Ты стоишь между миром и мною,
Защищая меня и храня,
Светом вытканной крепкой стеною
Из надежды, любви и огня.
Ты вдыхаешь в себя ураганы,
Оставляя мне утренний бриз.
Ты врачуешь смертельные раны,
Ты за мною бросаешься вниз.
Ты стоишь между миром и мною,
Защищая меня и храня,
Светом вытканной крепкой стеною
Из надежды, любви и огня.
Ты вдыхаешь в себя ураганы,
Оставляя мне утренний бриз.
Ты врачуешь смертельные раны,
Ты за мною бросаешься вниз.
За некрашеным столом
Бог сидит в пол оборота,
Терпеливо ждет кого-то,
На доске чертит гвоздем.
Остывает самовар,
Пар под потолок струится.
Кошке мышь во сне приснится,
Пауку в окне - комар.
Будет ноша по плечам,
Будет каждому немного.
Будет путнику дорога,
Мир - натруженным рукам.
О Святой Земле я не смела мечтать. Просто знала, что недостойна. И сейчас знаю. Да и 50 тысяч рублей – для меня астрономическая сумма. Но Щедрый и Многомилостивый Господь исполняет «во благих желание твое» (псалом 102) даже, когда ты сам его не осознаешь и не видишь в глубине своего сердца.
В феврале с отдыха в Египте вернулись моя крестница с мужем и передали мне Крест, с которым ими во время поездки в Иерусалим был пройден Путь Скорби Господа нашего Иисуса Христа. Тут я посмела возмечтать, позвонила батюшке и решительно попросила его молиться, чтобы мне поехать на Святую Землю.
Чутко охраняя статус-кво,
И не зная берега иного,
Говорим мы часто: «Рождество»,
Забывая добавлять: «Христово».
Нам за ту стыдливость – в сердце кол!
Ведь для нас все то, что вечно – лживо.
Зверю по нутру богатый стол,
Своенравье, сласти и нажива.
Что нам купола, колокола,
Исповедь, Причастье и Крещенье?
От соблазнов пышного стола
Далеки пощенье и прощенье.
Искони напоминая всем
Водяных, русалок или леших,
Мы забыли, кто мы и зачем –
Нас учили в школах КГБшных.
«Леший», брат мой, вытолкни взашей
Все безумье мыслей, чувств, проделок.
Что традиций может быть верней,
С бесами не поощрявших сделок?
Накануне всенощной молясь
Покаянно, истово, рисково,
Америка замерзает: большая часть США оказалась в зоне сильных холодов.
В Нью-Йорке даже объявлено чрезвычайное положение: горожан просят не выходить из дома без крайней необходимости. А в городе Комертаун, что в штате Монтана, температура опустилась до –53 градусов, сообщает Комсомольская правда в Украине.
В связи с этим биржевые цены на газ в Соединенных штатах поднялись до рекордно высокого уровня. Так, стоимость газа в Нью-Джерси, откуда топливо поставляется, в частности, в Нью-Йорк, выросла в понедельник до 90 долларов за миллион британских термических единиц (BTU), или до 3,24 тысячи долларов за тысячу кубометров, пишет газета The Wall Street Journal. Это в 7,6 раза дороже, чем в пятницу.
С электричеством дела обстоят еще хуже. Цены на электроэнергию в Техасе выросли до 5 тысяч долларов за МВтч, подскочив в 190 раз за несколько часов.
Рождение, смерть – это близко и рядом,
ты даже не знаешь, каким таким взглядом,
какою такою коснулось “рукой”
всего, что и стало земною рекой,
всего, что в себе неизвестность таит,
и длится, и тянется долгая нить,
связуя события лет и времен,
и слышатся тихий таинственный звон
и пение ангелов, помнится хлев,
сиявший, и Сына приять не успев;
и помнятся всеми звезда и дары,
и место, где робко стояли волхвы,
и света потоки, что сверху лились:
вещала победу над смертию жизнь!
Сомненья тают, словно снег,
Приятны города объятья,
И фонарей печальных свет
Струится сказочною явью.
