* * *
Вчера убит Христос,
а клён за лето вырос,
пишу стихи на вырост,
жена скорбит до слёз,
сосед завёз кота,
и тот в лесу мяучит,
повсюду красота
страдать безумных учит,
обрушился сарай,
и Бог убит, как прежде,
толпа вломилась в рай,
но грезится надежда.
* * *
Крылатый никогда не одинок:
всегда с ним рядом многокрылый Бог.
В Швейцарии христианский дом престарелых, который содержит «Армия Спасения», заставляют оказывать пациентам услуги эвтаназии. Организацию угрожают лишить статуса благотворительной в случае отказа от эвтаназии.
Христианское руководство дома престарелых подало иск в суд против применения нового закона об эвтаназии, введенного в стране. Согласно этому закону, благотворительная организация обязана оказывать услуги эвтаназии, когда пациент сам просит эту помощь. Суд отказал в удовлетворении иска.
Аналогичные судебные дела с участием благотворительных домов престарелых известны по всей Европе. Во всех случаях благотворители проиграли процессы и были оштрафованы.
И у чертей свои дороги, и у людей, и у богов —
по ним в веках идут народы, ругаясь из-за пустяков.
Подобного подобный ищет, при встрече, искрою роднясь,
один в другого жаждой тычет, благословляя иль бранясь.
Наполненность чужой отрадой или отравой — верный знак
того, что мы не за оградой друг друга ищем счастья злак.
Не превратить в рабов славянские народы,
Хотя пытались и уже не раз.
На православной ниве снова зреют всходы.
Господь к нам благ - не оставляет нас.
Не склонимся под чуждые знамена.
И шею не подставим под топор.
Наш мир живет по собственным законам.
Наш мир всегда дает врагу отпор.
4 ноября 2016 г. на Боровицкой площади в центре Москвы состоялось торжественное открытие памятника князю Владимиру.
В церемонии приняли участие президент России Владимир Путин, председатель правительства Дмитрий Медведев, мэр Москвы Сергей Собянин и министр культуры Владимир Мединский. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл освятил монумент.
«Новый памятник — дань уважения нашему выдающемуся предку. Особо почитаемому святому, государственному деятелю и воину, духовному основателю государства Российского», — отметил Путин. По его словам, символичным является тот факт, что памятник открыли в День народного единства.
Автором памятника высотой в 17 с половиной метров стал Салават Щербаков. Работы по установке начались в середине октября.
4 ноября, праздник иконы Казанской Божией Матери, в храме будет петься Ей Акафист. Как много у Божией Матери имен! Они нескончаемы так же, как бесконечна Ее любовь к людям. Наверно, в глубине сердца каждого человека есть личные слова благодарности Божией Матери. Моя душа сегодня радуется, и в ней невольно рождаются строки своего песнопения Богородице.
СТАРИКИ СМЕЮТСЯ
Уже пройдя школу притворства,
когда держать всем нужно губы
то так, то сяк, между бровей
мысль проложить, старые люди
могут позволить животам
трястись — как медленные бубны —
голос повысить и кричать, бросать слова
куда угодно.
Посткоммунистический катаклизм обнажил смертельные язвы русской души:
1) обожествление власти;
2) слепое копирование чуждых форм и содержаний;
3) самоуверенность воинствующего невежества;
4) тщеславие напыщенного фарисейства;
5) наивную доверчивость великовозрастного инфантилизма
Царская монархия и советская империя кровоточили изнутри своих подданных – рабов «демона великодержавной государственности» (Д. Андреев).
Пока бездушная машина чиновничьего аппарата расчленяла органическую плоть державы на атомы социальных одиночеств в море лжи и отчаяния, Святая Русь как метаисторический светоч возжигалась благодатным пламенем в жертвенных сердцах подвижников и героев.
ИЗ КНИГИ «ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СЛОВАРЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА»
(Фрагмент)
ВСЕ. «Волк волка не губит, змея змею не ест, а человек человека погубит».
Из старинного сборника «Наставления отца к сыну»
***
Все твари были созданы Творцом прежде сотворения им человека. Бог создал человека, вдохнул в него жизнь, и дал власть над всеми тварями, отдал мир под его ответственность. И было это хорошо. И жили все в саду райском, и радовались. Давно все это было, и потом — другое было, и вслед затем — совсем другое пришло, а теперь…
И приплыли ко мне рыбы.
И прилетели ко мне птицы.
И пришли ко мне звери и разные животные.
И все они спросили у меня:
Я часто думаю о роли мелочей в нашей жизни. Например, чьей-нибудь улыбки. Простой улыбки…
Ну, вот зачем я это написал? Решил же, писать правду. Ничего я не думаю. Ни о каких мелочах. И ни о каких простых улыбках. Я думаю, почему при одном воспоминании о моём старом друге Жене, о его милом, робком, интеллигентном лице и о его улыбке я чувствую раздражение. И даже ненависть. Вот, что я хочу сегодня понять. Потому что здесь тайна. Причём тайна, касающаяся не только меня, но и многих моих сограждан. Признаюсь, иногда мне кажется, что я разобрался, в чём тут дело. Но потом начинаю сомневаться, и выводы забываются. Кроме того, я сделал одно потрясающее открытие! Но, пожалуй, об открытии я расскажу позднее. Сначала нужно ещё раз всё вспомнить. И тогда, может быть, придёт окончательная ясность. А пока большую часть времени я пребываю в растерянности.
С Женей мы познакомились давно, много лет назад, хотя так и остались на «вы». По вечерам мы часто гуляли вдвоём по старым улицам горячо нами любимого Киева. Помню, как прохладным вечером, где-нибудь в октябре, когда у нас опадают листья каштанов и тополей, мы с моим дорогим Женечкой останавливались на Владимирской или Большой Житомирской, и он, маленький, с восторженными глазами, поглаживая седеющие усы, говорил о Паустовском, о Булгакове и счастливо улыбался.
