Омилия

Средь лип и елей на тропинках
Воздушен каждый лёгкий шаг,
Луна виниловой пластинкой
Играет тихо в небесах.

А воздух карамельно тает
Над мутной тоненькой рекой,
И дух поэзии витает
Над каждым клёном и ольхой.

Каким оно было детство Ивана Михайловича? Трудно сказать. Счастливым? Вероятнее всего — да. Но и трудным. И нужды он хлебнул вдоволь, и рано повзрослел, и со смертью встречался не раз. Но простые русские люди, окружавшие его, исполненные живой незамысловатой веры, открытые и нестяжательные, посеяли в его душе семена любви к Богу, к ближнему, к своей малой Родине. Это оттуда, из детства он вынес уроки народной мудрости и доброты. И поэтому часто, незаслуженно обиженный или обманутый в житейских делах, он не хранил зла на своих обидчиков, а вспоминал, чему в таких случаях его учил дед, что говорила о таких людях бабка. И уносился в своих воспоминаниях в далекое детство. Эти воспоминания согревали его сердце, помогали обрести покой. И тогда он вновь становился маленьким Ванюшкой, вихрастым и задиристым, но послушным и жалостливым, особенно к больным и обделенным судьбой людям. Но больше всех он любил и жалел бабку. И всякий раз старался навестить ее. И если его теряли дома, то искали у бабки. Вот и зимой с горки, промерзнув до костей и устав до упаду, он бежал к своей бабушке...

Согрею утро тихою молитвой.
Поля согрею и берёзы.
Декабрь раскрашен серою палитрой.
Плывёт туман, роняя росы.

Ещё не тронут край мой суетою,
Ликуют Ангелы родные.
Пишу не разумом, пишу душою
Свои поэзии простые.

Хоть раз, судьба, побудь моей должницей!
Оставим гороскопы для других.
Ты просто не мешай и всё случится
Само собой, как выстраданный стих.

Не лги, когда чертовски одиноко,
Когда измучит каверзный вопрос:
По прихоти какого злого рока
Я плотно к одиночеству прирос?

Мне в жизни этой  лишнего не  надо,
Но то, что здесь положено – отдай:
Надежду,поцелуй под снегопадом,
А впрочем, подожди, не отвечай.

Колокола звонят,
   Внимает слух и сердце,
Я слушаю их ритм,
   Звучит моя душа,
Плыву по облакам,
   Минуя все завесы,
Взлетаю к небесам,
   Повторами кружа.
Закрытые глаза.
   Зачем на небе зренье?
Творит душа и дух
   По волюшке святой.
Вплетается порой
   Звук Ангельского пенья
В гудящий океан,
   Небесною волной.  

Анна, мать семинариста-второкурсника Толи Демина, готовилась к приезду сына на зимние каникулы. Поскольку на дворе был Рождественский Пост, накупила для праздничного стола соленых груздей, морошки, рыбы: не только трески — излюбленного кушанья жителей Михайловска (за что нас издревле прозывают «трескоедами»), но даже дорогих семги и палтуса — чай, истосковался мальчик за полгода по северной рыбке! Теперь оставалось только сделать уборку в комнате сына — и все готово к встрече!

В Толиной комнате Анне была знакома каждая вещь: тахта, покрытая полосатым шерстяным паласом, полка, уставленная иконами, письменный стол. А над столом еще одна полка — с книгами. Разумеется, не с какими-нибудь там романами и детективами, а исключительно с душеполезными, церковными книгами. Большая часть их была подарена Толе его духовным отцом, игуменом Никоном. До поступления в семинарию Толя несколько лет прислуживал в Покровском храме, настоятелем которого был отец Никон, и батюшка не скупился на подарки юному послушнику — и мобильный телефон ему презентовал, и ноутбук: их-то он с собой в семинарию увез, а книги остались...

Хрупкая и нежная, душенька — душа,
Всю тебя испачкали, мыслями греша.
Словно лист неписаный, жаждущий пера,
Ты ждала с надеждою слова — серебра.

Но язык тончайшею лестью заострён,
Всё царапки ржавые тянет за пером.
Болью растревожена корчится душа,
Забросали кляксами, лист не дорожа.

Закидали комьями грязных слов и дел,
И мервенно-холоден душенькин удел.
Истомилась грешная страхами суда,
И болезнь телесная мучит от стыда.

Феминизм — это не просто борьба женщин за свои права, это борьба с Богом. Целенаправленная наступательная борьба человека с Богом. Смысл этой борьбы — доказать, что человек в Боге не нуждается, что он сам может всё для себя решать, выбирать и жить по своему хотению. Феминизм стоит в одном ряду с движениями за однополые браки, «свободную любовь» и ювенальные реформы.

