Нежданно-негаданно Тимофей увидел во сне деда. И хотя уже много лет как его не стало, и черты дедовы давно стерлись из памяти, привиделся, как живой. Стукнула дверь, и видит Тимофей, будто взошел Василий Терентьевич в хату, перекрестился на красный угол, где вместо иконы висел большой красочный календарь, зачерпнул кружкой студеной воды из ведра, напился, покряхтывая от удовольствия.
У Тимофея сердце от волнения зашлось. Так обрадовался деду. Давно его не видел, а Василий Терентьевич все такой же. Льняная рубаха, вышитая по вороту, темные брюки заправлены в кирзовые сапоги, на плечах пиджак в накидку. Только сегодня дед не улыбается, как обычно ему Тимофею, а глядит сурово, покачивая головой.
– Ты чего, дедуль? – замирая, спрашивает Тимофей.
Дед оглаживает бороду, потом наклоняется низко и, вглядываясь Тимофею в лицо, говорит:
– Забыл ты дедов завет, Тима.
– Какой, дед? – вскинулся Тимофей.
Но Василий Терентьевич только пальцем погрозил и…исчез.
Открыл Тимофей глаза: и впрямь никого нет. Сон это.