Омилия

И лунный луч ударил землю,
Как серебром  прозрачным – вскользь,
И струнам света молча внемля,
Измерил раненую ось

Земли, принявшей бег секундный,
А облака листают хмарь,
И плачут, точно стук занудный
Цепляет гаснущий фонарь.

И люди ищут: кто отрады,
А кто прозренья в гарь веков,
Или делимой впрок награды
В заплаты каменных основ.

Ольга сидела у окна своей маленькой комнатки. Легкая усталость оказалась странно приятной для девушки. Какое-то ощущалось внутреннее блаженство от оссознания того, что весь день она, Лёля, была занята чем-то полезным и нужным.
До вечерней службы ещё оставался целый час. Можно было бы прилечь и поспать, но сейчас Лёле не хотелось терять на сон своё драгоценное время. Она сидела, прижавшись лбом к стеклу и смотрела на весенний сад.

«Как здесь всё изящно и мило! – думала девушка. – В этом саду, в строении храма, в каждой комнатке обители видна заботливая рука Великой княгини и её отменный вкус!»

В дверь тихонько постучали. Тук-тук-тук. «Молитвами святых отец наших…» - послышался шёпот и в дверном проёме показалось родное личико с веснушками.

- Лёля, ты не спишь? – спросила Антонина, заходя в комнату.

Взлетело слово, с губ вспорхнуло,
И одарило мир теплом...
Внезапно злобой потянуло,
Как едким, тонким сквозняком.

Украли слово, в клеть закрыли,
А через миг – произнесли...
В глазах завистливых застыли
От мрака чёрные угли.

В плену, без света всё томятся
Под пылью лжи слова, слова...
И ждут – когда же возвратятся
Назад, в правдивые уста.

Дорожите, люди, поэтами.
Они Божьим словом помазаны.
Не держите стихи под запретами,
Судьбы их со Святыми связаны.

От тоски поэт глаза высушил,
Бился лебедем в стены зависти;
Был не злобливый, а из белых крыл
Вытекали слова Божией завязи.

Он не ждал от вас не идиллии,
Показал собой, как свеча горит.
Он в душе своей нёс вам лилии,
Потому что был от Творца пиит.

Познать себя – достойнейшая цель.
Но как же быть, когда объята мраком
Твоя душа…
                Когда недобрым знаком
Растёт число ошибок и потерь?

Легко поверить в то, что мир жесток, –
Когда причины скрыты зол и бедствий
Среди туманных отдалённых следствий,
Когда не познан Истины исток.

Легко поверить в то, что правды нет,
И в то, что нас «давно забыл Создатель», –
Когда в тебе унылый обыватель,
Когда душе неведом вечный Свет.

Люди, люди... Сделались «как боги»,
Не зная Бога, тварные дельцы.
Сухая глина, трещины-пороки:
Сочится яд из мрачной глубины.
Распять, чтобы услышать Голос,
В безумии пролить Святую Кровь!
А Бог... В тебе Он знает каждый волос...
Смотри: распят Христос - кричит Любовь!

Выткан лоб твой
Седою проседью,
Видно, был бой
Тяжёлый осенью.

С тобою рядом
Граната ахала,
Снарядным градом
Спина испахана.

Легла войны печать
В лице ожогами.
Горячими, видать,
Ты шёл дорогами…

Сразу после этого разговора Нина Сергеевна села писать статью об отце Николае. Название она придумала сразу: «Несгибаемый исповедник». Первые два абзаца тоже дались ей без труда:

«На старом городском кладбище, в дальнем его углу, среди заброшенных могил похоронен бывший настоятель здешнего Успенского храма, протоиерей Николай Попов. Судьба этого человека — яркое свидетельство непоколебимого стояния за Православную веру.

Я стою перед его могилой. Читаю надпись на надгробии: «…Суди меня не по грехам моим, а по милосердию Твоему». И беседую со старой прихожанкой Успенского храма, которая рассказывает мне о старце Николае…»

Русская Земля
Кровью выжжена.
Ах ты, Русь моя,
Как ты выжила?

