Здравствуй, смерть, о огромный бенгальский огонь! Все горит и сгорает. Сгорает бабуся моя, и сгорают ее георгины!
Я по грядкам бегу и морковь вырываю с ботвой, я мальчишка, и вот я морковку украл, но пока перелажу я через забор, догорает морковка моя, как бенгальский огонь.
Вот сижу в своей комнате, и вкруг меня все горит и сгорает искрясь. Твое фото горит. И линейка горит, сантиметры ее осыпаются пеплом. Телефонная трубка горит, как бенгальский огонь — разговор наш так краток. Говорю «до свиданья», «спасибо», — горят и сгорают слова.
Словно солнцестоянье — вся комната в этом огне, в этих искрах летящих. Все, что я здесь собрал, все, что я накопил — все горит и сгорает сверкая.
Что бы все это значить могло? Все сгорит, стану нищим, пойду побираться по свету?
Но полна моя комната светом, и я им наполнен до края, и в груди моей сердце горит и сгорает сверкая.
Я хочу еще что-то сказать, только все, что сказал и скажу — все сгорает, как будто бенгальский огонь, в том числе и последнее это мое предложенье — «и в груди моей сердце горит и сгорает сверкая».
