Омилия

Расставшись нехотя с игрушками,
В том убедив себя, что — «надо!»,
Зубрил унылый отрок Пушкина,
Почтив стихи поникшим взглядом.

Программы школьные украсили
Поэтов строки, а на деле —
Открыть страну великой классики
Потомкам так и не сумели.

С тех пор достичь стремимся всуе мы
Высот искусства, но 
бесчестно
Зловещей тенью бескультурие
Нас настигает повсеместно.

И как, скажите, будет правильно?
Судить потомков ли сурово? —
Иль те виновней, кем украдено
Живое, искреннее слово?!

08.01.2011 г.

Сказительница

Предисловие автора

Нравятся ли вам современные сказки, где участвуют дети, которые потом вырастают? А в конце, как и положено, бывает свадьба?

Перед вами именно такой фантастический сюжет, который вполне мог бы произойти в наши дни, но уверяю вас: никогда и нигде не происходил, а был полностью придуман. Православные чудеса — редкость в нашей жизни, но они ожидают вас и героев сказочной повести на каждом шагу.

Хочу вас предупредить об одном важном моменте.

Этим утром июньским, прозрачным и звонким,
Встану рано, окно отворю.
Я не брошусь вслед ночи ушедшей вдогонку,
Я встречаю сегодня зарю.

Я встречаю рассвет – новых сил пробужденье,
Просыпается мир не спеша.
Тонко чувствует сердце восторга томленье,
Наслаждается счастьем душа.

Васильковой поляны синеет пространство,
Продолжая небес синеву.
Приоделся июнь в неземное убранство,
Летних дней открывая главу.

Где же я в этом мире? Так, где моё место?
Взором сердца гляжу вглубь души.
Там – озёрная тишь, нет ни зла, ни протеста.
Там Господь почивает в тиши.

03.06.12

Лебеда на могиле матери,
Как пощечина, как позор.
И ограды железной ржавчина —
Мне "оттуда" немой укор.
Подкатило и камнем у горла
И мурашками по спине.
Нет, не мы матерей выбираем.
И тебя осуждать не мне.
Ты прости, если сможешь, милая,
Ты умела прощать, любя.
Как же больно, что и не выплакать,
Поздно я поняла тебя.
Поняла, как живая, гордая,
Ты бежала от суеты.
Одинокая и не понята.
От себя не сбежала ты.
Я теперь не девчонка, женщина.
Я простила и ты прости.
Все, что было тобой завещано,
Мне теперь до конца нести.
Воронье расшумелось черное.
Из-за леса спешит гроза.
Ухожу, а спиною чувствую
Осуждающие глаза.
Лебеда на могиле матери,
Как пощечина, как позор.
И ограды железной ржавчина —
Мне "оттуда" немой укор.
 

Звезда растаяла ночная,
Под утро в небе растворясь.
Перекрести меня, родная,
Украдкой, робко, чуть стыдясь.

Мама, мама, милая моя,
Добрая, родная, светлая.
В стареньком платочке
У окна сидишь.
Встретишь и проводишь,
И простишь.

Ладошкой губы прикрывая,
До поворота проводи.
Ах, не грусти, моя родная,
Довольно грусти впереди.

Мама, мама, милая моя,
Добрая, родная, светлая.
В стареньком платочке
У окна сидишь.
Встретишь и проводишь,
И простишь.

Полоской розовой вставая,
Поплыл над городом рассвет.
Перекрести меня, родная,
И пожелай мне долгих лет.
 

«У попа была собака, он ее любил…»
(фольклорное)

Около полудня в Свято-Лазаревской церкви раздался телефонный звонок. Трубку подняла оказавшаяся поблизости свечница Ольга. И заговорила первой:

— Церковь слушает. Что вы хотите?

— Вам звонят из епархиального управления. —раздалось из телефонной трубки. — Позовите сюда отца настоятеля.

— А-а… — замялась в одночасье оробевшая свечница. — А-а его… нету…

— Найдите. — послышалось в ответ. — Сейчас к вам за ним приедет машина. Владыка срочно требует его к себе.

