Вспоминаю...

    Моим московским подругам —
    Але Козбенко и Тане Басиковой

Вспоминаю: нежаркий вечер
Заскользил платком по плечу.
Жаль, не ставят в музеях свечи…
За кого поставить свечу?
Мы сидим, притихшие, трое.
Нынче — вместе, но скоро — врозь.
То ли мимо прошла история.
(вообще-то она — насквозь…).
То ли колокол бил — Затих ли?..
(В полусумерках — миражи)
…Три песчинки в извечном вихре.
Три обычных судьбы. Три души.

Песчинка

Кто я? — Мельчайшая песчинка
На дне космической шкатулки.
Земли и неба половинки —
Как створки раковины хрупкой.

И жду, когда над горизонтом
Взыграют краски перламутром
И вскроет оболочку звонко
Лучами радостное утро.

«Восстань, свершилось», — вдруг до боли
Знакомый голос мне прошепчет.
Падет на теплые ладони
В слезах соленых чистый жемчуг.

2014

Невесёлая ночка

   Хорошо б напоследок — у гроба
   Над вечным посевом костей,
   Подняться на цыпочки, чтобы
   Стать выше проклятых страстей.
      Михаил Анищенко

Невесёлая ночка
С ветром в небо зовут,
Словно сын или дочка
Там давно меня ждут.

Божий ангел свидетель
Всех любовных разлук.
Нерождённые дети
Собираются в круг.

Эти звёзды-слезинки,
Эти птицы в окне,
Это время песчинка
Заповедуют мне

Слушать крик лебединый.
И запомнить навек,
Что не хлебом единым
Будет жив человек.

Начало Начал

Называло по имени отчеству,
Прижимая к холодной груди…
Да на кой я тебе — ОДИНОЧЕСТВО,
Сколько жизни ещё впереди.

Пусть с досадными будут пробелами
Все страницы моих дневников.
Что-то большее есть за пределами
В тишине недописанных слов.

Ведь судьба не монашенка скромная,
И, по-моему — наоборот.
Между нами с ней — пропасть огромная,
Каждый жизнью своею живёт.

Надоела любовь своенравная,
Я не раз в этот омут нырял,
А душа видит самое главное,
Ощущая Начало Начал.

Мне в детстве часто снился рай…

Мне в детстве часто снился рай.
Его деревья меднолицы,
Его златые колесницы,
Его чудесный добрый край,
Остались в сердце у меня.
И я отчаянно тоскую
По вспышкам светлого огня,
По гласу с неба: — Аллилуйя!

И с той поры, вся жизнь как ад:
Меня ломает и корёжит.
Но снова вспомню райский сад,
И верю, что Господь поможет,
И я когда-нибудь вернусь
В тот край, святой и поднебесный.
Дождём живительным прольюсь,
И удержусь над страшной бездной.

Горшочек, не вари!

Исследователи подсчитали, что средневековый человек за всю жизнь получал объём информации, равный потребляемому сейчас в течение нескольких суток. Информация слишком доступна, её стало бесконечно много, словно той каши из волшебного горшочка, что затопила улицы города. Иной раз так и хочется сказать: горшочек, не вари! Но горшочек варит, и сведения разного рода просачиваются в нас, хотим мы того или нет.

Вовсеоружии

«Информирован, значит вооружён», — гласит народная мудрость. Иронизируя над этим утверждением, Марк Твен отмечает, что если человек не читает газет — он не информирован, если читает — дезинформирован. Конечно, наш век назван веком информации, и наука и техника делают всё возможное и невозможное, чтобы человек был «вооружён» информацией до зубов. Но возможно ли сохранить мир в душе, когда приходится постоянно «вооружаться»?
Приступая к написанию очередной статьи о вреде информации, я понимаю, что целью и результатом является, опять-таки, информирование. И всё же недавно почерпнутые данные статистики укрепили моё желание исследовать эту тему. Подсчитано, что в среднем человек в день пишет около ста сообщений, каждые 7–15 минут проверяет обновления или сообщения в социальных сетях, пролистывает порядка десяти страниц различных сайтов, просматривает в среднем полсотни различных постов в день, около сотни фотографий и картинок и, как правило, несколько видеороликов или клипов. Во время бодрствования большинство людей предпочитает держать телефон включённым, чтобы постоянно следить за всевозможными обновлениями и сообщениями. Речь идёт не о подростках, а о людях возрастом от 15 до 45 лет.

Трагедия ожиданья

Русская литература! Ты вновь в ожиданье великом —
Что завтра появится гений на почве Руси святой… 
Рождается Дарья Донцова, рождается Дмитрий Быков,
Рождается Виктор Пелевин с чапаевской пустотой.

Русская литература! Кого только ты не рождала,
Кого только ты не кормила — и приучила к перу.
Родился Владимир Сорокин — эффект «голубого сала» —
Родился Юз Алешковский, который родил Кенгуру.

И всё это как бы занятно, но ты ожидала другого,
Почва как будто святая, но прёт из неё борщевик…
Радзинский, Толстая, Рубина, Улицкая, Полозкова.
Дмитрий Галковский уводит тебя в бесконечный тупик.

От своего же слова больно мне

От своего же слова больно мне.
Видать, нет дыма без огня.
Но предрассветный тихий свет в окне
Пробившись, льётся на меня.

И неподдельна, и  огромна та —
Святая радость чистоты,
И озаряется вся комната.
Я выхожу из пустоты.

И, уходя от повседневности,
Прижавшись к дереву щекой,
Я снова жизнь люблю до ревности
С наивной детской простотой.

Свиристели

Поля тоскуют перед смертью, 
К ним на виски ложится снег. 
Еловый лес с колючей шерстью, 
Бросает хвою в воды рек. 

Несет горячие метели 
Свинец медлительной реки. 
И появились свиристели, 
Их клювы тонкие легки. 

Они вкушают осторожно 
Рябины красные огни. 
Фотографировать их можно. 
Будь осторожней. Не спугни. 

Я сомневаться не люблю

Я сомневаться не люблю,
Но часто в тягостные ночи,
Когда, расслабленный, не сплю —
Мне червь сомненья душу точит.

Ищу себя который год,
И тем сильнее ненавижу.
Пытаюсь жить наоборот,
Но только падаю всё ниже.

А мне желают всяких благ,
Вот так же в уши бьёт реклама,
Ночной изводит полумрак
И стала реже снится мама.

Не отличить день ото дня.
Выходишь в город современный,
А люди, словно манекены,
Совсем не смотрят на меня.

Пускай мой голос кем-то не услышан...

Пускай мой голос кем-то не услышан,
И краски мои блекнут на свету.
Здесь черно-белый мир... Не надо — тише! —
Не обязательно переступать черту...

Нет никакого правила иного —
Смирение способно исцелять...
Вдруг остановишься и — побежали снова:
Иллюзии, фантазмы, вензеля...

Всё чем гордишься и чему нет сносу
(Так кажется) в границах наших дней, —
Болезненным склоняется вопросом
Над юностью и старостью твоей.

Страницы