Неприхотливы здешние места –
И ты привык к дождям и глухомани.
И упадешь под тяжестью креста –
Не жизнь, а осень! Только снова встанешь.
Чего бы ни смотреть на мелкий дождь?
Смотреть себе без лишних восклицаний.
Надолго осень. Разве с ней умрешь?
С ней умирать невесело. И встанешь.
Мама ночью варит лечо,
Значит, завтракаем гречей.
Во дворе лежат дрова.
Мама пишет до утра.
Спит совсем немного мама,
У нее всегда дела.
Желтой осени реклама
Нас в дорогу позвала.
Да зачем мне Ваша любовь!
Никогда попрошайкою не был!
Никогда я не был жлобом
И делился лазоревым небом.
Во глухом бору медведь
Громко принялся реветь:
Он доел последний мёд
И теперь ревмя ревёт.
Что за важная особа
Свысока на всех глядит?
Не сказать, что он особо
Привлекателен на вид.
На спине горбы он носит.
Правда, говорят, вынослив.
Кораблём пустынь зовут.
Есть и пить почти не просит.
Догадались кто?..
Верблюд!
О преподобном Неофите, затворнике Кипрском
Звезда Лефкары
Родина преподобного Неофита, Затворника Кипрского ─ пригород тихого городка Лефкары. Его главная улица к Храму Честного Креста широка, густо усеяна лавчонками. Но стоит свернуть, побродить причудливо петляющими переулками, как вы тут же погрузитесь в ясную тишину. Раскинув руки, можно коснуться ограждающих переулок домов. А за яркими цветочными лозами внезапно наткнуться на старую, запертую на щеколду дверь, за которой — таинственная темнота храма. Здесь, быть может, кто-то когда-то, никем не тревожимый, сидел здесь и молился часами.
На этом старом кладбище давно уже никого не хоронят. Только зеленеет летом трава, да сгибаются под напором ветра высокие акации и разросшиеся кусты сирени. Отчего же каждый день приходят сюда люди? Припав молитвенно к высокому кресту на одной из могил, шепчут свои просьбы, ставят свечи, кладут к подножию живые цветы. Оттого ли, что однажды, в 90-е годы, местные жители увидели поток света, идущий с этой могилы? В первый раз подумали: горит что-то. Может, траву или сухостой кто-то поджег. Подойдя поближе, убедились, что ни костра, ни пожара не было. А через некоторое время зарево повторилось. И еще раз, и еще… Под вечер словно огнем озаряло окрестность, рассказывали очевидцы. Таинственный свет исходил из того места, где был похоронен в 1960 году монах Александр (Шевчук).
Ей снилось, что её убивают.
Двое.
Один высокий рыжеватый, с рябым лицом. Другой приземистый, черный. Из местных.
Они били её ногами и требовали денег. Но деньги им были не нужны. Как не нужна была им и её жизнь. Ветхая, уже еле державшаяся в иссохшемся старческом теле. И само это тело, увядшее и морщинистое их не интересовало.
Не сглотнуть пока, убогая,
Вот убогой и скажи,
Как же я, такая горбая,
Не склонялась под ножи.
Хорошилась, точна вольная,
В убеленном болью сне,
А столица нам престольная
Собирала талый снег.
Очерк умственных привычек, сказал бы внимательный наблюдатель? Да, но и мужество мыслить.
Одна из трех лекций, прочитанных академиком И. П. Павловым в апреле — мае 1918 года, объединяемых под общим условным названием «Об уме вообще, о русском уме в частности».
Милостивые государи! Заранее прошу меня простить, что в гнетущее время, которое мы все переживаем, я сейчас буду говорить о довольно печальных вещах. Но мне думается или, вернее сказать, я чувствую, что наша интеллигенция, т.е. мозг родины, в погребальный час великой России не имеет права на радость и веселье. У нас должна быть одна потребность, одна обязанность — охранять единственно нам оставшееся достоинство: смотреть на самих себя и окружающее без самообмана. Побуждаемый этим мотивом, я почел своим долгом и позволил себе привлечь ваше внимание к моим жизненным впечатлениям и наблюдениям относительно нашего русского ума.
Три недели тому назад я уже приступил к этой теме и сейчас вкратце напомню и воспроизведу общую конструкцию моих лекций. Ум — это такая огромная, расплывчатая тема! Как к ней приступить? Смею думать, что мне удалось упростить эту задачу без потери деловитости. Я поступил в этом отношении чисто практически. Отказавшись от философских и психологических определений ума, я остановился на одном сорте ума, мне хорошо известном отчасти по личному опыту в научной лаборатории, частью литературно, именно на научном уме и специально на естественнонаучном уме, который разрабатывает положительные науки.
— Я не буду вашим винтиком! — сказал шуруп директору завода. В воображении. Он много раз представлял себе этот бунт, когда стоит лишь одному начать бороться за право быть настоящим, цельным — быть собой, и тут же подхватят другие.
Его не устраивала участь бессознательных собратьев, которые безропотно вертелись в руках сборщиков под насильственным воздействием ключей и отвёрток.
И так случилось (мечты всегда сбываются), что шуруп выпал из ящика, когда его перевозили из цеха в цех. Он валялся, закатившись в какой-то дальний угол, и никому не был нужен.
