Омилия

1
Все не то, что нам не так,
Отыскать бы света знак!
Нынче в лампочках пространство,
От земли до неба чванство!
Вызрел времени поток
И понесся на Восток!

2
Золотая осень миров,
Тех, что в звездных плеядах зреют,
Грохот их огневых оков
Вырвал нашей вселенной реи!
Паспорт выбрасываю гражданки лжи –
Там, над нами орлица с орлом кружит,

По дуге притяжений до сердца мира
Падала огнедышащая секира.
Орлица пылала праведным гневом,
Жнецы уже собирали посевы,
Отделяя зерна от плевел молча,
Их огня испугалась стая волчья!

Ты далек, беспредельно далек,
как вечернее небо над нами;
как звезды серебристый полет;
как рассвет, занавешенный снами.

Мне не жаль ускользающих лет!
Без ошибок прожить невозможно.
Жаль, что радуги тающий цвет
на холсте повторить очень сложно.

Нас на разных картинах с тобой
Пейзажист сотворил между делом.
В черно-белом тебя - на цветной.
В ярко-красном меня, - но на сером.
15.03.2014

Постараюсь не плакать,
В горле ком не держать.
Пусть осенняя слякоть
Сырость множит опять.

Успокою кручину
От лампад огонька.
Не дай, Боже, детину
Записать во врага.

Свою милость усердно
Мне подаст Божья Мать,
Попрошу преклоненно
Мазь прощения дать.

Вырву сердца тычину,
Крест поддену плечом,
Мазь кладу на язвину
С этикеткой "Прощён"

2014г

Её душа в обмен на сотни нищих:
она сыта, в тепле - они в беде.
В его лице любой заботу сыщет,
и пищу - кто нуждается в еде.

Она тоскует - он другими занят,
она рыдает - он молитву шепчет.
Она исполнена земных терзаний,
а он хватается за небо цепче.

От причитаний он взыскует гнева,
бранится слёзно. И жена рыдает.
Она состарилась: не мать, но дева -
во снах своих младенца пеленает.

Бессонницей полночною заплачет одиночество,
Но памятью бессрочною душа моя светла.
Февральскими морозами так просится, так хочется
С озябшими берёзами весеннего тепла!

Душою обнажённою прочувствовать бы Сретенье,
И солнце заоконное будило бы от сна,
За стенами и тенями закончилось сидение ,
С чириканьем и пением пришла бы вновь весна.

Ненужное и пресное забылось бы всё начисто,
Проклюнулось полезное, как почки на ветле,
И радостным чудачеством, весь мир бы обозначился!
Так хочется, так плачется в морозы о тепле!

Какие смыслы в долгом ожиданье
Ровняют гладью волны горьких слез?
Назначенное праведным страданье
Не стало отпущением для грез!

Поднимается пыль маньчжурских степей,
На путях кочевых города теперь!

Несколько лет ожиданий и ночь -
В ней переход от эпохи прочь!
Ее обещали для избранных светом,
Но мертвые плакали, ждали ответа,
И свет оказался темнее ночи,
И выстегал строчкой звездные очи.

А невинным обещан полет и награда,
Здесь в городах, разрисованных краской в радость,
Дерутся за счастье и смеются над слабым,
А дети месят ботинками снега хляби!

Дармовая удача переменчива и капризна,
По героям сегодня отпели великую тризну! 

На улице грязно и сыро.

Душа, как заезженный трек.

Бесформенной лужей кефира

Лежит умирающей снег.

А мне по ночам снится солнце

И верится, как в Рождество,

Что нужное слово найдётся.

Появится из ничего.

Какое дело до чужих
Чужим, по воле иль неволе
Мечтающим о лучшей доле
Лишь для себя − не для других!

Кто мы друг другу? Для чего
Мы рождены в одно столетье
Или в одно десятилетье,
И что есть наше существо?

Какая связь, какой магнит
Нас развернет лицом друг к другу,
Не даст тому замкнуться кругу,
Где алчность веру победит,

Где каждый − гол и одинок,
И вместе − тоже одиночки,
Дошедшие до низшей точки,
Где эгоизм − и царь, и бог!?

...Чужим чужие ни к чему.
А кто своим своими стали?
…И руку в страшный час едва ли
Подаст кто брату своему…

                                          Январь 1989 г.

Люблю тебя, Россия, моя святая Русь!
Люблю и никогда о том не пожалею,
Люблю и навсегда с тобою остаюсь.
Свою судьбу твоей судьбой преодолею!

Люблю тебя, Россия! Нет другой страны,
Родной и близкой сердцу с самого рожденья.
Российскому орлу с державной вышины
Отлично виден путь к вершине восхожденья.

И эту высоту никто не отберет;
Осталось подождать, когда наступит время,
Когда высокий Дух с вершиной совпадет,
И юными орлами возмужает племя.

Люблю тебя, Россия! Поют колокола,
И храмы благодатно двери открывают:
На добрые пути, на славные дела
Молитвою отцов они благословляют.

Разделяя миссию Христа,
Тяготы, искания и веру,
Шли апостолы путем креста,
Следуя великому примеру. 

Каждый шел дорогою своей,
Проповедуя и повторяя
Путь Христа во царствие царей,
Только Господу себя вверяя. 

Силою никто не заставлял –
Эту долю сердце возлюбило!
Шли апостолы. А мир стоял…
Сомневаюсь, что им легче было, 

Чем Иисусу, Сыну от Отца,
Высшему залогу воскресенья…
Шли апостолы и до конца
В мир несли религию спасенья. 

