Омилия

Черно-белый пушистый комочек величиной в две ладони припал к полу, испуганно мяукнул и прошмыгнул вдоль стены за батарею отопления. Через три часа Семен заглянул туда — беленькие «тапочки» маленьких лапок не сдвинулись ни на сантиметр. Он слегка погладил их пальцем. В ответ раздалось громкое заискивающее мурлыканье.

— Ну, что, бедолага, так и будешь там сидеть? Не бойся, выходи на белый свет, в миске молочко для тебя есть теплое. Иди сюда, Муркой будешь зваться — ласково приговаривал Семен, вытаскивая кошечку из укромной щели.

Она и не особенно сопротивлялась, поняв, что ничего ей тут не угрожает. Припала без лишних церемоний к молоку и не оторвалась от миски, пока животик не раздулся как пузырь… Прописка состоялась. После еды котенку было указано еще одно ключевое место, и далее она уже самостоятельно продолжила обнюхивать и исследовать закоулки своего нового жилища. Новые хозяева ей не мешали и даже старались громко не разговаривать, чтобы не напугать ненароком.

А как еще можно назвать подборку впечатлений от двухдневного пребывания в этом городе? Чартерное условие «ночь на воскресенье» определило этот отрезок времени для знакомства с Парижем. Разница в цене билетов «туда-обратно» превышает сумму командировочных и стоимости проживания в гостинице. Если честно, то увеличение длительности поездки большой печали не вызывало. Два полных дня – это вам не полдня между прилетом и регистрацией в оргкомитете конференции. За два дня можно не только сувениров для коллег и подарков для жены накупить, но и попытаться ощутить «что такое Париж», составить свое собственное мнение, основанное на глубоко субъективных впечатлениях.

Башня

Тигр пришел первым. Сел поодаль. Строго оглядел новичков. Моргнул желтыми глазами, зевнул и, степенно развернувшись, скрылся в зарослях.

— Чего ему было надо?

— Знакомиться приходил, наверное. Вон как по хозяйски все оценил — ответил жене Алексей, продолжая выгружать из машины сумки, мангал и связки удочек — все то, что совершенно необходимо нормальному человеку для полноценного отпуска.

— Натуральный тигр ведь был…

— Ага, только маленький… карликовый — Селигерская разновидность.

— Глянь-ка, вон еще один.

Алексей поднял голову и увидел на том же месте уже другого кота — серого в темных пятнах. Конечно же, это был кот, а не какая-то там кошка. Такая бандитская рожа могла быть только у настоящего боевого кота. Это и было подтверждено следующими событиями.

Далее хвостатые персонажи стали меняться как в калейдоскопе: рыжий, черный, бежевый одноглазый… Стоп! Почему одноглазый? Кто это тебя, бедолага? В каком бою?

«Все!... Все пропало!! ВСЕ!!!... Абсолютно все, что достигнуто невероятным трудом… Все пошло прахом! Они там себе чего думают?...» — черный кот Бакс возмущенно обернулся на хозяйский дом и опять уставился на огромную стопку золотистых досок, уложенную вдоль забора. Ведь только вчера вечером обновил все метки. Узаконил свою территорию, а сегодня, здрасьте вам, — в аккурат поверх свежих пограничных знаков навалили это безобразие. Как теперь докажешь, что это его земля? Вот-вот явится рыжий сосед Элек. Вообще-то, его полная кличка «Электрик», как у всех рыжих котов, обреченных уже более десяти лет носить имена, связанные с энергетикой, а точнее с главным энергетическим менеджером. Тьфу, а не кличка, потому и зовут его чаще по эконом-классу Элеком… Да и к электричеству он имеет отношение, только в силу своей масти. Морда как у борова… Кабан, а не кот… Драться с таким вовсе не возможно… Не пересилить такого здорового…

Моим сетевым друзьям, подарившим сюжет

Опять Дивеево… Уже в который раз… Она опять тут… Снова идет по Канавке. Останавливается около каждого дерева. Прислоняется к каждому стволу. Чувствует ладонями и щекой каждую складочку морщинистой коры. Деревья делятся теплом. Сквозь полуприкрытые ресницы в глаза заглядывают солнечные зайчики и играют зеленые блики листвы. Аромат каких-то цветов, умиротворение, чистота, доброта и любовь ощущаются явственно, хоть горстями черпай…, но чего-то не хватает. Чего? Понять бы чего именно… Это очень важно. Может быть ответ будет около того дерева? Подходит, прислоняется, и опять ответ ускользает. Идет дальше… Устает от этой медленной погони. Ложится в изнеможении прямо на уютную землю и засыпает на траве около монастырской ограды.

