Омилия

Перекрёсток. Метель и холод,
Утро зимнее, выходной.
Есть для жизни весомый повод –
Дошататься, дойти домой.
Мимо дамы с улыбкой милой,
Мимо памятника в плаще.
И не помнить о том, что было,
Да и было ли вообще.
Спотыкаясь, ругая зиму,
Докарабкаться напрямик
В белый двор, где тебя обнимут
Только ветер и снеговик…

Надевала земля три покрова снегов,
Ветер снежный поля облетать начинал,
На приволье ее столбовых островов
Остается, что плыть на заветный причал.

По размеру отмерив и глубь, ну и высь
Всем по росту , жемчужины вынув со дна,
Было много и тех, кто от крох отреклись,
И теперь вот идут по земли сторонам.

А чудесное живо, и льется в обход
Разукрашенных ветошью срамных витрин,
Нынче собраны племени люди в поход
Вширь земли за Звездой — загорелась, смотри!

И вновь в ночи
одни лишь воздыханья.
И нет отдохновения во сне.
И обжигают слёзы от сознанья:
Всё зло во мне.
…
Осень тихая и тёплая
заманила меня в лес,
чтоб побыть мне беззаботною
в мире красочных чудес.

Но скиталица душа моя
рвётся на простор полей.
Ей раздолье неоглядное
и привычней, и милей.

Влажный бархат снега
С неба на песок,
Где б ты ни был, странник,
Пред тобой Восток,
Путь лежит далёкий,
Через цепи гор,
К Солнцу Правды смело
Обрати свой взор,
Ко Христу Младенцу
С Верой поспеши,
Отнеси в подарок
Ткань моей души.
Из неё пелёнку можно сшить ему,
Башмачки и чепчик,
Скатерть и доху.
Из неё хоть шубу можно сшить, поверь!
Нужно потрудиться,
В Рай открыта дверь!

Для молитвы подбираю слова,
Будут пусть просты и сокровенны,
Чтобы завтра — в светлый день Рождества
Попросить о сыне убиенном.

Сыну что подарю на Рождество?
Боже, сын давно — в Твоих селеньях.
Ты покрый несовершенства его
Светоносной ризой искупленья.

Мне небесные слова суждены...
Верю я, что Любовь — Твое имя.
Если сын мой спит, услышь его сны,
Вознеси их словами моими.

Кому он нужен в этой жизни,
Патриотизм кухонный мой,
Когда уснув в одной Отчизне,
Ты просыпаешься в другой?

И понимаешь – не вернётся
Всё то, что сгнить обречено,
И пьёшь водицу из болотца
Американского кино.

Живёшь без трепетной надежды,
Пиля судьбу на все лады,
Одним из грешников Вифезды,
Что ждали ангела воды.

Угомонившись постепенно,
Утихомирившись с трудом,
Ты равновесие Вселенной
Вдруг ощутишь в себе самом.
2015
 

Сначала про репку

Хорошая сказка «Репка», мы её знаем с детства, да редко всматриваемся настолько глубоко, чтобы правду её глубинную разглядеть. А правда её — многогранна.

Если бы сказка была не про то как было, не про то, как надо, а про то, как есть сейчас, то события в ней развивались бы иначе.

Вариант 1-й. Тянет дед репку, тянет баба, а внучка говорит: некогда мне огородничать, ретрограды, у меня другие интересы. Без участия внучки, пожалуй, не вытащили б репку.

Вариант 2-й. Тянет дед в одну сторону, баба — в другую, внучка — в третью, жучка — в четвёртую и т.д. Итог: в лучшем случае оторвали бы каждый себе по малому куску, а вся репка в земле бы осталась и мышам бы досталась.

Вариант 3-й. Деду никто на помощь не пришёл, и он с натуги надорвался и помер. Репка в огороде сгнила.

Вариант 4-й. Дед и баба тащили репку вдвоём, не справились, с горя запили. Репка сгнила.

Мир переживает начало будущего, не понимая его угроз. Будущее уже пришло, осталось лишь разглядеть признаки. Среднестатистический американец или европеец, погруженные в созерцание движущихся картинок виртуальной эйфории на экранах мониторов и жидкокристаллических панелей с непрерывно улучшающимся «качеством» звука и цветоотображения, не замечают, что их жизнь уже прожита, но не ими самими: мир корпораций подменил искренность и индивидуальность формальной деловой этикой, предложив идеальные штампы поведенческих сценариев взамен искренности и участия. Телевизор отнимает у человека почти все свободное время, а виртуальное общение закрывает мир. Эмоции людей якорятся на вещи, не представляющие никакой ценности, а то, что значимо, высмеивается обществом потребления. Контролируемый язык публичного пространства СМИ выполняет функцию формирования пространства мысли, сужая его или расширяя, в зависимости от практических целей виртуального пещерного времени.

Ответь себе без дураков,
Признайся в творческом задоре:
Мечта без розовых очков
Всегда с действительностью спорит.

А ты попробуй не трубя,
Уйти от жарких этих стычек
И отвоёвывай себя
У сформированных привычек.

Реальность тем и хороша,
Что в ней нет лишних провокаций.
И только тут живёт душа
Такой как есть, без имитаций.

Иду к земле обетованной: обещанной, желанной.
Но небо зовет сильнее, я небом теперь болею.
А небо зовет все выше. Меня здесь никто не слышит.
Ловлю в свои руки манну. Я небом укроюсь странным:

Я небом укроюсь нежным, таинственным и безбрежным.
Усну средь его просторов, уйду под его Покровы.
Мне счастье знакомо с детства: о руки его согреться,
Вздохнуть с ним безмятежно. Взлететь его облаком — словом.

Жизнь помяла, поломала
Как ботву картошки.
Не всегда у нас есть сало,
Молоко для кошки.

Не всегда у нас есть повод,
Чтобы взять гармошку.
И течет осенний холод
Под ноги горошком.

Современнику

Жизнь расставила всё по местам:
Есть квартира, семья, ра-бо-та.
В том, что хочется спрыгнуть с моста
Разве можно винить кого-то?

— Для чего ты живёшь человек?
От чего ты устал до чёрта?
Разве нужен кому-то твой бег,
От которого жжёт аорту?

Оставила мышь без внимания
Кошачье в любви к ней признание.

Сказала шкафу антресоль:
— Я выше Вас! Во мне — вся соль!

Вы, одуванчик, верно, шутите,
Что Ваши дети — парашютики.

Сказал Ванюше жеребёнок:
— Слезай с меня, ты же — ребёнок!

Упал в пустой колодец старенький осёл,
И ну кричать со дна, взяв громче ноту,
Хозяин, выхода не видя, предпочёл
Убить двух зайцев, закопав заботу.

Осёл уж старый, нету в нём цены,
Колодец без воды и новый нужен.
Позвал соседей и комки земли
На бедного осла летят снаружи.

Испуганный осёл, предвидя свой конец,
Истошно заорал, но... бесполезно!
Ведь люди те в жестокости сердец
Не слушали ослиный крик из бездны.

Зима, январь.
И тихо снег кружит.
Я не нужна зиме,
Да, ей никто не нужен!
Она вдохнёт —
И путник задрожит,
Она захочет —
И растопит лужи.

Ей безразлично —
Кто я там и как.
О чём душа моя
Сейчас тоскует.
Она таких,
Как я, простых «писак» —
На раз-два-три
Повсюду атакует.