С утра, только глянуло солнце, чухан и бобыль Сухопаркин - на ногах, прыгает по кочкам в прилукской низине и кнутом стягает тощих коров, чтобы не рассыпались кто куда. К двенадцати часам, сдав бабулькам-дояркам на подой стадо, он подрядился за три сторублевые бумажки препроводить к Ошалелому ручью табун ипподромных лошадей на водопой. По пути пошумел на горлиц и воробьев, нахально роющихся в кучах сохнущего после намолота зерна. Остервенело закидал птиц кусками шлака, оглыдками корневищ, вырванными бульдозером из земли, и ссохшимися ошметками земли. Потом, когда бабки ушли с бидонами тёплого молока за спиной в станицу, он, воротившись, вскинулся опять гоняться за резвыми коровами и собирать их в кучу. К вечеру чумной и осатаневшый от усталости Сухопаркин приполз в свою бобыльскую хату без ног и без рук, завалился на кровать, не снимая затасканных по буеракам сапог и не срывая с головы запревшую от пота дарённую поповскую скуфейку. Откуда-то сверху на него пала дрёма, тяжелая и тревожная. Ему казалось, что он спит и не спит, дремлет и не дремлет, храпит и не храпит. Вроде все чует, но веки поднять нет сил, а тело - свинцовое, чужое.
Проваливаясь между сном и явью, он видит чудодейственную картину, будто бредут по прилукской низине зашоренные вахлаки – Стая и Стадо. У Стаи – каленые подковы, рога топорщатся тюбетейками, хвосты выложены из модной гранитной крошки - не чета Стаду. Но и Стадо тоже не ударила в грязью по лицу – на спине крылья, клювы орлиные, перья павлиньи, летят поверху, над макушками тополей, лепёшки на головы сбрасывают.
- Здорово, мутанты ! – Обращается Стая к Стаду.
- Доброго здоровица, дегенераты сизокрылые ! – Отвечает Стадо Стае.
Стоят друг перед другом, красуются, мух клювами и хвостами гоняют. Сухопаркина не замечают.
- Ну что расскажите, мутанты, геномные ? – Спрашивает Стая. – Как вам живётся в этом дебильном миру ?
- Так себе… ничего, живём на молекулярном уровне, атомы расщепляем и аминокислоты упражняем гнильём и срамьём, недавно встретил Табун. Вот кому плохо так плохо.
- Это почему же ? Им же на сходке плавники, жабры выдали новые и в командировку за крабьими клешнями почётно угнали.
- И не спрашивай ! Выселили Табун из моря. Живёт на суше. Плавники сохнут, жабры пухнут… Дыхать нечем. Блеск чешуи истлел. Тоскует о прежнем и жалуется на Толпу. Эта дура совсем их замордовала.
- М-да... дела... А я на днях встретила Рой. Ржёт бешено, слезьми истекает. Тоже того - жалуется на толпомордых. У него все хуже и хуже. Гривы истёрлись, подковы ракушьем облепились, хвосты истрепались. Хотят в море, да Толпа не пускает, говорит, что Рой все море загадил неэкологическими отходами.
Вдруг из яви в сон выворачивает Толпа разношёрстная и блукастая. Стройно вырулила, погавкивая и поскуливая. Шлёпают по лужам - шеренга – в шеренгу. Муравейники топчат, и осиные гнезда сбивают с деревов. Бригадир, вожжами правит, стегает плётью и кричит дико: «А ну, твари гавкучие, шевелись, забью до смерти !»
- Ей, Толпа, ты почто Рой и Табун забижаешь ! С моря выгнала, в море не пускаешь… ржут они там жалобно, жабры пушат от зноя… - Замычала дико Стая и задёргала бычьими хвостами.
- А у меня приказ ! – Отвечает бригадир Васька за всю толпу. - Всех тех, кто не домашние - стягать и гнать от морей взашей.
- Куда там… че не начальник… буде брехать то зазря… мы тут тоже не с алюминиевыми ногами, а с вострым сознанием. Знаем ваши толповые,
тазобедренные штучки. Вам бы только кого забить до смерти, чтобы желудок хавчиком залепить до сытости…
- Ты это брось, Стая. У меня не надо громко шуметь. Я тут заглавный над вами - стаями, роями, табунами и стадами… поставлен сюда с казенным кнутом самим Рамапитеком ископаемым. Как скажу, так и будеть. Потому что у меня зараз приказ ! И я его придерживаюсь и доглядываю за им. А вы, копытные и пернатые, сторонись, зашибу !
У Стада и Стаи сразу же нутро взыграло. Коровы полезли на быков, быки в панике защебетали клювами, а Стадо охолонила крылья и с испугу расселась по периметру Стаи и как попало лепёшками траву окучивает, бивнями щелкают. Вонь так и попёрла по округе. Срамно задышалось.
- Что за приказ ? Не пужай ! – Огневившись, возмутилось Стадо.
- Приказ высшей меры экологический, всех к ногтю, кто смеет окружающую среду поскудить и вонью травить. А ну, безмозглые, хоронись, зашибу ! Буду властвовать пока в явь не командируюсь!
Стоит бригадир во весь рост, широко расставив кривые ноги и кнутом охаживет Толпу. Те, получая за просто так кнутовые щелчки, отирают лапами морды от крови, улыбаются и гавкают сквозь взлохмаченные нервы:
- Слава бригадиру ! Всех к ногтю ! Всех в стойло ! Васька, жми на нас ! Мы только кнут понимаем ! Не будешь стегать, либералами станем и Родину продадим !
