Омилия

Мир переживает начало будущего, не понимая его угроз. Будущее уже пришло, осталось лишь разглядеть признаки. Среднестатистический американец или европеец, погруженные в созерцание движущихся картинок виртуальной эйфории на экранах мониторов и жидкокристаллических панелей с непрерывно улучшающимся «качеством» звука и цветоотображения, не замечают, что их жизнь уже прожита, но не ими самими: мир корпораций подменил искренность и индивидуальность формальной деловой этикой, предложив идеальные штампы поведенческих сценариев взамен искренности и участия. Телевизор отнимает у человека почти все свободное время, а виртуальное общение закрывает мир. Эмоции людей якорятся на вещи, не представляющие никакой ценности, а то, что значимо, высмеивается обществом потребления. Контролируемый язык публичного пространства СМИ выполняет функцию формирования пространства мысли, сужая его или расширяя, в зависимости от практических целей виртуального пещерного времени.

Ответь себе без дураков,
Признайся в творческом задоре:
Мечта без розовых очков
Всегда с действительностью спорит.

А ты попробуй не трубя,
Уйти от жарких этих стычек
И отвоёвывай себя
У сформированных привычек.

Реальность тем и хороша,
Что в ней нет лишних провокаций.
И только тут живёт душа
Такой как есть, без имитаций.

Иду к земле обетованной: обещанной, желанной.
Но небо зовет сильнее, я небом теперь болею.
А небо зовет все выше. Меня здесь никто не слышит.
Ловлю в свои руки манну. Я небом укроюсь странным:

Я небом укроюсь нежным, таинственным и безбрежным.
Усну средь его просторов, уйду под его Покровы.
Мне счастье знакомо с детства: о руки его согреться,
Вздохнуть с ним безмятежно. Взлететь его облаком — словом.

Жизнь помяла, поломала
Как ботву картошки.
Не всегда у нас есть сало,
Молоко для кошки.

Не всегда у нас есть повод,
Чтобы взять гармошку.
И течет осенний холод
Под ноги горошком.

Современнику

Жизнь расставила всё по местам:
Есть квартира, семья, ра-бо-та.
В том, что хочется спрыгнуть с моста
Разве можно винить кого-то?

— Для чего ты живёшь человек?
От чего ты устал до чёрта?
Разве нужен кому-то твой бег,
От которого жжёт аорту?

Оставила мышь без внимания
Кошачье в любви к ней признание.

Сказала шкафу антресоль:
— Я выше Вас! Во мне — вся соль!

Вы, одуванчик, верно, шутите,
Что Ваши дети — парашютики.

Сказал Ванюше жеребёнок:
— Слезай с меня, ты же — ребёнок!

Упал в пустой колодец старенький осёл,
И ну кричать со дна, взяв громче ноту,
Хозяин, выхода не видя, предпочёл
Убить двух зайцев, закопав заботу.

Осёл уж старый, нету в нём цены,
Колодец без воды и новый нужен.
Позвал соседей и комки земли
На бедного осла летят снаружи.

Испуганный осёл, предвидя свой конец,
Истошно заорал, но... бесполезно!
Ведь люди те в жестокости сердец
Не слушали ослиный крик из бездны.

Зима, январь.
И тихо снег кружит.
Я не нужна зиме,
Да, ей никто не нужен!
Она вдохнёт —
И путник задрожит,
Она захочет —
И растопит лужи.

Ей безразлично —
Кто я там и как.
О чём душа моя
Сейчас тоскует.
Она таких,
Как я, простых «писак» —
На раз-два-три
Повсюду атакует.

Священник-миссионер Станислав Распутин, русский проповедник православия в Индии, по благословению митрополита Калужского и Боровского Климента неоднократно выступал с лекциями для мирян и священников в Калуге. И вот в конце ноября встреча с отцом Станиславом прошла в Обнинском Духовнопросветительском центре детей и молодежи при храме Рождества Христова. Беседа была посвящена разного рода зависимостям: от игромании до алкоголизма и наркомании.

В числе многих собравшихся мне удалось поприсутствовать на этом мероприятии. Спортивный зал, в котором выступал отец Станислав, был полон народу. Людей было так много, что не всем желающим послушать батюшку хватило мест, и они два часа стояли, прислонившись к стенам. Это в очередной раз показало, насколько практическая православная психология востребована у населения. Священник рассмотрел тему зависимости с духовной, душевной (психологической) и телесной (физиологической) точек зрения. Причем сделал это достаточно профессионально и интересно.

Осень последнего круга
Жёлтых безветренных дней...
Всё ли ты помнишь, подруга,
Знаешь о жизни моей?
Нежное это сиротство
Сердцу понять не дано,
Словно какое-то сходство
Есть между нами давно.
Тёмной печали — ни грамма.
Так бы и жить не спеша,
Чтобы, как будто из храма,
Только что вышла душа.

РОЖДЕСТВЕНСКО-ТУМАННОЕ

Сквозь призму вековых реминисценций,
Под Рождество, сквозь слякоть и туман
В толпе с работы шедших горожан
Брели волхвы, неся дары младенцу.

Мерцала путеводная звезда,
С трудом сквозь мглу лучами пробиваясь…
Затравленно зима в проулке жалась,
И вместо снега хлюпала вода.

Спустилось небо плотным серым шлейфом.
Там за окном бесшумный снегопад
Обходит землю парашютным рейдом,
Малюет снежной кистью палисад.

Летят, кружась, неровные комочки
Слепившихся снежинок! Благодать!
Откуда вы, пушистые, на строчки
Слетели покрывалом мне в тетрадь?

Черчу им путь, снега ращу из точки.
Из-под пера творит покров зима,
И тихо, снежно сыпет, как из бочки,
Заоблачные вскрыла закрома.

Оглянешься: не жизнь — какой то бред.
И тут не так, и там тебе не эдак.
Махнёшь рукой — «семь бед — один ответ»!
Такой расклад теперь, увы, не редок.

Уцепишься за будущий апрель,
За тонкий запах встречи, если честно.
Просветится вдруг облако недель,
Как будто всё заранее известно.

Пройдёт чужая осень налегке,
Закончится зима очередная,
А ты один стоишь на сквозняке
Бегущих дней, развязки ожидая...

И город светел по ночам,
Хоть свет тогда прозрачно тонок,
Здесь нынче бились о причал
Морские волны, сбившись в тонны.

В такие дни случайный гость
Не растревожит, что и было,
И тает снега быстро горсть,
А сердце просится под крылья.

И тучи, звезды заслонив,
Свои от ветра прячут гривы,
А тот по крышам ищет нив
И воет волком сиротливым.

Мы боимся быть хуже чем другие... Так уж получается что со времен Христа притча о мытаре и фарисее и сейчас не теряет своей актуальности. Разве что изменились «фарисействующие». Нет теперь и в помине последователей того течения, но появились люди которые буквально подхватили «эстафету фарисейства» и в современное нам время. Кто они? Всё очень просто! Это многие из нас, точнее это — МЫ... наше общество. Как же мы не хотим быть похожими не на кого и ни где. И на работе, и в общественном транспорте, и на отдыхе, и в Церкви мы и даже в мыслях у себя не можем допустить что есть некто лучше и значительней нас.