А вот теперь эта самая улыбка или даже одна мысль о ней будит во мне ненависть. Почему так? С чего всё началось? Видимо, с наших споров двухлетней давности. И, конечно, с нашей Революции достоинства, которую мой друг не принял, над которой зло подшучивал и которую, что уж тут скрывать, несомненно, презирал.
Когда-нибудь, надеюсь, будет сброшено
Житейской суетливости ярмо.
И в час, воспоминанием взъерошенный
Само собою сложится письмо.
Спокойное, простое, добродушное,
Отрывок не утраченных надежд,
Где строчки карандашные, воздушные
Пробили одиночества рубеж…
И пусть оно лежит себе ничейное
В настольном словаре который год.
Но было всё же счастье неподдельное,
Хотя об этом вряд ли кто прочтёт…
А чувства, что не ищут оправдания,
Усилят откровение письма,
Как будто сговорились все заранее:
Любовь, надежда, вера и зима.
2016
Что толпа, что трава, что бревно —
всё равно;
человека ищу с Диогеном давно,
с Ницше Бога ищу, со святыми — Христа,
вновь и вновь ухожу в дальний путь
неспроста.
Философы говорят, что мы живём во времени, для которого уже нет времени, т.е. когда история закончилась. В таком случае у нас весьма удобное положение на стреле времени — мы можем охватить взглядом некое культурно-историческое целое. Достаточно сформулировать ключевой вопрос, а затем в его фокусе оглядеть уже пройденный путь, чтобы понять важное для нас сегодня.
Антропологический кризис — одно из ключевых определений времени, то есть его центральная проблема — кризис человека. И межчеловеческие отношения здесь, пожалуй, играют решающую роль.
«Люби ближнего, как самого себя» — это человеческий идеал и вторая часть единой заповеди о любви к Богу1. Всякий, кто стремится быть человеком и действовать по-человечески, намеревается приблизиться к этому евангельскому образцу. Почему же человек сегодня может сотворить любую гнусность, не переставая мыслить себя хорошим? Качество человеческого материала таково, что ради того, чтобы выглядеть в своих (и чужих) глазах смиренными и праведными (правильными), многие с готовностью убьют Христа, не переставая при этом мнить себя христианами.
Как известно, отношение к другому — это результат отношения к себе, ибо человек становится тем, чем стремится стать. Следовательно причина антропологического кризиса — неправильный выбор себя, своих целей и ориентиров. Как заметил в своё время учёный-физик Сергей Капица, «софт» человечества не соответствует его «железу».
Вчера убит Христос,
а клён за лето вырос,
пишу стихи на вырост,
жена скорбит до слёз,
сосед завёз кота,
и тот в лесу мяучит,
повсюду красота
страдать безумных учит,
обрушился сарай,
и Бог убит, как прежде,
толпа вломилась в рай,
но грезится надежда.
Закон о российской нации может быть разработан и принят в течение одного года. Об этом рассказал 1 ноября 2016 г., член комитета Госдумы по делам национальностей Григорий Ледков.
«Процедура такова, что, как правило, от идеи законопроекта до его принятия в первом чтении проходит около года», — сказал депутат, напомнив, что также необходимо время на рассмотрение документа во втором и третьем чтении.
Ледков не исключил и более оперативного продвижения инициативы. «Но такой крупный, масштабный и сложный вопрос быстро не будет решаться», — добавил он.
Памяти Марии Трофимовны Степаненко,
в 1930 году в 18-тилетнем возрасте приговорённой как кулак
к высылке на спецпереселение в сибирскую таёжную глушь
Какое заветное слово!
Доверить его не спешим.
В нём что-то от брега морского
или от родного порога,
откуда мы снова и снова
идём к покоренью вершин.
Знакомство мое с Сологубом началось довольно занятно и дружбы не предвещало. Но впоследствии мы подружились.
Как-то давно, еще в самом начале моей литературной жизни, сочинила я, покорная духу времени, революционное стихотворение «Пчелки». Там было все, что полагалось для свержения царизма: и «красное знамя свободы», и «Мы ждем, не пробьет ли тревога, не стукнет ли жданный сигнал у порога...», и прочие молнии революционной грозы.
Кто-то послал это стихотворение Ленину в Женеву, и оно было напечатано в большевистском журнале.
Впоследствии в дни «полусвободы» я читала его с эстрады, причем распорядители-студенты уводили присутствовавшего для порядка полицейского в буфет и поили его водкой, пока я колебала устои. Тогда еще действовала цензура, и вне разрешенной программы ничего нельзя было читать.
Вернувшийся в залу пристав, удивляясь чрезмерной возбужденности аудитории, спрашивал:
— Что она там такое читала?
— А вот только то, что в программе. «Моя любовь, как странный сон».
Шла Оленька гулять –
Ей скоро год и пять.
На новые сапожки
Вдруг стали падать крошки:
Холодные, пушистые,
Снежинки серебристые.
Пожелтел мой орех за окном.
Светлой грустью наполнилась осень.
И прозрачным, душистым вином
Вновь манят золотые покосы.
Чуть прохладней с утра ветерок
И алмазы росы чуть крупнее.
Лишь всё так же беспечно далёк
Юный месяц, плывя по аллее.
Рай — далеко, а, может, и близко,
Близко от сердца, а утром — вплавь
По закоулкам, что строят низко
От оснований, а там — сто глав,
Сто сочинений, и все о пошлом,
Прошлом, конечно, но нам — хурма,
Сладкая, яркая — прям в лукошко,
Точно по платьицу вкривь тесьма.
