменом Нектарием (Морозовым) мы решили поговорить о воцерковлении. Зачем человеку церковная жизнь и как к ней приобщиться? Как нужно читать Евангелие, чтобы сердце не осталось глухо к евангельским истинам? Как научиться молитве? Достаточно ли приходить в храм только для того, чтобы поставить свечи?

— Отец Нектарий, вокруг нас много людей колеблющихся, которые не могут четко определиться, верят они или нет, хотят они сделать шаг за порог Церкви или церковная жизнь не для них. Можно ли этим людям дать какой-то общий совет? Митрополит Антоний Сурожский в одной из своих бесед формулирует такой вопрос: каким образом неверующий человек может загореться желанием искать то, о чем как неверующий он и понятия не имеет? И действительно, каким образом? Можно ли предложить какой-то «рецепт»?

— Мне кажется, что о рецепте можно говорить только применительно к человеку, который сам ищет ответы. Ведь не бывает так, чтобы мы шли по улице, а нас догнал врач и начал выписывать рецепт. Сначала надо прийти к врачу. То есть первичным должен быть личный поиск. Совет можно давать, только если человек просит об этом. Иначе наши слова будут восприниматься как вторжение в область личной жизни и свободы.

А на дороге, как прежде,
Камень лежит, указуя -
Прямо пойдёшь ты  в надежде -
Мир потеряешь, рискуя.

Если направо дорогу
Выберешь,не сомневайся -
Друг не придёт на подмогу,
С дружбой навек попрощайся.

Если решишься налево
Ты повернуть, ради славы -
Деньги запачкают небо,
Жизнь станет словно забава.

Каждый тут выбрал дорогу,
Но через время смотрю я -
А на тропиночке к Богу
Камень лежит, указуя...

Я осознала на мгновенье,
Как много дней еще идти,
Средь обжигающих сомнений,
Как тяжело в себе найти,

Ту, что проста в словах и мыслях,
И для которой - Бог Отец
Для каждого земного смысла
Предвосхищает свой венец.

Пьеса для детей

Действующие лица: мама, дети на праздничном утреннике (детей может быть любое количество) и елочные игрушки (8 положительных героев и 4 отрицательных).
Елочные игрушки – положительные герои: 2 Ангела, 3 пастуха (молодой, средний, старый), 3 волхвов: Валтасар (юноша), Мельхиор (зрелый муж), Гаспар (старик),
Елочные игрушки – отрицательные герои: Бабка Ежка (старая атаманша, молодится, часто смотрится в зеркало), Леший (развязный стиляга с дебильным выражением лица, ходит постоянно в наушниках, дрыгает головой или всем телом в такт рэпу, который слушает), Домовой (обут в домашние тапочки, когда нет реплик – постоянно во что-то играет на ноутбуке, носит его всегда с собой), Русалка (развязная особа, вульгарно одетая и вызывающе накрашенная).

            "Русь святая,  храни
             веру православную,
             в ней же тебе утверждение".
             Св. Афанасий (Сахаров)

Алыми каплями слёзы бессилия
Застили очи, рубаху крестильную
В цвет багряницы окрасили. Зарево
Зверем взметнулось и… заживо…
За-жи-во…

Звон погребальный…
И нет больше силушки...
Мать – на Кресте!
Распинают Россиюшку...