Мы люди грешные

Мы люди грешные и над собой не властны.
И часто мы себя не сознаем.
И оттого бываем так несчастны,
Что на земле кумиров создаем.
Наш русский, мудрый, сильный и великий,
Такой родной непонятый народ,
Неузнаваемый, слепой и дикий,
И все в тебе давно наоборот.
Ты шел на смерть за жен и вдов солдатских,
Ты возрождал из пепла города,
Ты заживо зарыт в могилах братских.
И ты стрелял в невинных без суда.
Писал стихи и посылал на плаху,
Так жизнь любил, что смело шел на смерть.
В хмелю дарил последнюю рубаху,
Проспавшись, мог и нищего раздеть.
Да, в подвигах тебе не много равных.
И водку лучше всех умеешь пить.
Народ мой русский, славный и бесславный.
Когда же ты по-русски станешь жить?

Спешите удивляться

Чтоб заново учиться доверять,
Чтоб говорить на чистом языке,
Спешите окна свету отворять
И не держите сердце на замке.
Спешите людям радость раздавать.
Спешите удивляться вашим детям.
Так просто – необдуманно летать.
Нет ничего прекраснее на свете.

О, путь мирской

О, путь мирской!
Цветной иллюзион.

Из тысяч нитей
невещественных
эмоций
руками соткан он
души…

Живое полотно.

И, чем трезвее
каждый шаг
(здесь и сейчас),
тем иллюзорней
путь
мирской.

Реальность – Небо…

Семь спящих отроков

Мой друг, скажу тебе по секрету: самые лучшие дети – спящие. Не веришь? Спроси у мамы. Она обязательно тебе скажет, что когда спишь,  ты просто чудо. Во сне ты не капризничаешь, не озорничаешь. Ты лежишь, улыбаешься, немного сопишь носом и растешь! Разве не чудо?
Конечно, чудо. Потому спать – это хорошо. Особенно ночью, а лучше и днем вздремнуть на часок-другой. Так ты быстрее вырастешь.
А чтобы тебе крепче спалось, послушай историю про семерых мальчишек, которые проспали не ночь, не день, а целых две сотни лет. Только не думай – это не сказка. Это произошло на самом деле.  И оттого эти мальчики считаются святыми.
Когда-то очень давно, когда на свете не было даже твоих бабушки и дедушки, жил мальчик Максимилиан. Он был сыном градоначальника города Эфеса. И потому уже с детства находился на военной службе. У Максимилиана было шестеро друзей: Мартиниан, Константин, Иоанн, Дионисий, Антоний и Иамвлих. У друзей всё было общее – и военная служба, и игры, и вера. Они верили в Единого Бога, во Христа.  И эта вера их делала ещё ближе друг к другу. Потому что настоящий друг – этот тот, с которым у тебя одни мысли.

Жизнь и подвиг священника Василия Васильковского

Вступление

Святой Георгий на Руси издавна считался покровителем воинов. Идея создания военного ордена имени Святого Георгия принадлежала Петру Великому, но учрежден он был лишь в царствование Екатерины II в 27 ноября 1769 года.

Этим орденом могли награждаться только воинские чины, при этом подчеркивалось, что «ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Святого Георгия за воинские подвиги; удостаивается же оного тот, кто не только обязанность свою исполнял во всем по присяге, чести и долгу, но сверх сего ознаменовал себя на пользу и славу Российского оружия особенным отличием». Потому заслужить этот орден стало высшей честью для офицеров и генералов.

Из юношеской депрессивной лирики - о жизни души без веры

                 *****

Месяц чайкой казацкою
Тучу грозную ловко обходит,
И частями мозаики
Отраженья играют в пятнашки.

Покачнулся под ветром клён –
И тихонько целуются тени.
А теченье беспечное
Мысль уносит всё дальше с собою.

Треск обломанной веточки –
Встрепенётся лиса, что в норе спит;
Успокоится рыжая
И уснёт с ароматом фиалки.

Идеально устроено,
То, чего человек не коснулся.
Не касайтесь души моей –
Может, снова в ней мир воцарится…

1994

Вновь слышу волны Коктебеля

Вновь слышу волны Коктебеля.
Вчера сбежал – просоленный и злой.
Кривые горы надоели –
И вот иду знакомою тропой.

Иду в обнимку с каждым клёном,
Целую трав притихшую красу.
Мне надоел тот пляж холёный,
Где так и не попробовал самсу.

Попалось лето в паутину,
Линяют кроны, конопат простор.
Мне надоел досуг утиный
И виноградников хмельной укор.

Закроет глаз закат далёкий.
Уснут следы в исхоженном лесу.
Вновь вижу пляж в волненье лёгком,
Где хочется попробовать самсу!

2010г.

Пахнет в городе пылью весна

Пахнет в городе пылью весна,
Стаял снег, не успев попрощаться,
Ночь упрямой несушкой снесла
Очертанье ушедшего счастья.