Понедельник, холодно, дождливо,
Глупый незатейливый рингтон,
Поменяю, чтоб не так пискливо…
Жалюзи открыты, чай, лимон…

Человеку много что ли надо?
Серый мокрый день, а ты в тепле,
Провожаешь вниз спокойным взглядом
Маленькие реки на стекле…
2012

Гора, сбегающая в небо,
О, позови меня еще раз
Туда, на свой зеленый гребень,
Где спит Волошин.

Спит? Едва ли.
Его душа такие звуки солнца
Изведала,
Такие краски ветра
Исполнила...

Не спится, Макс?
Зови, зови,
Не дай траве склониться,
Не дай забыть возлюбленные лица,
Возьми меня в оркестр!

Я стану твоим верным контрабасом,
И промолчу вечерним Карадагом,
И проплыву веселым парапланом.
Какое небо ластится к тебе!

Ты сам – гора-крыло,
Гора-полет,
Гора, открытая на всю страницу неба,
Гора, листающая синий свиток волн,
Гора, глядящая в рояль ночного моря.

Смотри, как много музыки осталось!..

(Из цикла "Времена года. Православный календарь")

Стоят березки трепетно
Сегодня в нашем храме,
Травою пахнет, летними
Душистыми цветами.

Мы чтим Святую Троицу:
В Трех Лицах Бог един,
Все – равного достоинства –
Отец, и Дух, и Сын:

Сын от Отца рождается,
Исходит – Дух Святой,
Нас в благодатных таинствах
Животворит Собой.

Все в мире совершается
По замыслу Отца
И в Духе воплощается
Чрез Господа Христа.

Любовь же – сущность Троицы.
Бог, по любви Своей,
Печется и заботится
О судьбах всех людей.

У Бога со смирением
Мы просим даровать
Нам в вере утверждение
И Духа благодать.
 

(Из цикла "Времена года. Православный календарь")

В тиши Сионской горницы*
Девятый час настал,
Там вместе Богу молятся
Ученики Христа.

Вдруг шум раздался в воздухе,
И языки огня
Спустились на апостолов,
Дары в себе тая:

Дары любви и радости,
В них – Духа благодать,
Способность словом благостным
Сердца преображать.

И дар еще неведомый
Возник в учениках –
О Боге проповедовать
На разных языках.

Был день Пятидесятницы,**
На шум со всех сторон
Народ пришел. Сумятица,
Смущение кругом...

Но проповедь о Господе
Услышав, в тот же день
Крестились от апостолов
Три тысячи людей.

Мы Церкви День рождения –
День Троицы – зовем
Днем Веры утверждения
И Духа торжеством.
__________________

Болтливую сороку
Спросить медведь решил
До станции дорогу –
На поезд он спешил.

Сорока отвечала:
«Да тут – подать рукой!
Иди, медведь, сначала
К сосне, что за рекой.

Там белки-шалунишки
В дупле большом живут...»
И слушал бедный мишка
О белках пять минут

– А от сосны – направо,
До Лисьего холма,
Там в норке за дубравой
Живет лиса-кума.

Тут вспомнила сорока
Знакомых и друзей:
Лису, куницу, волка,
Дроздов и журавлей...

– И за холмом за этим
Увидишь ты вокзал...
– Да нет, – медведь ответил, –
Уже я опоздал...

***

Не разбавляй водою

Словесного вина,

Пустому многословью

Невелика цена.
 

Весна, Весна, оставь хотя бы шлейф
Твоих неповторимых ароматов!
И шелест свежих трав, и птиц распев,
Дожди под звуки грозовых раскатов.

Ты складываешь в липовый сундук
Приданное своё, твой бал окончен –
В шелках зелёных живописный луг
И бархатный отрез чернильной ночи.

Прозрачную фату срываешь ты
С кудряшек завитых черёмух стройных.
Пакуешь нежно первые цветы
В преддверьи летних дней июньских, знойных.