И в какую бы красивую одежу мы не рядили бы феминистские идеи, они все же остаются богоборческими.

Нет, поймите меня правильно. Мне тридцать четыре года. Я живу в столице. У меня высшее образование. Я привыкла к определенной самостоятельности, имею свои суждения, и да, я зачастую спорю со своим супругом. Я — не образец смирения и послушания. И не считаю, что женщиной можно потакать, её эксплуатировать или подавлять. Но... мужчина и женщина не равны. И не могут быть равны априори. Мы — разные и в наших различиях — наше совершенство.

Ты так красиво и легко идёшь,
Не видя любопытных глаз прохожих.
Ты выглядишь на много лет моложе
Своих подруг, да и соседок тоже.
И вот ещё — ты ненавидишь ложь,
Терпеть её, корявую, не можешь.

Отшельнической жизни полубред
В твоих глазах едва ли узнаваем.
Похоже, этот мир неизменяем,
А ты идёшь, хорошая такая.
Лишь изредка заглушит сердца свет
Печаль твоя, навеянная маем.

В назначенный день и мгновенье,
На утренней свет загадав
Ни силу, ни власть, но стремленье,
Я встала пройти города.

И кликать заветное имя
Того, кто мне выпал судьбой,
На улицы ветхого Рима
С толпою шумящей гурьбой.

И плыли здесь гордые лица
И девы с невинной тоской,
Но вышли — и взор не искрится
И мрачен досужий покой.

И холод от мерзлой погоды
На камнях домов рисовал
Нигде не сокрытые своды,
Которых никто не искал.

Случайный прохожий ругался,
И дух отчужденья витал,
Как будто от правого галса
Он город кренил на причал

Из бурь, что давно отшумели,
Из ветра, что все облетел,
Так шли, натыкаясь на мели
Прохожие — весом всех тел

Знаешь новость? У Анта и Юки появился собственный домашний питомец. Назвали его незатейливо: Малыш. Он ведь и в самом деле умещается у любого из них на ладошке. Но ведь маленький рост — не помеха большой дружбе.

А недавно наши герои пережили небольшое приключение вместе с Малышом. Дело было так...

После завтрака брат и сестра отправились гулять в свою любимую долину. Малыш приехал туда в кармане шортов Анта. Пустив любимца побегать по свежей травке, дети принялись за свою всегдашнюю игру — с облаками. Погода стояла пасмурная, облака были плотные, а некоторые даже потемнели и капали дождем. Поэтому их приходилось называть уже не облаками, а тучами.

Не зли других и сам не злись.
Мы гости в этом бренном мире.
И, если что не так — смирись!
Будь поумней и улыбнись.

Холодной думай головой.
Ведь в мире все закономерно:
Зло, излученное тобой,
К тебе вернется непременно.

Омар Хайям

— Я должна рассказать тебе что-то важное! — Ния нервно затянулась, подвигая к себе пепельницу — одну из самых востребованных мелочей на их кухне.

Натела внимательно посмотрела на дочь. Такое вступление четко гарантировало какую-то глобальную неприятность.

Что такое Новый год?
Что он в жизни значит?
Мишуру дитя несёт,
Серпантин — в придачу.

Огоньками ель цветёт,
Мама суетится.
В небеса звезда растёт,
Чтоб мечтою сбыться.

Вытирает папа пот,
Все дела закончив.
И не спит огромный кот —
Праздничной ждёт ночи.

В детстве казалось: долго
Жить суждено на свете.
Правда не знает торга:
Годы летят, как ветер.

Счастье не там, где сладко
Жить во грехе беспечно.
Сладость порока — крáтка,
Горечь порока — вечна.

Колокол звучит,
    В небе кутерьма!
Льётся звон, гляди,
    С неба на дома,
Звук волной крутой
    С колокольни вниз
И сиреневóй
    Над рекой повис.
Воздух зазвенел
    И дрожит слегка,
Сердце отогрел,
    Потекла слеза.
Небо колпаком
    Над землёй парит,
Божьим языком
    с нами говорит.

Я не пропал, по-прежнему пишу,
Бросая всё без жалости в корзину.
Не обвиняйте, что не дорожу:
Мои стихи — пустая писанина.

Друзья же просят строчки о войне…
Да что о ней… забыть бы о проклятой…
Но память сердце режет всё сильней,
И в тишине всё слышатся раскаты…

Нет, не забыть лицо девчонки той,
Уснувшей навсегда у перехода…
Зачем ты, смерть, кровавою пятой
Прошлась по душам мирного народа…