Понедельник

В детстве мне казалось, что «бессмыслица» это бабочка…
В. Блаженный

Понедельник, ветрено, дождливо.
Вот такой вот маленький сюрприз.
Скукота особого разлива,
Грусть — непредсказуемая «мисс»…

Но тревог мучительных не зная,
Утренних раздумий посреди,
Бабочка-бессмыслица ночная
Прикорнула на моей груди.

А для счастья многого не надо:
Серый мокрый день, а ты в тепле,
Провожаешь вниз спокойным взглядом
Маленькие реки на стекле.

Этот миг...

Этот миг как листва — улетает,
И приносит охапки опять,
В нем свобода от края до края,
Забирая, он может не красть,

Не взыщите, исполнить желанья
Ни ветрам, ни листве не дано,
Не важна и ни сила старанья,
Этот миг — суета за окном.

И в немой полудреме соцветий
Мы с тобой не вольны отыскать
Ни начала, ни времени клети,
Здесь старушка пришла помолчать.

Дополнение

Можно ссориться до хрипоты,
Разделив на своих и чужих
Эти улицы неразберих,
Этот город, с которым на «ты».

Можно письма строчить и строчить
Непонятно кому и зачем,
Уходя от болезненных тем.
С кем-то спорить, кого-то любить.

Размечтавшись под медленный дождь,
Можно снять всех запретов черту,
Неприступную брать высоту,
Как собака, кидаясь на кость.

И времени печать хрупка...

И времени печать хрупка,
И тишина полна сомнений,
Нечеткой линии капкан
Подобен ускользнувшей тени.

В тех городах, где мы живем,
Поверх домов с недетской жаждой
Вдаль с огнедышащим нутром
Суда воздушные летят как стражи.

Но далеко стальным до птиц,
Играют и кричат в партере,
Театр масок и театр лиц,
Им не досталось только меры.

рік мого народження

я народилась...
Тарковський завершує Солярис
у Москві син Шостаковича
виконує останню симфонію батька
на чолі Оркестру Держтелерадіо СРСР...
занепадає храм у селищі Гусинці
яке навіки пішло в небуття
при будівництві Каневського водосховища...
уперше заарештовано Стуса...
Платон Воронько з Діаною Петриненко
отримують Шевченківську премію...

Стихи из цикла «Полотно»

ПОЛОТНО

Вся соткана из жизни нитей:
я — полотно, влекомое другими
себе на плечи.

Рвут меня и режут,
кроят надежды
паруса
и парашюты.

Я — плед домашний,
свитер на любимом...

Я — полотно,
сплетённое из зовов,
людских стремлений,
жажд,
любовей:

ткань, что подарена
невесте к свадьбе
на платье.

Из бездны памяти...

                «Господи, Иисусе Христе,
                 помилуй мя!»

Из бездны памяти, почти забытый,
приходит грех, как недобитый зверь,
и скалится…
                 — Постой, мы были квиты
давно, в той битве; что же ты теперь
в меня, другую, норовишь вцепиться,
напоминаньем причиняя боль?! —
Той жизни перевёрнуты страницы…
И зуммер сердца выдаёт пароль.
Как SOS, как шанс единственный на выход,
«морзянкой» вновь и вновь летят из уст:
три слова — вдох, и два скупых — на выдох
с надеждою на милость и «отпýст».

«да полно плакать! в мире — полнота...»

Звонче жаворонка пенье,
Ярче вешние цветы,
Сердце полно вдохновенья,
Небо полно красоты...

А. Толстой

да полно плакать! в мире — полнота:
цветов и света целая палитра!
у птицы — ни рояля, ни пюпитра, —
а всё поет... и что ей суета?!
душа её наполнена: весь мир
(не «золотые» ветхие страницы) —
как будто полотно, — под ней струится,
она же — и паломница, и клир,
и хор Его — венеция и ницца...

Ведь когда-то встречались мы с Вами

Ведь когда-то встречались мы с Вами.

И расстались далёкой зимой.

Нашу тропку густыми снегами

Занесло предрассветной порой.

 

Годы мчались вперёд неустанно.

И менялись былые мечты.

Порознь с Вами мы крепко врастали

В мимолётность земной суеты.

 

Только смоль Ваших локонов строгих,

Детский норов, безудержный смех,

Вспоминал я на разных дорогах,

Нелюбви исповедавши грех.

 

И когда повстречались мы снова,

И общались легко, невсерьёз,

Я ловил Ваше каждое слово,

И хотел вновь коснуться волос.

Страницы