На той горе, на той горе,
где ужас посетил меня,
живу я, словно зверь в норе,
священное в себе храня.
На той горе, на той горе,
где ангел Божий ждёт меня,
молюсь всегда, как в алтаре,
и в рост идёт моя броня.
И каждый звук, и каждый взгляд
мне посылают сотни стрел,
за то, что я и рай, и ад
на той горе открыть посмел.
Можно залюбить до смерти,
насмерть разлюбить
и любовью обессмертить:
Ариадны нить
тянется от сердца к сердцу,
от горы к горе —
мы с тобою самодержцы
неба во дворе.
Донкихотиться желаем
мельникам назло —
стайка писем именная
юркнула в разлом.
Тенью легла на занавеску -
солнечным бликом вдруг заблистала.
Ты меня видишь в дымке белесой,
вместе с рассветом я догораю.
Солью меня тёрли до блеска,
до совершенства вроде кристалла.
Утро роняет слёзы как росы,
россыпи радуг в небе играют.
Чашкой на блюдце сверкнула тайно:
выпей искристого чаю-зелья,
ведь не бывает судьбы случайной -
свет повстречался с утренней целью.
А ты попробуй сам:
впрягись — тяни!
Брыкаться просто,
не имея ноши.
Ты кажешься себе
таким хорошим,
но в чём твой груз?
Сокрытое в тени
не знает пота
от труда на солнце.
Идущий следом
за другим,
первопроходцем,
не так измотан:
волею судьбы
мечты его, как и пути —
слабы.
Я не готова, Господи — прости,
ведь Ты сказал: должна быть наготове.
Боюсь не справиться и подвести —
пришедшие несчастья слишком внове.
Моей сластолюбивой плоти
на фронте, как и на работе,
всё кажется избыточно мертво.
Я не владею мастерством.
Лишь Ты, всё — Ты, я так привыкла,
с тех пор, как боль в меня проникла,
всё жду Твоё и от Твоих:
прости, не знаю сил своих.
Что должно быть сказано —
будет сказано:
камнем, травой, ослицей
или человеком.
И дело не в стиле,
а в силе,
которая не от слов,
а от Слова,
которая мимо слов,
мимо поз,
мимо одежд традиции
в букве ли, в звуке —
прямо в сердце.
Я не буду в полоску, как вы хотели,
не примерю и клетку... На самом деле
я ни та, ни эта — совсем другая
ткань моей жилетки: я для вас чужая.
Успокойте совесть — не к лицу мне ткани
те, что вы желали, те, что вы исткали.
Я жила понарошку,
как-будто играла в игру:
износила одёжку —
наверное, дело к утру.
Мой рассвет на пороге —
пора возвращаться домой.
Собираясь в дорогу,
прощаюсь с привычной игрой.
Приютись в моем сердечном доме,
он давно уж Богом приготовлен,
он, скорее, для тебя, чем мой —
я покончила с самой собой.
Полон дом, но места в нём немало —
приходи, начнём всю жизнь сначала.
Пусть снаружи мороз – орхидея сокрыта в дыханьи...
Разве ты уже не умеешь сжать зубы?
Игумен Паисий (Савосин), «Камень для одного»
Скрипеть зубами — стёрлись зубы,
мой «камень» превращён в песок,
и кровь моя — берёзы сок —
струится в теле слишком быстро.
Пою — песком наполнен рот,
слова цежу сквозь Слово — губы
пустыня сушит; режет искры
на медь для торжища высот.
