Любимые мои

Любимые мои, что ждёт нас? Я не знаю…
Хочу лишь, чтоб ко мне прильнули вы плотней.
Присядьте за столом в серёдке или с краю
И оставайтесь так по многу-многу дней!
Любимые мои, что смотрите вы хмуро,
Какие гложут вас сомненья по ночам,
Уязвлена ли плоть, иль задержалось утро
С приходом, иль надежды сутками молчат?
Любимые мои, вам покорятся горы,
К вам звёзды упадут в раскрытое окно,
Вас небо увлечёт и укачает море.
Ведь правда, вы с ветрами не были давно?
Любимые мои, я долго чувства прятал,
Я как хамелеон менял под мысли цвет.
А время всё неслось, снег шёл и дождик капал,
И солнце, наконец, и вас дороже нет!
…Всё правильно – я лгу, и нет любви на свете.
Всё верно – блуд и торг в немыслимой цене.
Но Утренней Звезды так ярко лучик светит

Убита правда выстрелом в упор...

Убита правда выстрелом в упор:
Из настоящего – в седое завтра.
Из года в год  рисует приговор
Убитая лжецами правда.

Рисует так, что страшно посмотреть:
Реальность отразится в одночасье.
В холодной тьме сердца̀ не отогреть,
Не обрести желаемое счастье.

Убита правда – плачет кто о ней?
Смешон любой, кто о великом плачет.
Скорбит душа во царствии теней,
И правды боль в скорбящем сердце прячет.

Как трудно, Боже

Как трудно, Боже, не жалеть о прошлом,
Кромсая пальцами зарытые гробы.
Всё вспоминать, и вспоминать, и день, и нощно
О тех ошибках, что возможно было бы
Не совершать...

Обратный ход

Обратный ход,
движение назад —
не развернуться,
а свернуться в точку,
пройти сквозь звук
взорвавшегося мира,
и ввысь и вниз взглянув,
уйти в глубины,
чтоб непорочность мира
пригласить
на званый ужин
накануне горя.

Свеча

Свеча горит, песок течет,
Песок течет, часы идут.
А кто-то спит, а кто-то ждет,
А где-то никого не ждут.

Свеча горит, маячит тень,
Трещат дрова и печь гудит…
Все хорошо и думать лень
О том, что кто-то там не спит.

Все есть, как есть, порядок строг,
В том ничего плохого нет.
Свеча горит и только Бог,
Как мотылек летит на свет.

Небесный фронт

Душа покоя жаждет, тишины,
но мы как вид покоя не достойны:
мы убегаем низко с поля боя
в предательство и ад разбоя,
не чувствуя в том собственной вины.

Как вид мы — подлецы,
но спасены.

Я смотрю на тебя, Дама - Старость

Посвящается всем пожилым людям.

Я смотрю на тебя, Дама — Старость,
И нисколько стареть не боюсь.
Лишь Господь знает, сколько осталось,
Что же ждёт нас веселье, иль грусть.

Вот старушка с седой головою;
Отцвела. А какой ты была!
Я тебя представляю с косою,
Когда вишня весною цвела.

Не подумай, что брезгую руки
Я худые в немощи твои;
И в глаза я смотрю не от скуки, —
Я хочу, чтоб тебе соловьи...

Нищий духом

Для людей я плох,
но со мною Бог —
кто-то должен жалеть
убогих.

Я один из многих,
нежизнеспособных,
существующих только
Богом.

Я никчемнее всех,
но в Боге — свят,
потому что помню,
кем Бог распят,

потому что Богу
всю жизнь пою:
не себя, лишь Бога
благодарю.

Для людей, к несчастью,
я слишком плох,
я хорошим стать не сумел,
не смог.

Ждёт — Весна...

Клякса чёрная брошена злобою —
Заслонила живое слово.
Очернила.

Боль на вкус я уже не пробую.
Эта горечь давно знакома —
Лечила.

Сердце крошится — камни падают,
Забивают живое дó смерти,
Дóчерна.

Капли жизни, спасая, — капают,
Разрывая стальные сети.
Ждёт — Весна...

Я словам доверяю больше...

Я  словам доверяю больше, чем людям —
слова не подводят.
Слова — верны себе, мне,
истине...
Слова — бескорыстны,
правдивы,
а люди — лживы.
Люди ищут способы обмануть слова
и людей.
И находят. Но при этом теряют
истину,
себя,
и меня.

Розовые очки

Розовые очки
заменили тебе добродетель.
Сними их скорей,
пока не обуглилась совесть.

Ложь розовых очков
казнит правду —
спаси себя, если можешь,
от этого позора.

Ложь отнимает жизнь —
так было всегда.
Проснись, наконец,
чтобы не умереть.

Когда наступит сумерек пора...

Когда наступит сумерек пора,
Не видно станет чётких очертаний:
Всё словно растворится до утра
За гранью иллюзорных расстояний.

Лишь звуки сердца сердцем уловлю,
на ощупь трогая души безмерность.
Замрёт и воздух в слышимом:«Люблю!»
Предельный звук рождает откровенность...

Что ты, ветер, стучишься в калитку

Что ты, ветер, стучишься в калитку,
Я открою – скорей заходи,
Тихо дворик мой, солнцем залитый,
На земной отдыхает груди.

Словно кокон, мой дом утеплённый
Всех согреет в метель и в мороз,
Будет дело любое нам лёгким,
Если вместе возьмёмся всерьёз.

Виноградные гроздья дозреют
И одарят хорошим вином,
И глядит светлоокое время
На луга, что укутаны сном.

Погостишь и помчишься простором
Рассказать о моей стороне,
Где всегда приютят и накормят,
Птичий щебет разлив в вышине.

Жизнь — Господь

На том вина кто вырвался из плена,
Ему свободы этой не простят.
Воскликнет мир
               из недр земного тлена:
                       «Да будет раб немедленно распят!»
Тельцом златым пленённая прислуга
Играет «в жизнь» в раскрашенных гробах.
Но Жизнь — Господь.
                     Внутри живого Круга

Один на один...

(экспромт)

Так о многом сказать смог бы
Ты один на один с Богом.
Замолкает душа... тише...
Дай возможность душе слышать!
Сердца настежь открой двери,
Разреши ты ему верить.
И откроешь, поймёшь много...
Ты один на один с Богом...

Не жуй вчерашний день

Не жуй вчерашний день,
сегодняшний грызи,
без соли. Боль хлебать
привычно на Руси.
Без хлеба — не страшней:
не солоно в ночи
и в стае палачей.
И в стаде — палачи.
Прогоркли мысли все.
Доколе? До весны...
Грядёт судьбы рассвет,
которым живы сны.

Попугай, не пугай!

Попугай-попугай,
ты меня не пугай
грозным кличем своим:
не ори, не скули!

Лучше скрипочкой пой,
чем разбойником вой,
лучше кошкой урчи
иль совсем замолчи.

Попугай-попугай,
а собачкой залай!
Ах, злодей попугай,
не кричи, умолкай!

Попугай, шалопай,
канарейкой споёшь?
Ну, чего ты, скажи,
обезьяной орёшь?

Страницы