- Забьёт же до смерти гавок, сабочачьих, не проснуться им в яви… и будут там до смерти блукать. - Говорит Стадо Стае.
- Так о тож… - опасливо косясь на бригадира, загупотела Стая. – Порвёт кнутом всех на портянки, потом за нас примется ! Давай лажу словесную в его уши заложим, пусть мозгами поскрипит.
- А это как ?
- А вот так… Слухай, что я ему сейчас залеплю, - загундосила стая. – Эй ты, Толпа, обмороченная, слухай нашу стайную трепотню… Намедни были в море, на дне ракушки клещнями дёргали для поддержания экономики прилукской низины. Так вот проплывал мимо рептилий лишайный вместе с рамопитеком лохматым, и они нам сказали, что вышел новый приказ !
Бригадир, толповый, перехватил оконечность кнута и встал, подбоченясь. Глаза его так и вонзились в Стаю. Толпа, увидев, что кнут над ними уже не плескается, разогнула спины и выдохнула:
-Фу, ты ! Кажись угомонился начальник. Перекур, братья, расслабьтесь.
- А ну гутарь, вражина, шо за приказ ! – Напрягшись, выдавил из себя бригадир.
Стая поднялась с периметра и слегка отлетела чуть на задки, в подбугорье, где открывался майдан, похожий на приплюснутую кастрюлю на голове.
– Так это… приказ такой вышел в свет, убойный… хочешь верь, а хочешь не верь – теперь, согласно ему, нет ни яви, ни сна, а есть только – дно морское и велено бригадиру валить отсюда, до особого распоряжения.
- Я такого приказа не получал ! Враки всё это !
- Он до тебя ещё не дошёл, застрял где-то в рассылках электронной почты… Обязательно получишь. А кто его не выполнит, тот в первых рядах заляжет в ракушках для воспроизводства пивных раков…
.... Сухопаркин, услышав о приказе, встрепенулся и подскочил на кровати, как ужаленный. В хате было темно, за мутным оконным стеклом рядилась луна, звёзды россыпью бодяжили черноту, часть мигало, а часть просто светило холодью и безучастьем к земным делам.
- Приснится же такое... - проговорил он хрипло вслух. - ну и морды у этих Стай и Стад. Будто демоны - покарёженные и изогнутые. А чё они хотели - я таки и не понял... Чую, эти упыри выгоду ищут... Меня хотят извести и с работы изгнать...
По его лицу струился пот, скуфейка ещё больше взмокла, а к подошвам сапог взлиплись ошмётки полыньи, иван-чая да пырея пополам с прилукской грязью.
- Тоже мне пугальщики, жизнью зашлёпанные ! Кого хотели развести !? Я тут самый главный среди коров и лошадей ! Вот они у меня где ! - сжав кулак, Сухопаркин погрозил куда-то в потолок. - Захочу - всех к ногтю ! А захочу сам уйду из пастушьего дела. Брошу все и командируюсь куды глаза глядять...
Ишь вы ! Во сне уже угрожаете! Не выйдет у вас, так и знайте ! Чичас вот возьму и заявление об увольнении напишу.
Поднявшись над кроватью, он начал шарить руками по столу.
-Та где ж она, чертяка... ручка эта, вчерась ее клал у пепельницы, а теперь нема... А я напишу, напишу. Покажу им как над обездоленным бирюком смеяться! А то за моду взяли эти коровы, лошади и воробье - в дремоте угрожать... Не выйдет...
Повалив со стола на пол алюминиевую кружку и эмалированную кастрюлю с солёными огурцами, разлив рассол, он таки нашел ручку и клочок бумаги.
Вышел с ними в захламлённый и поросший пыреем и ивняком двор. Луна, как и прежде трогала серебром уснувшую станицу, дворы брехали собаками, а вдали, за буераком шумела трасса "Ростов-Дон". Сухопаркин сел обрубок дерева. Луна была полная, светила достаточно, для того, чтобы видеть ручку и бумагу, а вот букв, которые он выводил, щурясь, - было не разобрать. Но Сухопаркин продолжал двигать ручкой наугад, приговаривая:
-Ничего, ничего... Я и всем покажу, как приказы мои оплёвывать...
Утром, по свежей росе и ещё отуманенному молоком горизонту, его увидела соседка, бабка Ванка, вышедшая в огород за пучком редиски и щепотью лука для нарезки свежего салата на завтрак домочадцам. Сухопаркин лежал в своём неухоженном дворе под обрубком дерева и мерно посапывал, рядом валялся измятый и с покусанным краями клочок бумаги и желтела из травы ручка.
- Эй, Ванька ! - крикнула она.
Тот вздрогнул и приподнял голову в скуфейке, пропитанной уже не потом, а утренней росью.
- Ты сегодня погонишь коров в низину или в запой уйдешь !?
Сухопаркин приподнялся, покряхтел, тупо поводил глазами по земле, погладил зачем-то траву и говорит:
- А куды я денусь, а ну, старая, выгоняй корову за калитку, через пять минут погоню... Ышо надыть лошадей прихватить, да на токопреёмник сгонять - воробьё потрепать. А то я смотрю они все больно резвые стали... Эти стаи и стада совсем обнаглели. Приказы, бригадирские осмеивають. Я им всем по мордам кнутом ! - Вздёрнул к верху кулак Сухопаркин.