Шли апостолы. Пустыня жгла.
Ветер бушевал. Костры горели.
Вера им опорою была.
Преодолевали и терпели. 

Человечество на протяжении всей свой истории пытается залечить травму непонимания зла. Искренняя обида ребёнка объявляется злом. «Я» должно стать гибким и пластичным, отражая мир в своём прикладном содержании.

Опыт бесконечности изымается из души и туда вкладывается все, что составляет по словам Карлоса Кастанеды «кольчугу времени». Эта внешняя, чуждая душе железная одежда становится внутренним содержанием. Множество состояний, ни одно из которых невозможно изъять из бытия, и сплетают описанную реальность. Ведь она могла бы быть какой угодно, но она именно такая, потому что устраивает человечество.

Мы летим, а за нами – тень.
Неотлучно, с первой версты.
Взмахи крыльев чернильно-густы.
Завывает, словно метель.

Наблюдает с высоких стремнин
Птичьей стаи развернутый клин,
Атакует каждого журавля
Траекторией небытия.

Удержи свой полет выше туч,
Где горит в оперении луч! –
И, пронзённая яркой стрелой,
Тень трепещет под кручей седой.

2017

Не считал я барашков на небе,

В  синеву неотрывно глядел.

Там летал мой придуманный лебедь,

Потому что я так захотел.

Пусть себе полетает немного

Этот сказочный лебедь мечты.

Он невидим другим, но для Бога,

Словно луч из моей темноты.

Мне казалось, что жизнь эта – чудо,

Хоть и дура она ещё та…

Возвращайся мой лебедь оттуда,

Без тебя здесь одна суета…

2018

Памяти Романа Филипова 
(13.08.1984 г. - 03.02.2018 г.)

Господи, Ты-то знал, а мы – нет,

Ты готовил его,

у ромашки – радужный цвет,

восстающий на зло.

Господи, слёз уже нет,

где-то в сердце текут,

у ромашки не цвет, а свет,

с ним на подвиг идут.

Господи, так вот даёшь понять

на какие пути,

меж ромашек ступая, вставать,

за ручонку вести...

чтобы в небо в четыре крыла,

так стремительно ввысь,

помня тёплую руку отца,

устремилась вся жизнь…

В кипеньи мира столько жизни,
Но углубляясь в толщу дней,
Я от рождения до тризны
Смотрю на мельницу смертей.

Возможно ли быть безучастной,
Когда в огромных жерновах
Она всё мелет беспристрастно,
Любого превращая в прах.

Напористые ветры бездны
Рвут крылья мельничных коней,
Мукою станут зёрна бедствий
И семя боли и скорбей.

Не суждено прожить беспечно!
Страданий крест и груз тревог
Напоминают нам про вечность,
Про цель земную и тот срок,

Когда душа, расправив крылья,
И сбросив груз оков земных,
Взлетит, и Ангелов обилье
Узрит среди миров иных.
 

Назначает он микстуру,
Чтобы сбить температуру.
Заболел малыш? Не плачь!
От болезней лечит… (врач)

Кто-то тонет? Потерялся?
Или, может, лифт сломался?
Провалился в люк приятель?
Выручать спешит… (спасатель) 
 

Он супы и каши варит,
Пирожки и мясо жарит. 
Всё: от пудинга до плова
Приготовить может… (повар)

Петр Первый писал: "Кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, либо от природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен". Но как же трудно уразуметь природу этих творений! Долгое время мне не давал покоя вопрос: был ли Бог в фашистских концлагерях? При любом ответе Он оказывался либо не всемилостивым, либо не вездесущим, что противоречило христианской догматике. Завесу тайны мне приоткрыло житие новомученика архимандрита Григория Перадзе. Профессора с мировым именем, блестящего лингвиста, богослова и проповедника. Окончив Боннский университет и Тифлисскую семинарию, Григорий Романович преподавал патристику в Варшавском университете. Во время фашисткой оккупации Польши, он не пошел на сделку с совестью. Отказался от преподавания в Берлине.

Мы каждый новый день меняем лица.
Меняем роли, чувства и слова.
Не можем с повседневностью мириться,
и только память, память в нас жива!

Она – алтарь, где аромат надежды
былые сны окутывают вновь.
Она - и сад, где после бури снежной
подснежником восходит вновь любовь.

Но если сад заброшен! Храм не нужен!
Предательство - палач и судия!
Врата туда становятся все уже.
Все накрывает тень небытия.

Тогда, среди забытых книжных полок,
где в переплетах радость и печаль,
мы снимем стихотворный ветхий томик
и обретем подснежник невзначай.
30.06.2014

Капельку потерпите
И смолкнут звуки за нами.
Там за спиною Питер
Закрыт от неба зонтами.

Снова в дожде в снегу ли
Не слышно горького зова...
Вон два крыла мелькнули
Через дыру камзола.

Жни же теперь, что сеял,
Время платить по счету.
Ксенья, ты слышишь, Ксенья,
Город твой серочерный 

Полон тоски нездешней,
Страшно ему поддаться.
Ксенья идет неспешно
Где-то на Петроградской.

Рядом заборы,стройки,
Лица, дубленки, шубы,
Глупые эти строки
Стертые в общем  шуме

Ксенья, ты слышишь, Ксенья?
Кружат над храмом птицы
Где мне найти спасенье,
К Божьему прилепиться.