Сначала шуруп радовался, что удалось избежать участи быть насильно встроенным в какие-то ненужные ему отношения, однако со временем загрустил, поржавел.
— Диалектика жизни такова, — говорил себе никому не нужный шуруп, стараясь по-философски относиться к своей участи. Он уже начинал сомневаться в своем выборе и в себе.
— Может я вовсе не шуруп? — думал он. — А кто же тогда?
Жгучий песок, подхваченный ветром, танцевал над пустыней. Вереница людей в защитных костюмах медленно шагала на Восток. Как говорили странники, в пяти дневных переходах от старой обсерватории находился действующий источник энергии. Там можно было подключиться к сети и обновить воспоминания, которые многим уже надоели. С тех пор, как планета HD 40307c выбрала технологический путь развития, отношения между людьми сводились лишь к поиску данных и передаче информации. Общение превратилось в надоедливую процедуру, через которую никто не хотел проходить. Но общество столкнулось на своем пути к виртуальному счастью с одним непреодолимым препятствием – нехватка энергии. Города-миллионники начали затухать в 2078 году от эры первого кибериона.
Кристина сидит напротив. Целый час я могу её рассматривать.
Сегодня солнечный день. Свет от окна падает на её лицо, и мне хорошо виден маленький белый пушок на щеках Кристины. Он мягкий и свежий, как только что пробившаяся травка на весенней земле. И такой же забавно-трогательный.
Кристина круглолика, смугла, с большими распахнутыми глазами. Глаза Кристина аккуратно подводит черным карандашом. Стрелкой вверх. Оттого эти глаза всегда удивляются. Темные, круглые, влажные как речная галька, которую только что достали из холодной воды, они немного близоруки, что делает взгляд Кристины расстерянно-беспомощным, если она не оденет очки.
Холодная осень.
Улетают журавли,
широко перечеркивая крепкими крыльями
ставшее неуютным пространство.
И, действительно, к чему оно,
если в нём уже нет тепла?
А мы остаемся:
наши крылья еще слишком слабы,
да и могут окрепнуть
только в холодном временнОм пространстве,
где всё, что греет, перечеркивается ежедневными крестами.
2013, 2016
Под дождём хорошо — мокро. От капель. Много капель падает на меня, как дар небес. И каждая летит с большой высоты, а потому норовит ударить посильнее — чтобы я почувствовал её удар, чтобы я заметил её.
Но я слышу только дождь. Он омывает пыль с моих листьев, он увлажняет землю для моих корней.
Я благодарю небо за дождь. А капли сердятся, они хотят, чтобы я благодарил капли. Наверное, потому что мои листочки всегда с ними болтают. Я порой и разобрать не могу: листочки это или капли шумят.
Со мной говорит дождь, мы с ним — на «ты», а капли на «ты» с моими листочками.
15.08.2013
----
«Ясень — это дерево, у которого редкие листья, много просвету» — от слова «ясный».
Словарь В. И. Даля
Зову Тебя, Боже мой,
потому что Ты зовёшь меня.
Сердце моё взволновано голосом Твоим,
оно поёт о Тебе и плачет о Тебе.
Ищу Тебя, Господи,
по подсказкам Твоим иду.
И всякий раз встречаю не Тебя.
А Ты зовёшь, зовёшь с силою,
так что зов Твой заглушает всё вокруг.
Вижу Лик Твой в моём товарище,
жаль, он сам Тебя не видит. И меня — не видит.
Мы не можем встретиться. Я тяну руки к Тебе в нём,
но он остаётся безучастен. Его интересует мой костюм,
мой дом, мой кошелёк, мои способности.
Только я не нужен ему. И Ты ему не нужен, Господи. Что делать?
30 декабря 2012
Когда молитв спасительная нить
Невидимо сердца соединяет,
Так хочется за всё благодарить,
Душа поёт, она ведь не слепая.
Добро не оставляют на потом,
Пути Господни неисповедимы.
А небо сверху падает дождём
Безоблачным, ночным, неуловимым.
Англоязычное издание Russia Beyond the Headlines опубликовало интерактивную галерею с работами художницы Ольги Шириной, которая восстанавливает цвета архивных фотографий.
Все началось несколько лет назад, после того, как Ольга раскрасила несколько черно-белых фотографий своих далеких предков, вот тогда-то она и решилась на эксперимент, проделав то же самое со старинными изображениями известных людей. Опыт удался, и фотографии царской семьи, знаменитых артистов балета, политиков, поэтов и писателей заиграли яркими красками, обретя, таким образом, вторую жизнь.
Светит утро такое хорошее
Колокольчиком тонко звенит,
Словно тихое чувство, проросшее
Сквозь холодный сердечный гранит.
Только ты всё такой же. По-прежнему
Продолжаешь привычно скучать
По какому-то счастью нездешнему,
Чтоб на время забыться опять.
Утром 21 сентября, мы открыли глаза и поняли: в храм не дойдем, даже вряд ли слезем с кроватей. Заболели все: мама и дети.
Я давно так не болела — температура 38,9, знобит, руки трясутся, голова квадратная, даже печку не могу разжечь. Хочется одного — закрыть глаза и свернуться калачиком.
А мы с детьми в доме — одни. Папа служит в городе.