Памяти отца...

Михалыч работает машинистом трубоукладчика в небольшом монтажном управлении провинциального городка в Татарстане и одновременно председательствует в профсоюзе. Из года в год восемь раз подряд его переизбирают на эту должность. Приехал он в молодости в нефтяной городок сорок лет назад, да так и остался жить. Татарией этот край называется. Но очень многие судьбы тут переплелись так, что сразу и не скажешь, кто есть кто по национальности. Вот, например, монтажник Наиль. Отец у него татарин, мать — мордовка, женился на русской. А какой национальности считать двоих его детей?

Михалыч считает, что очень плохо сейчас стало. Денег у дирекции нет, а на взносы не разгонишься. Детский сад у управления отобрали в городской бюджет. Заведующая по старой памяти звонит. А чем ей помочь можно? Если что починить — придет сам, или кого-нибудь попросит. Дети-то там все свои остались — стекла часто вставлять приходится.

Есть у моего отца друг Николай... Водитель грузовика. «Морж» по совместительству, а по работе ему часто приходится ездить в командировки. Моржу делать перерывы в моржевании — «хуже керосину»... Это присказка...

Возвращался Николай из Москвы в Альметьевск. Утром часа в четыре зимнего времени где-то в Чувашии почувствовал он, что засыпает за рулем. Решил взбодриться и совместить это дело с моржеванием. Остановил КАМАЗ посреди леса... Никого нет… В этих местах дороги пустеют в темное время суток. Можно ехать целый час и не встретить ни одной машины. Разделся догола, чтобы даже плавки не мочить, одел кроссовки и побежал для разминки в таком виде по дороге… Отбежал от машины около полукилометра и прыгнул в сугроб... Навалялся в снегу вдоволь, замерз… Пора назад… Вылез из сугроба...

240 км от Москвы, 3 часа езды, Тульская область, г. Северо-Задонск, родина отца. По большому счету — родовое гнездо… тень гнезда. Прежде — казачий край, позже — центр Подмосковного угольного бассейна, ныне….

С родственниками договорились встретиться на стоянке около кладбища. Они отдыхают под Рязанью и ради визита отца решили приехать. Встретившись, как было условлено, идем проведать «своих». Несколько лет назад мы перенесли их останки с прежнего на новое место. Губернские власти дорогу начали прокладывать по старому кладбищу..., по костям буквально… Весь наш семейный клан при таком известии поднялся и, хотя все живут по разным местам, собрались и сделали, то, что должны были сделать…

Последняя янтарная капля пивной горечи мягко скатилась в стакан. Пиво кончилось. Все как всегда: «найти хорошее пиво — купить воблу...». Не правда, что пива много не бывает. Бывает и очень часто. Вот и сейчас последний горький глоток пошел «через не могу». Горечь вызвала невольную гримасу и трудно понять то ли пиво ей виной, то ли свежие впечатления от посещения древнего русского городка Углича.

Углич остался позади. Всего-то удалось пройти по его улицам чуть более километра, но желания продолжать экскурсию не возникло. Этот городок встретил наш теплоход надрывно-разудалой песней седеющих музыкантов одетых в ярко-желтые стилизованные рубахи. Организованная экскурсия в «храм на крови» вызвала ощущение странности и неуместности происходящего. Выступление симпатичной девушки-экскурсовода было составлено явно в эпоху советской власти. Двусмысленные высказывания в адрес св.царевича Димитрия непрерывным потоком звучали под сводами храма, воздвигнутого на месте его гибели. Своеобразная дань исторической памяти.

— Томисевари хадзиме! — скомандовал сенсей. 

Андрей сосредоточился в наступившей тишине. Его товарищи замерли в отдалении, боясь отвлечь звуком или взглядом… 

Один раз в год в секции каратэ проводятся квалификационные испытания учеников на их способность сломать доску кулаком, или ударом ноги. Доска тридцать на сорок сантиметров и толщиной четыре сантиметра для ломания рукой и три сантиметра — «для ноги». Удар ногой всегда более медленный и поэтому — более слабый. Сорок сантиметров поперек волокон… Широкая доска, но крепкая. Если удар выполняется не идеально, то доска сломается только ценой разбитого сустава, или совсем не сломается… Ломание досок и есть «томисевари».

