Все стоишь — и глухой, и «нищий»...

Все стоишь — и глухой, и «нищий», топчешь манну... Глаголет небо,
знать не знаешь, как с тебя взыщет Подающий тебе. Сыт хлебом,
славишь горечь земной пшеницы, позабыл, как рыдает Слово,
как уста, шевелясь молитвой, нас бросают наземь... И снова
манна эта летит, не видно ни конца, ни края. Наука,
за громадой теорий, обидно, не откроет, откуда мощь звука,
струи света, любви, прощенья... В «нищете» и до самого края,
до болезни сердечного зренья опускаемся вспомнить о рае...
Может быть, как о шансе спасенья?..

Смотри и лети выше...

Пальцы немеют... чётки.

Мир в темноте теряется:
Вокруг на окнах — решётки,
И нет пути покаяться.

Беги поскорее, слышишь?
Там солнце зловеще
Жарит!

На том людском пепелище
Живая душа
Изнывает.

И будто чётки сквозь пальцы
Слова повторяют...слышишь?
«Не бойся боли...
Остаться».

Смотри и лети выше...

Память сердца

Память сердца
Сдерживает слёзы,
Память сердца —
Всепрощенья соль,
Память сердца
В чутком небе, звёздном
Притупляет муки,
Облегчает боль,
Память сердца — Даль и Свет,
И Бездна,
Слава Жизни, дорогой венец,
Это не конец, поверь ты нужен!
Небо близко, ждёт тебя Отец!  
 

Любящее сердце

Видимая сфера Бытия — оболочка видимого Рая.
Как бы ни была она тонка,
Зоркий глаз увидит, не моргая,
Сердце чуткое услышит вновь и вновь
Нежные мотивы, голос чуда,
Сердце вздрогнет, оживёт любовь,
Остальное сделает природа.
На лесной полянке, у реки,
Я под соснами увижу Небо,
Там мой дом!
А эта жизнь — силки
Для души летящей в небо, в небо!
Жизнь дана, чтоб верить и любить,
Песни петь, лечить чужие раны,
Эта жизнь — Судьба!
И значит время жить,
Устремляться к Богу,
Петь ему Осанну,
Забывать обиды и терпеть,
Зная, что ответ держать нам вместе,
И пусть Рай откроется для всех,
И для всех Святое Благовестье!

Поезд

Поздно слушать нотации, бросьте!
Я давно перешёл за черту.
Надоело незваным быть гостем
В наказание за простоту.

Мне плевать на двойные стандарты
И рокочущий гул площадей.
Время здорово спутало карты,
Изменило знакомых людей.

Заглушив бесконечные споры
С непонятною грустью ночной,
Вновь с утра собираюсь на «скорый»
Поезд жизни, единственный мой.

Продадут Украину родную

Власти

Продадут Украину родную.
И поля, и леса продадут.
Чёрный ворон, как голубь, воркует,
Вместо птиц дьяволята поют.

И заводы, что чуть ещё дышат,
С прошлой славой легко продадут.
Хмурый дождик гуляет по крышам,
Глядя в окна на чей-то уют.

Только нас, православных, не смогут
Саранче заграничной продать.
Оттого их и мучит тревога,
Что Святую им Русь не понять!

Ты давно не плачешь от обид...

Ты давно не плачешь от обид —
Сколько их снесла душа твоя!
Кто ты? С кем ты? Чем ты знаменит
В этой ветхой книге бытия?

Ты давно не плачешь от грехов,
Даже счет неведом их тебе.
Покаянье прочь... ты не таков —
Хочешь сам указывать судьбе.

Ты давно не плачешь от измен,
Веру в человека растеряв.
В площади домашних тесных стен
Ты замкнулся, ты озлобил нрав.

Как душу в плен берут

Идея написать подобную книжку возникла у меня много лет назад, после прочтения знаменитых «Писем Баламута» Клайва Льюиса. Хотелось раскрыть ту же тему: борьбы небесных и адских сил за душу человека, но не реалиях Англии времен второй мировой войны (как у К. Льюиса), а на реалиях современной мне России. Пока же я раздумывала, стоит ли браться за это, поскольку понимала — это будет всего лишь подражание, по содержанию и форме уступающее первоисточнику, вышла книга А. Десницкого «Записки Балабола». Здесь тема битвы Бога и сатаны в душе человека разворачивалась на фоне тогдашних российских реалий, и кончалась, как у К. Льюиса, посрамлением и поражением темных сил. И мне показалось — тема исчерпана. Да, я бы раскрыла ее по-своему, сделав акцент на иных темах и проблемах. Но стоит ли?

Много лет спустя мне захотелось написать книгу о человеческих страстях и пороках. Подыскивая материалы для нее, я обнаружила, что на подобную тематику уже существует весьма много книг. От богословских и святоотеческих трудов до брошюр для подготовки к Таинству Исповеди. Засев за работу, я вскоре убедилась, что получается слишком скучно и нравоучительно. А мне хотелось написать интересную книгу. Вдобавок, непохожую на уже существующие. Тут-то на помощь мне и пришел давний опыт православного педагога, лектора, миссионера. И был написан текст, который я предлагаю боголюбивому читателю.

От первозданности сердец...

От первозданности сердец
Осталась память только,
И полный временем ларец 
Упал, раздав осколки,

Кому любви, кому рассвет
В ладони хрупким светом,
Кому охапки злых примет,
Кому-то зелень лета.

И планетарный вызнав ход,
Утихли волны моря,
Сегодня виден небосвод
И не сыскать укора

Душа — промокашечка

Как обычно
В нашей жизни случается?
Набиваешь
Себе шишек нежданно...
И посмотришь,
А душа истончается,
И становится
Не толще мембраны.

И вибрирует
Душа обречённая,
И страдает
От  фальшивого звука,
И звенит,
Во всех грехах уличённая,
Молчаливым
Взглядом лучшего друга.

Истончается
Душа - промокашечка,
Изменяется
Она понемногу,
И ползёт,
Подобно бедной букашечке,
Под защиту
Всемогущего Бога.

Вижу вас мертвыми...

Белоснежный храм с устремленными к небу золотистыми язычками неотмирного пламени оживотворял урбанистический пейзаж городской окраины самим фактом своего существования...

Виктор Колосов, сын Федора, внук Иоанна, пятидесятилетний потомок прерванной династии священнослужителей, ныне — церковный сторож, в прошлом — научный сотрудник, ждал своего сменщика с завидным терпением.

Семидесятидвухлетнего Кузьмича не было уже в течение двух часов по окончании табельного времени — восьми утра...

«Пора идти в часовню», — подумал Виктор, замыкая дверь благоустроенной сторожки...

Страницы