Оставь на память радужный рассвет,
Хрустальный воздух чистый, невесомый…
Молчишь, Весна… уж твой растаял след.
Умчалась прочь – сюжет для всех знакомый…

28.05.12

Являя краткую щедрость где-то,
Но чаще – будто слепá, груба –
Всегда испытывала поэтов
Своими прихотями судьба.

Нередко, выплеснув горечь миру
И лирой язвы эпохи вскрыв,
Поэты в тяжбах теряли силы,
О Божьем Промысле позабыв.

Судьба, однако, не зря водила
Меж терний – чтобы чисты, легки –
Предстали золотом из горнила
Во благо чутким сердцам стихи.

31.12.2010 г.

Немного поэкспериментировала с формой, хотя, размер старалась соблюдать…

Над городом пустым рыдают облака,
Изорванные ветром,
               серые и злые,
Так плачут люди рядом — горько,
только как
им объяснить, что облака
               давно уплыли.

Что над страной сияет явь иных времён,
Столкнулись лбами подлости земли
               с Началом,
И только радостный
прозрачный перезвон,
Прохладный воздух поутрУ
               легко качает.

 Однажды, в утренней прохладе,
Там, где роса в лучах горит,
Печаль и радость встали рядом,
Встречая первый блеск зари.

Печаль кричала о страданьях,
Врываясь в душу старика,
А радость – светом мирозданья,
Ласкала мир. Была легка

Почти прозрачна даль, по полю
Как по простору волн цветных,
В желанье самой тихой доли
Шла дева юная. Иных

Она дорог не знала в мире,
Любовь вела ее вперёд,
Старик же плакал, нищ и смирен,
Река катила струи вод

За горизонт времен, до моря,
Старик увидел деву ту,
И осознал, что бремя горя,
Лишь время груз, и зацветут

Как встарь поля, и эта радость
Прольётся в жизнь, как дождь окрест,
И улыбнулся старец - надо
Любить лишь только. Близок лес

И чащи, полные цветенья,
Как от рожденья – путь людей,
Лежат поля, но только тени,
И в них мелькают, как везде.

Доклад, прочитанный на V Международной научной конференции
«Русский язык в языковом и культурном пространстве Европы и мира: Человек. сознание, коммуникация, интернет»,
проходившей в Варшаве с 9 по 13 мая 2012 года

Творчество Арсения Тарковского — великого поэта ХХ века — глубоко по проблематике, высоко по духу и блистательно по форме. Его поэзия соприродна классике и наделена яркими чертами оригинальности. Соотносимость ее с мировыми традициями дает повод для раздумий над многими категориями культуры.

Для поколений 60-х, 70-х, 80-х гг. Арсений Тарковский был культовой фигурой. Благодаря титаническому переводческому труду, помогавшему читателю знакомиться с поэзией Востока, он стал одним из немногих, кто укрепил и обогатил диалог между культурами.

1

Передо мной старая, пожелтевшая от времени фотография. Девочка лет 5–6 с большими выразительными глазами смотрит на меня не по-детски серьезно. Ее взгляд глубоко пронизывает. Так, что становится не по себе от мысли, что вот она — эта девочка спрашивает меня:

— Сохранила ли ты свою детскую чистоту и открытость, любовь к живому, веру в людей, не разучилась ли ты радоваться жизни так, как делала это я?

Невольно отвожу взгляд. Убираю свою детскую фотографию в старый альбом. Но тут же ко мне подбегает моя дочь:

— Мама, мама, а что это ты убираешь? Покажи! А кто эта девочка? Это ты в детстве? А я на нее похожа? Да, да — похожа! Смотри, у нее мои глаза.

Оля бежит к зеркалу, переводит взгляд от зеркала на фотографию.

— Я очень похожа на тебя в детстве? Правда?

— Да, Оленька, очень похожа.

На глаза набегают слезы. Смахиваю их украдкой.

Снег не тает даже в мае,
Почему – не понимаю!

Покрывает все вокруг
Белоснежный легкий пух:

На полянке он, в саду,
На деревьях и в пруду,