Спокойно музыка звучит,
Танцуют статные деревья,
Фонтан сверкает и молчит,
И незаметно тает время.
Нет одиночества и зла,
Весь мир вмещается в молитву,
И догорает день дотла,
И ночь летит седой орлицей.
Расскажу я тебе сказку, которую услышал от православных арабов из села Бетджала, близ Вифлеема. В давние, давние времена, задолго до рождества Христова, жил в Вифлееме человек, по имени Иессей, сын Овида, внук Вооза и Руфи. Было у Иессея восемь сыновей; самого младшего сына звали Давид. Был он пастухом, пас вифлеемских овец.
Священное Писание говорит, что был он отроком стройным, светловолосым и красивым (см.: 1 Цар. 16:12). Был этот молодой красивый пастух удивительно сильным и храбрым: если лев или медведь похищали овцу из его стада, он легко настигал зверя, вырывал ее из кровожадной пасти и убивал похитителя (см.: 1 Цар. 16:18; 17:34—35). Итак, был наш Давид воистину добрым и верным пастырем белоснежного своего стада. И отца своего почитал, как велит Господь.
Часто ночевал он в поле, на широкой земной постели, укрытый златотканым покрывалом звездного неба. Но то, что расскажу тебе, произошло не в поле под звездами, а в одной каменной вифлеемской пещере.
Темная декабрьская ночь. От холода жители Вифлеема и многочисленные гости укрылись в теплых домах. И лишь Спасителю мира нет места в доме. Пречистая Дева Богородица со своим обручником Иосифом нашли ночлег в пещере для скота.
Именно в этом скромном Вифлеемском вертепе благоволил Богочеловек родиться в наш грешный мир. И вот уже больше двух тысяч лет место Бога — на задворках нашей жизни, а не в центре всего нашего существования, как должно было бы... Христос родился! И лишь далеким восточным волхвам и малограмотным пастухам открывается эта тайна. Волхвам — потому как они искали надмирной мудрости, того, что превыше всех прелестей и соблазнов мира. Пастухам — потому что они, проводя большую часть своей жизни в единении с природой, сохранили естественную простоту и чистоту.
1
Шестого марта в НИИ Ортопедии и протезирования намечался грандиозный концерт с участием самой Эдиты Пьехи. В палате, где лежала Елена Леопольдовна, делались последние приготовления: снимались бигуди, подкрашивались ресницы, мазались губы. Больные становились женщинами.
Мороз сковал холмы и долы
В час предрассветной тишины.
Плоды незримой мандрагоры*
Благоуханием полны.
Всё погружая в сон летящий,
Посеребрила мир зима.
Уж близок день - душа обрящет
Тепло и радость торжества!
Господь – Спасение от тлена,
И разрушение оков,
Освобождение из плена.
Не форма, а суть – в вере,
Младенец родился в хлеве,
родился для нас, втайне,
не взирая на крайний
и холод, и мрак условий,
открыв родство не по крови.
И шепчет теперь на ухо
слетевший к нам ангел Духа,
и открывает завесу,
и служит тому интересу,
который всего важнее,
который теплом на шее,
и чуть отворяет дверцу
в замерзшее наше сердце.
Я не могу наполовину
Сжигать мосты.
Так лучше, если выстрел в спину,
В мои кресты.
Удары липнут бестолково:
Один разбит.
Но ослепительное Слово
На нем звенит.
Неужели я увижу, как несёт Славутич волны
Между снежных берегов?
Ожиданием томимый и предчувствием исполнен,
Я свободен от оков.
Наслаждаюсь стылым ветром, робким снегом-недотрогой,
Жарким трепетом горя.
Дух Рождественский витает, и ведёт меня в дорогу,
В светлый праздник января.
Гой ты, край мой родной! Корабельные сосны
И рябые от первого снега поля!
Да грядут чередой лета, зимы и вёсны,
И высоко звенят вдоль дорог тополя!