Бормотал угловатый трамвай
По дороге, петляющей сонно.
Мы разбили стеклянный январь
И посыпали прошлое солью.

Город в гриме сквозь окна мелькал,
Контролёрша, как рыба, зевала,
Ждал меня одинокий вокзал
С суетою помпезного зала.

Брошу гривню бедняге бомжу
И спущусь по ступенькам на площадь,
Провели мы с тобою межу:
Город твой, а мои – луг и роща.

2010г.
 

Маяк

Ялик мчался по морю; штормило,
В пасть бросало гривастым волнам;
Семь трепало ветров; пред кормилом

Сбить пыталась с пути пелена,
Но маяк яркой зеленью ока
Постоянно подмигивал нам.

Что отважным до бури жестокой?!
Только время – премудрый судья –
Поглядит беспристрастно в бинокль:

Ялик ветхий сменила ладья,
А над нею в три мачты ветрила
И штурвал золотого литья;

Море сонное век не штормило,
И сомкнул свои веки маяк.
Всё спокойно, уныло и стыло…

Сердца холодность – тления знак.
Пусть щетинятся грозные волны –
Только б ожил заветный маяк!
 

Горшечник

Я буду спраши­вать тебя, и ты объясняй Мне:
где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь.
Кто положил меру ей, если знаешь? или кто про­тягивал по ней вервь?
На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее...
(Иов, 38, 3-6)

В руках горшечника ворчал
Горшок: «Халтуришь ты, гончар!
Посуду лепишь кое-как:
Ни ног, ни крыльев на горшках.

Была б такая благодать –
По небу с птицами летать!
А мы –  как только с полки прыг –
Так вниз летим. И то – лишь миг.

Вот сделай крылья у горшков –
Поменьше будет черепков!
И почему изящных ваз
Так мало лепишь ты средь нас?»

В ответ трудившийся гончар
Лишь улыбался и молчал,
Горшечника ведь все равно
Понять посуде не дано.
 

Плачет Ангел у Престола…

Плачет Ангел у Престола –
Погибает Храм.
Сорван Крест! Раскован Холод…
… Ни дверей, ни рам…
Под святым церковным сводом
Осквернён  Алтарь.
Предан собственным народом
Православный Царь.

Русь поругана изменой.
Церковь – «вне закона».
Чёрным жалом к русским венам –
Сонм иуд – масоны.
Вероломством и коварством
Из святой страны
Лепят «Наногосударство»
Слуги сатаны.

Разрушительный процесс
Преподносят как прогресс.

Мелодия души

Звучала нежно музыка
в небесной тишине,
Сквозь годы тонкой стрункою
лилась в прозрачном сне.

Звенящею, игривою
Врывалась по весне,
И красотою дивною
Скрывалась в летнем дне.

Скорбящею страдалицей
Мелодия лилась -
Осеннею скиталицей
Та музыка звалась...

Завьюжила метелицей,
Припорошила след,
Порой самой не верится –
Звучит уж столько лет!

Тревожит быстротечностью
И ждёт в ночной тиши
Когда сольётся с Вечностью
Мелодия души...

Прячешь душу...

Укрываясь одеялом
             от скользящей темноты,
Прячешь душу в полинялом
              Лживом мире слепоты.
Как стыдят тебя обноски
              Скудной жизни дармовой,
Тайных помышлений сноски
               В складках сложены судьбой.
Ты писал, тебе писали -
               В сердце рваном слов не счесть!
Между строчек - магистрали
               Проложили через месть.
Зашивал ты крепко память
               Чёрной ниткой по канве.
Чьё-то сердце просто ранить
               Обезличенной молве.
Одеялом укрываясь,
                Прячешь душу от стыда.
Сам в безвременье теряясь,
                 Жизнь теряешь навсегда...
    

Сон

Мне приснилось молчание ночи,
Там блестели огни фонарей,
Но кричать уже не было мочи,
Тишина мне сказала: «Не смей!»

Но легчала осенняя лунность,
От искомого: «Боже, спаси!»,
Так как будто отрада на струнах
Зазвучала по мрачной Руси.

Образ русского крестьянина в произведении А.А.Потехина «Крестьянские дети»

Многие и в наши дни и задолго до нашего с вами рождения рассуждают и рассуждали о загадочности русской души. Но, поскольку «вначале  было слово», то и разговор о русской душе я хотела бы начать с разговора о русском языке. Пусть это ненадолго и уведёт нас от заявленной  темы.
У меня в руках книга Фазиля Ирзабекова (кстати азербайджанца по происхождению) «Святая сила слова» (второе название - не предать родной язык). В книге есть глава: «Слово – вектор развития народа».  В ней автору задают вопрос: «Остаётся ли русский язык могучим и великим?» На что автор отвечает:

Memento mori

Будет вьюга волком завывать
В зимний беспокойный час полночный,
Я покину белую кровать

За руку с Господним полномочным;
Песни лета больше не вернуть
В зимний беспокойный час полночный.

Страницы