Обнажённая
Пред могилою,
Но спасённая
Духа силою.

Соль твоих хлебов -
В русском семени,
Где не надо слов
Раньше времени.

Автобиографический рассказ

В городе Николаеве есть прекрасная набережная, по которой любят гулять николаевцы. Это чудесное место, где можно подолгу сидеть, предавшись созерцанию, и размышлению. Сам Пушкин останавливался здесь, не в силах противостоять красоте панорамы величественного Ингула. На этом месте теперь памятник, изображающий поэта, сидящем на валуне, и взирающем в синюю даль николаевской бухты. Рядом мост через реку, соединяющий микрорайон город с микрорайоном «Соляные». Это было большое сооружение, по которому круглосуточно двигались очереди транспорта. Иногда его разводили, для прохождения кораблей, а совсем недавно в День Победы 9 мая, прямо к самой кромке набережной причалили два военных корабля, при чём один из них — флагман украинского флота. Соответственно все знали, что в этом месте большая глубина.

Я миру про любовь пою,
и верю станет внешний — вешним:
когда огнём иным сгорю,
не будет нынешнее — прежним.

Злодей растает, снег сойдёт,
и в горнем дольнее воспрянет,
когда Господь весной нагрянет,
и в сердце радуга взойдёт.

ОКЕАНУ
Я океан люблю,
люблю его свободу,
и смелость честным быть,
и штиль, и непогоду,
и шум прибрежных волн,
и этих волн же брызги,
и силу, и покой
таинственной стихии.
Так ночью я приду,
на берег сяду тихо,
беседу заведу,
поговорю с стихией
и песню пропою
тихонько океану,
а он, я знаю, мне
откроет свои тайны.
И буду я молчать,
его душе внимая,
покуда ночь плащем,
как мать нас обнимает.
2010

Одиночество поэта
            В сонном шёпоте листвы,
Искрой Божией согрето
            Отраженье Красоты.
Над печальною землёю
            Разлетаются слова,
И небесною звездою
            Застывают навсегда.
В одиночестве поэта
             Глубина и даль миров,
Пробивался лучик света
            Через мрак земных оков.
Одиночество как остров -
             Там творит поэт свой стих.
В нём живут слова и просто
              Тайна сердца для других...

Откуда в людях, падающих ниц,
Такая мощь, терпение и сила?
Их жизнь – полёт небесных  птиц,
И горе их под гнётом не сломило.

Их жизнь - слова: «Не я, но Ты, Господь!»
И перед Ним лишь, стоя на коленях,
Свою смиряют немощную плоть,
И на духовных зиждутся ступенях.

Как хочется  надежды,
Где вечера как день,
Перетекают между
Дерев, бросая тень.

Так хочется смеяться,
И невпопад молчать,
И листьям признаваться,
как горяча свеча,

Зажженная любовью,
А мне бы просто жить,
И не пленяясь новью,
Лишь правдой дорожить.

— Ты кто?
— Поэт...
— А-а-а, это такой большой?
— Нет, наоборот, маленький...
— А правда, поэты живут на небе?
— Не знаю, я живу в траве.
— И что ты делаешь?
— Слушаю...
— Кого?
— Как трава слушает небо.
— И всё?
— Разве этого мало?
— И что ты слышишь?
— Небо в траве.
— Ты про них пишешь?
— Нет, просто записываю их голоса.
— А-а-а, потому ты и маленький?
— Тссссссс! Слышишь?
— Нет.
— Тссссс...
— ...

Познав судьбы заломленные руки,
Мольбы людей, разбросанных средь стран.
Уж не страшны не запертые люки,
Ни табора кочующих цыган.

Неся надежду и любовь стихами,
Я, вопреки моим прискорбным  дням,
В причудном свете таинства сияний,
Тяну суму, карабкаясь из ям…