У Андрея все его доски сломались легко. Ему достались доски и всех его менее техничных товарищей… Казалось, что ему стоило только поднести кулак, или голую стопу к доске, как она охотно трескалась, хотя перед этим стойко сопротивлялась натиску других бойцов. Осталась последняя четырехсантиметровая доска, и вдруг сэнсей предложил Андрею: 

Москву заснежило окончательно. Коммунальщики круглосуточно сгребают снег, борются с напастью... Автомобилисты, выезжая утром, заправляются бензином с запасом, чтобы не замерзнуть в «мертвых» многочасовых пробках. И только метели и снежные заряды беспрепятственно носятся по предновогодним улицам, скукожившим тротуары до двух пешеходных тропинок. Сквозь пургу из окон льется маслянистый свет, а к некоторым стеклам изнутри прижались беленькие кругляши детских расплющенных носиков и чуть-чуть повыше — по два темных, внимательных зрачка, старательно высматривающих среди бесцветных серых зимних фигур радостно-нарядные шубы Деда Мороза и Снегурочки...

— Всенощная служба сегодня закончена. Спаси, Господи, за совместную молитву и усердие ко храму — произнес священник и развернулся к аналою, где уже выстроилась очередь прихожан, желающих исповедоваться. 

Все остальные зашевелились, разворачиваясь к выходу. Я влился в попутный поток выходящих, направляясь к окошку свечной лавки, заказать на завтра поминальные записки и купить свечей. Маленькая такая хитрость, чтобы утром в воскресенье не стоять в очереди, проделываю это все накануне вечером в субботу. В дверях неожиданно возникает небольшая сутолока. Кто-то пытается двигаться «против течения». Наконец, в храм, перекрестясь, входит широкоплечий бородач. Огляделся и тут же, широко улыбаясь, направился ко мне:

— Сергей! Здравствуй! С Праздником! 

Если взять голубя-сизаря и макнуть его хвостом в банку с красной краской, а потом вместо легкомысленного клювика (как две семечки подсолнуха) пристроить рабочие части от гидравлических ножниц, то вы получите точный портрет Кукуни. Кукуня — попугай африканский. Да, лапы еще у него примечательные… Мощные как струбцина… Однажды Кукуня гулял пешком по внутреннему дворику торгпредства в Бомако… Скучал… То гвоздик подберет с земли и с легким щелчком перекусит пополам, то веточку на щепотку опилок переработает… А тут выскочил во двор бульдог… Молодой еще, не опытный, но со здоровыми охотничьими инстинктами… Увидел дичь — и бросился на поимку оной… Кукуня летать не умеет, бегать — тоже… Поэтому ему пришлось принимать бой… Он просто опрокинулся на спину и лапами своими схватил бульдога за морду… Сжал ему челюсти и своим знаменитым клювом начал долбить пса в переносицу… Еле-еле успели спасти собачку… Вся охрана торгпредства по тревоге на шум и вой битвы выскочила… Бульдога вылечили, а Кукуня стал полновластным властелином всей территории.

«Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская
и побила их, виновнее были всех живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам;
но если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк.13.4,5) 

— Здравствуйте. Бог в помощь. Помощницу примете? — поздоровалась Катя, войдя в помещение монастырской кухни. 

— Спаси Господь. Конечно, примем, — улыбнулась в ответ женщина средних лет. — Выбирай ножик поострее и пристраивайся. Меня Надеждой звать, а тебя как? 

— Екатерина, Катя.

«Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр.11.1) 

«Упс… гололед, однако, в этом году рановато...» — судорожно думал я, активно работая педалью тормоза имитируя антиблокировочную систему. Прерывистое торможение перед красным светофором на скорости около «сотни» мало помогало. Зад у машины начало ощутимо заносить влево…, сейчас бы газку поддать и слабенький моторчик моего «азлыка» помог бы вытянуть—выровнять машину… Нет, не получится... Господи, помилуй! Справа выезжает на перекресток грузовик… Скорость «москвича» слишком велика… «Раньше нужно было зимнюю резину ставить» — запоздало пеняю себе, и направляю машину на обочину почти без надежды на спасение…

Оставив машину на стихийной стоянке перед мостиком, поднимаюсь вверх по склону. Пологая тропинка ведет вдоль старинной стены с нижними бойницами, вросшими до половины в землю, с одной стороны и крутым обрывом — с другой. В самом конце подъема, где стена делает резкий поворот, невольно сторонюсь изумрудной стены зарослей крапивы. С детства опасаюсь ее неласковых прикосновений. Еще чуть-чуть и попадаю на вымощенную плиткой аллею, обсаженную огромными деревьями и обсиженную с обеих сторон нищими. Наметанным глазом выделяю из них ряженых и просто пропоиц, собирающих на глоток водки, прохожу мимо них, оделяя мелочью остальных, все ближе и ближе подходя к огромным воротам Лавры.

— Ну, как так можно? — дрогнул голос жены, — ведь отец Александр несколько раз все обсуждал с иконописцем. 

— Что тут поделаешь? — пытаюсь успокоить ее, — наверное, не понравились не сами иконы, а то, что они написаны не по золоту. Ведь в храме кругом позолота, а тут — скромная охра и темпера. 

— Ужас, какой. Почти два года собирали деньги. Экономили, натерпелись. Иконописец — дьякон Лаврентий тоже получил по полной...

— Ему тоже досталось? 

— Подробностей он не стал рассказывать, но поделился, что дома ему тяжело пришлось… Он поэтому и торопился закончить работу… Как ему теперь сказать, что иконы не приняли? Он так старался… 

— Куда же мы теперь их денем? — озабоченно повернулся я к стопке из двенадцати больших икон… 

«Рязань — губ. гор.., на р. Трубеже, в 2 вер. от впадения ее в Оку, на железнодорожном пути, соединяющем Москву с Казанью и со всем юго-востоком России... Успенский кафедр. собор замечателен в архитектурном отношении: он имеет в дл. 55 арш., в шир. 33, в высоту 102 ар.; в нем ик. Божией Матери Федотьевская, явившаяся в 1487 г. близ с. Федотьева...» 

... Вот и все, что удалось отыскать в Интернете по ключевому слову «Федотьевская»... Да, до 1917 г. эта икона хранилась в рязанском соборе. Куда она исчезла позже, официальных свидетельств не осталось..., ее описания встречаются в каталогах, но по всем церковным справочникам она считается утраченной…

— Ты только потом никому не говори, что знаешь, где эта икона, — настоятельно просит меня Александр, показывающий дорогу. — У этой женщины и без того иногда по несколько десятков человек в день бывает. Приезжают автобусами. 

— Это и есть «Райский пруд»? — недоуменно спросил Семен, оглядывая прямоугольник котлована тридцать на сто метров, заросший мусором и бурьяном. 

— Да, он и есть — ответила монахиня — До закрытия монастыря в этом пруду плавали золотые рыбки. Никто в нем не купался и не стирал белье, и воду для всех потребностей монастырь брал отсюда. Духоносные сестры видели, как временами сама Богородица спускалась к воде в окружении ангелов и умывалась ключевой водой.

— Где же тут ключи? Сухо ведь. 

Однажды случилось в уезде такое, что долго об этом рассуждали, особенно в нашем краю. Как соберутся — нет-нет да переведут разговор на случившееся, все рассуждают как вышло и что; но больно много выдумки примешивали, так и норовят изукрасить. От этого идет один урон правде — до того понапридумывали, что и тысячу мудрецов голову себе сломают, а так и не разберутся как на самом деле-то было. А было-то вот так:

Наше село и раньше было небольшое, а как волю царь-батюшка дал, так и вовсе поредело: много молодых да крепких мужиков на заработки в города подались. Земли у нас небогатые, едва кормишься с них. А налоги плати, а выкуп собирай за надел, вот и промышляли кто чем мог: кто извозом занялся али к купцам мценским нанялся хлеб по реке на баржах сплавлять; кто ремесло старое вспомнил — игрушки лепить стал или плошки-ложки вырезать из дерева. Но все же на земле много народу остались — оно привычнее: знаешь уже что да как. А пойдешь в город — что тебя ожидает? Там, говорят, больше везения надобно, смекалки особой.