***
А над лесом закат. Серебристые кроны,
С тёплых крыш к облакам в трубы стелется дым,
И похож на щенка ветерок несмышлёный:
Потешается, кружит над храмом седым,
Треплет косы берёз и озябшие клёны,
Алые бубенцы разрумяных рябин,
И плывут над родной стороной моей звоны,
Над рекой в хрустале и над полем рябым.
Внизу стоит мама. Кажется, она зовет меня куда-то, потому что каждая клеточка моего существа ощущает ее настойчивое призывное ожидание. Если я на нее посмотрю, — непременно сорвусь: узкий ржавый карниз гнется под ногами. До поворота осталось сантиметров пятьдесят. Только бы ухватиться за угол дома, а там уже спасительное открытое окно моей комнаты. В неясном низу – смерть, в открытом окне – жизнь, с развевающимися шторками и громким звонком, который из комнаты перемещается в мою голову, настигает врасплох не успевший спуститься в нижнюю фазу сон и сразу обнаруживает его абсурдность.
— Ух.…Слава Богу – приснилось…. Спустить с кровати ноги…. Перекреститься. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.
Накрапывает унылый осенний дождик. Тревожное серое небо, серая вода в пруду, серые утки (как же их много!), — все совпало: погода, природа, одинокая старость с больными ногами и палкой. Настроение — швах. Радоваться такому тусклому дню может только отпущенный на волю заключенный.
Неожиданно утки дружно, по неведомым людям законам стаи, гогоча и размахивая крыльями, как на водных лыжах пробороздили пруд.
Их цель — сделать православие разменной монетой общегуманистических практик, устранив, таким образом, опасного конкурента. Продажа стула или автомобиля безразлична для предмета купли-продажи. Но продать веру — значит уничтожить ее. Они это прекрасно знают. Поэтому борются с религией как с чудаком, который грозит «обрушить рынок». Ведь с узколобой монетарной точки зрения принципы и вера — это лишь задирание цены. Что дешевле, купить или уничтожить? «Гуманизировать» православие или объявить ему открытую войну? Втянуть в оранжевые проекты или сделать мишенью антицерковного оранжевого проекта? Именно такой ультиматум нам выдвинут сегодня. Нас склоняют к почетной капитуляции. Надо лишь согласиться стать либеральными. Либерализм — идеология, которая рассматривает остальной мир и любые другие формы власти как некие бренды. И церковный мир для них — просто одна из полочек в громадном мире-супермаркете.
Статья «Симуляция веры» о Болотном богословии и Майданном богословии написана в середине декабря 2013 года. И, честно говоря, я планировал её опубликовать не раньше февраля-марта 2014-го года, когда майданные страсти в Киеве окончательно стихнут. Но Антуан Аржаковский под Рождество выложил в Сети блестяще написанный текст «Я не могу молчать», который развивает (фигуранты моего текста — школьники, по сравнению с Антуаном) «площадное» богословие (примат политического над церковным). Круг замкнулся — Болотная, Майдан, Pigalle. Смысла держать мой текст взаперти не осталось.
Великой Империи жалкий осколок,
Так как же случилось, всё тщусь разгадать,
Как нашу державу, хранимую Богом,
Смогли так легко и предать и продать?
Все, что по крупицам сбиралось веками,
Все, что надлежит пуще жизни хранить, —
Без супостатов, разрушили сами.
И разорвалась жемчужная нить.
С возрастом (может, мы стали мудрее?)
Кажется всё очевидней ответ:
Всем и всегда воздаётся по вере.
Там, где нет Бога, — Империи нет.
Пока ещё не срок для солнечных капелей,
пока ещё вдали весеннее тепло,
Рождественская ночь кружится каруселью,
и Ангел распахнул прозрачное крыло.
Пройдёт всего лишь час, и снова, неизменно,
как было в январях всех прежних, прошлых лет
настанет яркий миг, и в сумрачной Вселенной
миров, судеб и душ родится Добрый Свет –
Свет Правды и Любви, которым нет преграды,
Который нас хранил и в бедах защищал…
Предвестная Звезда - высокая награда,
Явленье Рождества, Начала всех начал!