Омилия

Тот декабрьский день выдался на редкость холодным. Узников барака номер 12 выгнали на плац.

– Строиться!

Шеренги в полосатых робах замерли по стойке  «смирно». Перед ними неторопливо прошелся оберштурмбанфюрер Краузе. Заключенные между собой называли его «Музыкант» за привычку насвистывать известные классические мелодии. Теперь этот лощеный тип в начищенных до зеркального блеска сапогах, видимо, настроился на волну Штрауса «Дунайские волны». Начало не предвещало ничего хорошего. В прошлый раз именно под эту мелодию он расстрелял  пару стоявших затылок в затылок двух татар, решив, что во время осмотра нашел очередных замаскированных евреев. «Музыкант» еще раз прошелся перед строем, оглядывая каждого. Потом объявил причину внепланового построения: «Утром кто-то из вас украл порцию хлеба  за завтраком. Пусть лучше выйдет сам. Будете стоять здесь, пока мы не найдем виновного».

Стремлюсь на реку Иордан
Увидеть Господа Крещенье
И получить греховных ран
У Бога-Сына исцеленье.

Не требует крещенья Он,
Не ведый грех и искушенье, 
А падших человеков стон
Ведет Его на Искупленье.

Смущен Креститель, слыша глас
С небес - Отец ему вещает:
Любимый Сын умрет за нас
Он человечество спасает.

А я люблю, когда светло и грустно,
когда в заснеженном окне - мороз,
и в росчерке, оставленном искусно,
сверкает тайна миру странных грёз.

Когда подружки, белые снежинки -
под инеем прекрасные вдвойне -
не победили в гордом поединке,
в них близость чуда видится полней.

Какое счастье быть в Твоих руках -
как в птичьих лапах верная добыча.
Пернатые летают в тех мирах,
где не охотятся - таков обычай.
Охотник здешний, как и рыболов,
бросает в небо пойманный «улов».

А у Рождественской лампады
В надмирной звездности Земли
Всяк Божий ангел – ангел сада,
От путников запрятал лик.
И жаловался, плакал в небо
Случайный гость, кивая вдаль,
Помолвленным - кусочки хлеба,
А вдовам плат времен – года.

Тепло здесь – в этой тьме людей,
И доброхотам каликам-прохожим
Не страшно. 
Стук стоит гвоздей –
Все мастерят вертеп на Тот похожий.
Сбывается мечта! Молчите!
Печальные и полные сует!
Здесь в звездной пыли ждут волчицы
Волчат своих и баснословный свет.

Это невозможно, невозможно:

Белая заснеженная грусть

За окном, как сон мой безнадёжный.

Так светло, что тронуться боюсь.

Ни тебе тревоги, ни печали,

Просто хорошо без всяких слов,

Будто посмотрел в оригинале

На английском видео «битлов».

Мой батя в юности был черным старателем.

Летом после девятого класса он повез меня в тайгу на свой заветный ручей. Кризис сорока лет, понимаешь.
Прибыли, обосновались. Батя сказал, что в этом месте гнездо.
Взяли кайло, лопаты, лотки, и пошли стараться. Примечаю, а батя стишка так плачет. Показал мне, что и как.
Моем на пару. Он еще тройку дельных советов дал. Сам помыл немного, и вверх по ручью ушел.

Вернулся, показывает мне на ладони:

- Ходил на верх. Место там зачетное. На куске синюги вот налипло, как на елке игрушек.

И хорошо, что вы не здесь, а там:
я не люблю вблизи людей далёких -
душа не привыкает к сквознякам,
бежит ручьями к своему Истоку.
Сливаясь в реки, ручейки журчат,
их воды в общей серенаде спелись;
и капельки котятами урчат,
словно у кошки молока наелись.

Это - Родина моя горькая,
Время падать и взлетать ввысь,
Птиц и рыбок прикормлю корками
И охапкой сухой листвы.

Вышла к солнцу за лучей нитями,
Чаша озера холодит мир,
Там рыбак сети в небо вытянул,
Завяжу на память края тесьмы.

История, рассказанная хозяином таежной бригады лесорубов

(не для "ушка девического в завиточках волоска"). 16+ :-)

Сегодня день памяти блаженного старца Николаюшки Тотемского. Предлагаю начало сборника рассказов для детей об этом удивительном, добром подвижнике.

Рассказ первый. Рождество на Сондуге. 1903г.

Сондуга –  это и холм и речка[i], затерянные в просторных вологодских землях. А вокруг них семь деревенек[ii].

