Омилия

Начиная с затылка, боль холодным свинцом шла к вискам, невыносимо давила и сковывала. Вынырнув из вязкого сна, он опрокинулся на подушку, тыча слепой взгляд в стены, как щенки по запаху тянут нос к вымени матери, и скользил им по темноте, пока не стал различать бревенчатые своды окна, наглухо зашоренного холстом.

Рядом пошевелилась, скользнула теплая рука, нащупала на его плоском и пространном теле межреберное сплетение, легла, прислушиваясь к ритму. Маленькая, юркая мышка.

Высота… высота… Всё – в ней,
если выучился летать;
и, чем выше, тем низ видней,
и весомее Благодать.

Глубина… глубина… Всё – в ней.
Коль спускаешься, то до дна,
из глубин высота видней,
и, чем глубже, – ближе она.

Парадокс? В нём, наверное, суть.
Парадоксами полон свет.
Хочешь в Небо – на дне побудь:
в поражениях – звук побед.

Мне чужого ничего не надо:
счастья иль несчастья — всё равно.
За чужую даже тень из сада
плод отцов отнимут у сынов.
За чужое — на ветру простуда;
за свою заботу и печаль
выгонит судьба из ниоткуда
в ничего не видящую даль.
Горемыкой  поползёт дорога,
и верблюдом вздыбится гора,
коль у Бога украдёшь немного.
Нам своё давно раздать пора.

Читая  книгу  С.Коппел-Ковтун «Макаровы крылья».

«Познавшие, крылатые будут, как боги…»
Леонардо да Винчи^[1]

«Человек создан не для того, чтобы влачить цепи, а для того, чтобы, широко раскрыв крылья, парить над землей».
Виктор Мари Гюго^[2]

«Макаровы крылья».  Недавно эта повесть православной писательницы Светланы Коппел-Ковтун, увидевшая свет в журнале «Камертон» в мае 2016г. ^[3], вышла отдельной книгой ^[4].

И хоть её тема не нова, — повествование представляет собой  фантасмогорию особого рода, зримо демонстрирующую метафорическую природу художественного мышления литератора, соединяющего   реальные явления и фантастические представления в единое  целое.

Образная мысль автора  многозначна, она так же богата и глубока по своему значению и смыслу, как сама жизнь, вечно утоляющая голод души  по  постижению тайны  Божественного.

Уютно мне средь зданий городских.
Иду, влюбляясь в арки и колонны.
Черты фасадов радостно-легки
И так светлы, как храмов перезвоны.

Иду, не зная стилей и имён.
Любуюсь видом окон величавых.
И на меня глядит со всех сторон
Родного города седая слава.

Ходили здесь дворяне и купцы.
Века летели, прячась в поднебесье.
Здесь жили и сейчас живут – творцы,
И я влюбляюсь в мысли их и песни!

(Из книги "1000 потешек")

***

На тарелке курага —
Курага для пирога,
Рядом с нею чернослив,
До чего же он красив,
Финики, изюмчик:
— Скушай нас, голубчик!

***

Редька к репе в гости шла
И редиску позвала.
Говорит редиска:
— К репе путь неблизкий!
Вдруг в дороге пропадем?
Лучше к Даше в рот пойдем!

Дома Таня никогда не пила молока. Никогда — сколько себя помнит. Потому что в садике его заставляли пить силой. Было очень стыдно, когда воспитательница или нянечка при всех ругали Таню и оставляли сидеть за столом, пока она не выпьет ужасное молоко с пенками.

Другие дети легко выпивали своё молоко и шли играть, Таня же физически не могла последовать их примеру. Она не любила, не выносила шкурки, всегда покрывавшие невкусное кипячёное молоко. Они прилипали к языку, противно цеплялись за зубы и никак не хотели проглатываться.

Таня вертела свою чашку из стороны в сторону, стараясь высосать молоко из-под пенок таким образом, чтобы шкурки повисли на стенках чашки, и пила молоко, пока им было куда приклеиваться. Когда же внутренняя поверхность чашки полностью увешивалась ими, выпить молоко не было никакой возможности.

— Располагайтесь! Вы почти пришли, а любой путник заслуживает отдыха. Горячий травяной чай восстановит силы, а простой разговор вернет к жизни. Как же случилось, что вы проснулись?

— Будущее рождается в прошлом, настоящее всегда намекает на то, чего вроде бы еще не существует, но о чем вскользь упомянул какой-нибудь странный чудак, — Радек начал рассказ издалека, он всегда любил философствовать, — Историю передают из уст в уста, о будущем снимают многосерийные фильмы-проекции, размножая и копируя отдельные фрагменты на всех возможных носителях. И вот вопреки скептицизму и неверию становится очевидным, что будущее уже наступило.

Всю жизнь Наталья Никандровна прожила в городе Михайловске. Работала в домоуправлении, и была там не какой-нибудь мелкой сошкой, а начальником. Да как стали ее годы да хвори одолевать, вышла она на пенсию и с той же регулярностью, как прежде — на работу, стала ходить в церковь. Благо, от ее дома до Преображенского кафедрального собора было рукой подать, почти как до продуктового магазина, в который пенсионерки со всей округи ходили не столько за покупками, сколько ради того, чтобы меж собой о том, да о сем покалякать. А что еще ей делать на пенсии, как не в храм ходить? Дети давно уже взрослые, а внуки, того и гляди, их перерастут — некого теперь опекать да воспитывать, а как начнешь по старой привычке это делать — ворчат и дуются, мол, мы и сами с усами.

БЕСЕДА В ТРАКТИРЕ «СТОЛИЧНЫЙ ГОРОД», или ЭХО ИНКВИЗИТОРА

(Размышления  о времени, католицизме, миропорядке, глобализме по прочтении эссе Антанаса Мацейны «Великий инквизитор» )

«Братья Карамазовы» — последний роман Ф. М. Достоевского из его великого пятикнижья. «Великий инквизитор» — глава из романа, которую предваряет глава «Бунт». По сути  — это рассказ в рассказе, изложенный Достоевским устами Ивана Карамазова, который называет свой рассказ легендой. Вот короткое содержание этого рассказа, в котором подняты космические вопросы, не потерявшие актуальности и сейчас (ставшие даже более актуальными), и уже больше столетия привлекающие людей думающих во всём мире.

Не ждите внешнего, а тките полотно
грядущего, вчерашнего, нездешнего,
и я пряду его давно — оно одно
на всех покрытие воздушное, безгрешное.

Дороги пыльные, но руки ткут и ткут:
покровом покрываются дорожные,
и полотно к себе унылые влекут,
забытые, чужие, осторожные.

Осень, прозрачная как стекло,
Желтая, как янтарь.
Сколько дождей по тебе стекло -
Знает вон тот фонарь...

В парке качался он день и ночь,
Глазом своим моргал.
И отгоняя прохожих прочь,
Так на ногах и спал.

Осень, веселая как костер,
Горькая, как полынь.
Кто-то резинкой рисунок стер,
Тот, что зовется жизнь.

07. 10. 2016