Омилия

Ты береги, храни любовь свою
От праздных взглядов, ложных слухов,
Когда судьба изменит колею
Под натиском лукавых духов.
Когда пропитан горечью твой хлеб, -
Любви поток становится сильнее!
В ком нет любви, тот безнадёжно слеп,
Царит в нём страх и нет его беднее.
Храни любовь всей злобе вопреки,
Неси свой крест, возложенный на плечи.
Любви огонь, как тайну, береги -
От первой до последней Встречи!

Каталась луна по небу,
И светом ласкала явь,
И крохи бросали хлеба
Стыдливые люди, встав

Во всю их земную негу,
И думали, точно впрок,
Одарит их жизнь, в телегу
Впрягая скупой порок,

В пути к небесному, в далёком прошлом,
Где тонкий луч едва касался глаз,
Рождалось сердце в трепете тревожном
И стал открытием прощальный час:
Когда душа, рождённая любовью
Навек прощалась с мёртвенной тоской,
И, обновлённая Святою Кровью,
Вдруг обретала Мир - любви иной.
С тех пор томится в ожидании Встречи,
Ей не найти покоя в дольнем сне.
И потому: болит, скорбит и лечит
Свою печаль в Небесной Красоте.

Не оракул я и не вещатель,
И не знаю – с кем будете Вы,
Надоело мне слово “приятель”
В окончании каждой главы.

Сколько ж можно грустить беспричинно?
Мне наскучила Ваша печаль.
Напоследок пройдёмся мы чинно,
Друг для друга уже отзвучав.

Этот мир из мгновений: из точек,
роя точек – событий и чувств…
Он мерцает от вздохов и стука
одиноких озябших сердец.

Так живём мы без Бога, пока вдруг
… нас не клюнет с жаровни петух.
Задохнувшись от боли, ты ясно
осознаешь бессилье своё.

И тогда, заглянув в свою душу,
                  удивляясь её пустоте
и обломкам от «грозных» сражений
(где победа позорней, чем смерть),

«Как же так, – скажешь, – а достиженья,
мир и радость, успехи и труд?».
Для чего это всё?.. Всё ветшает,
вместе с нами рассыплется в прах.

Жизнь важна, если движешься к Богу:
к миру Высшего смысла, Любви.
«Я несу Тебе, Господи, душу,
помоги мне её донести!»

Хотите — верьте, хотите — нет! Но эти строки напол-
нены такой позитивной энергией, кото-
рая способна понять, обнять и согреть всех, чьи глаза
соприкасаются сейчас с ними. Превозмогая понятное любопыт-
ство, согласитесь, хочется в это поверить, разузорить свою при-
вычную повседневность чудом воскрешения всего самого
дорогого и лучшего, что было в нашей жизни.
И именно в эту минуту оно может нас посетить, взывая к нам
лад молитвенного строя и возбуждая чувство Благодарения Богу за
все, что мы имели, имеем и чем будем еще владеть.
Эта предстоящая встреча посылает тепло жизненного потока,

Красивые маски на полке стояли,
и души себя среди них выбирали.

Одна же искала, искала, искала...
Себя не найдя, начинала сначала...

Подружки смеялись над нею в ладошки:
какая нелепость! красы в ней ни крошки!

Душа умывалась от горя слезами —
и всё хорошела: чертами, глазами...

Подружки, не видя к красе перемены,
по прежнему дружно жужжали, без смены.

Пока к ним царица однажды взошла:
как солнце прекрасны лицо и душа.

От солнца растаяли маски и лики —
безóбразным лицам страшны даже блики
красы настоящей.

                              То, ищущий, помни:
не маскам на полках, а Богу лишь вонми!

Зарисовки научного сотрудника, работающего в фондах музея, в культовом отделе. 1982.                                                      

Удивительное состояние:
Как сожжённые мосты…
Словно в вечном состязании,
Словно вечные посты…

Открываются страницы:
Я, как будто, ворожу,
И Евангелие ложится,
Предо мной, где я сижу.

Ничего не понимая,
Что-то силюсь прочитать,
А свеча так быстро тает-
Не успела осознать...

Снова книгу закрываю-
Не понятен мне язык.
Вдруг, спиною ощущаю:
Строго смотрит Божий Лик…

И магически, вдруг, тянет
Вновь Евангелие открыть:
-Хоть куда уж жизнь пусть канет,
Но хочу источник пить!

У Андрея детей было девятеро. Пятеро мальчишек, остальные –  девчонки. И жена-красавица. Осанистая такая, с тугой русой косой до середины спины – настоящая русская баба, как в сказке. Да и сам Андрей – мужик не промах. В плечах – косая сажень, борода с благородной сединкой. У таких мужиков любое дело в руках спорится, за что ни возьмется. И кузнец, и плотник… В селе, где они жили, краше семьи не было. Всем на зависть.

Юлии Энгельгардт

Уроки Любви получаем до смертного часа.
До самой последней минуты, последнего вздоха,
До взгляда последнего, что обнимает пространство.
У чувств безграничных свой счёт, равноценный Эпохе
Прозрений. Они приближаются к сердцу  не сразу.
Проверка на прочность Любви - элемент постоянства,
Который не каждому нужен и даже опасен.
Но если открыта душа - мир подлунный прекрасен.
И Космос, как друг, тебя впустит для дальних полётов.
Любовь - это звёздный корабль с надёжным пилотом,
Летящий сквозь бездны Галактик.

Мой бестрепетный враг,
отравляющий тело и душу,
отнимающий хлеб
и святыню бросающий псам,
не злорадствуй, что врат
теснота неприступна - я сдюжу,
пыльный крохотный склеп
сокровенному слову "сезам"
доверяя. Но ты
не сдаёшься - сильнее объятья
ненавидящих рук,
смертоносен и твой поцелуй.
В чаше чистой воды
вымыв душу, и тело, и платье,
понесу и хоругвь,
и свой крест на засеянный луг.

Встретились как-то во дворе котенок и щенок. Заинтересовались друг другом, носы обнюхали и разговорились.
- Привет, - сказал щенок. - Давай дружить!
- Давай, - осторожно ответил котенок. - только сразу честно скажи: будешь смеяться?
- Обязательно! Обожаю веселиться! Мама говорит, это у меня "щенячий восторг".
- Да нет, надо мной смеяться не будешь? Дразниться не станешь, как мои приятели?
- А что их в тебе смешит? Мне кажется, ты симпатичный, - с улыбкой признался щенок.
- А ты присмотрись. Видишь: у меня глаза разные. Один желтый, а другой - голубой.