На сондужском холме стоит и тянется к небу белая Христо-Рождественская Церковь. Почему Христо-Рождественская? А потому, что главный праздник этого храма приходится на Рождество Христово. И сама церковка под стать своему имени  – словно елочная игрушка – маленькая, изящная, украшенная на стенах белыми каменными цветами, будто снежинками, а маковка горит – золотой свечой.

Птицам - птичье: что день, что длань...
Птичьи свойства - забота песен.
Зовом горним для ближних стань,
сердцем Сердца - Господь не тесен.
Звуки в радуге наугад
растворяют чужие зовы.
Льётся соком песнь-водопад,
в прямодушных врастая словом.
Искривлённое прямозвучие
ароматом неба излечится -
исправляется прямолучием
всё что в сумерках птицей светится.

* * *

Светись, светись - и свет придёт,
светами говорят рассветы.
И сумерков пусты наветы,
когда светать придёт черёд.

 Погожим августовским днем 1967 года семеро студентов-бойцов стройотряда «Северный Эскулап», пыхтя и обливаясь потом, рыли котлован на месте недавно снесенных деревянных домов по улице Маймаксанской. где в былые времена селились зажиточные обыватели Богоспасаемого града Михайловска, а теперь планировалось строительство нового корпуса местного мединститута. Пока же здесь зияла глубокая яма с неровными краями, посредине которой, как корень сломанного, насквозь прогнившего зуба в раскуроченной неумелым стоматологом десне, торчал остаток кирпичной кладки. Мало того, что ее обнаружение стоило студентам двух сломанных лопат: теперь кое-кому из них пришлось переквалифицироваться из землекопов в каменотесы, взявшись за ломы и кирки. Как назло, старинная кладка оказалась на редкость прочной, не то, что нынешний кирпич, который иной раз, только тронь его – сам рассыпается. Да, предки явно не подумали о своих потомках, которым придется ломать то, что они когда-то строили!

Я сегодня – открытая дверь,

Дружелюбием насквозь пропитан.

Сам себе и судья, и защита,

Даже как-то неловко теперь.

Други-недруги, чей-то бойфренд.

В голове – словно в грязной посуде.

Что за бред? Кто, скажи, эти люди?

Персонажи каких кинолент?

Гнева языческий взмах,        

громы  и жерло  трона,

царский минуя страх,

Сына ждала Мадонна.

Легкий высокий пейзаж –

зорька с румянцем ребенка,

розовая  гуашь,

спит под венцом… Где тонко,

рвется,  не уберечь;

сон молодой Марии,

знавшей ангела весть,

запечатлён стихией.

Живопись на сердцах,

облачная лепнина:

в настежь открытых вратах -

Матерь с младенцем-Сыном.

                         07.12.2017 г.

О Господи, прошу 
Прости мне мои грехи 
Раскаянье приношу 
Укрывшись в епитрахиль 

О Господи, прости 
Милость Твоя вовек 
Ее никто не постиг 
Тем более человек 

О Боже, прошу, прости 
Прощающему хвала 
Духовно нам возрасти 
Любовь Твоя помогла 

О Господи, помоги 
Увидеть мои пути 
Когда не видно ни зги 
Дорогу свою найти 

О Боже, слава Тебе 
Пусть имя святится Твое 
В духовной моей борьбе 
Позволь быть с Тобой вдвоем 

Я на жизнь совсем не нарекаю

Славлю Бога в меру своих сил

Никого ни в чем не упрекаю

В сердце зла ни разу не носил

Столетия сходятся

В сем мире хладном,

В руках Богородицы

Отроче Младом.

Течет над вертепом

Небесная млечность,

В душе распростертой

Вмещается вечность.

Совлек небо ангел

И звезды так низко,

Мне снится ль преданье

О древнем и близком?..

Но снам неохоче,

Не сомкнуто око,

Исчезнет мрак ночи

Пред Солнцем Востока.

Спасителю мира -

Пшенице всем молотой,

Сложатся мирра

И ладан, и золото.

Звездой путеводной

Отыщут дорогу,

Склонятся с заботой

К святому порогу,

Кто ум превозмог

Совопросником века,

И примет Царь - Бог

Этот Дар Человеком.

Чем глубже тьма - тем ярче звёздный свет.
Чем ночь длинней - отраднее рассвет.
Спаситель мира ныне к нам приходит.
К больным грехом - Сам Богочеловек.

Рождается в пещере Вефлеемской
Тот, кто нас выведет из пропасти геенской.
Являет Дева - Мати миру чудо - 
Рождает повод радости вселенской.

На небе ангелы осанну воспевают,
Волхвы Рождённого дарами прославляют,
Бегут с полей увидеть чудо пастухи,
В убогих яслях Сына Бога пеленают...

Откроем наше сердце для Христа - 
Он нас спасёт от смерти и греха.