Омилия

Ларисса Николаевна Андерсен вошла в историю литературы, как одна из самых ярких поэтесс русского зарубежья. 

Недавно в Австралии побывала Тамара Калиберова - журналист и хранительница тайн, архива и сценических платьев легендарной поэтессы. 

29 марта 2013 года исполнился год, как на 102 – ом году во Франции  ушла из жизни  русская поэтесса - балерина  Ларисса Николаевна Андерсен, чьё имя было хорошо известно в Харбине, в Шанхае, во Франции, а теперь и в России.  «Чайкой русской поэзии», «морской птицей», «белой яблонькой», «печальным цветком» часто называли ее современники.

Не смотря на то, что за свою жизнь Ларисса Андерсен издала всего один небольшой сборник стихов, Евгений Евтушенко, составляя  антологию отечественной поэзии ХХ столетия «Строфы века», занёс ее имя в список поэтов.  Единственный  поэтический сборник «По земным лугам» Ларисса выпустила в 1940 году в Шанхае. Тираж составлял всего сто экземпляров, и сборник сразу стал библиографической редкостью. (Имя своё Ларисса писала с двумя С, следуя традициям русского языка).

Краски мира многогласны,
Их игрой легко плениться,
Уникальности причастны
Человеческие лица.
И совсем иное – тени
(Радость жизни в них остыла) –
Нас влекут в объятья лени
Монотонностью унылой.
Не пробудят звучной лиры
Силуэты их пустые,
Полноцветных ликов мира
Тени – спутники скупые.
В том исток людской печали,
В том поистине лишенье:
Вместо красочных реалий
Видеть только отраженья.
Мир теней угрюм и страшен,
Как его таким полюбишь?
Неустроен, не украшен,
Как в подобном счастлив будешь?

И снова муж гостей приводит в дом,
Она привыкла к странностям его,
Покорная, готовить стол идёт:
Тельца, хлеб, масло, сыр и мёд.
Вино откроет, в чаши разольет,
О старости своей она вздохнёт.
Пусть муж и гости всласть поговорят:
Она не будет им мешать за зря,
Лишь полюбуется чуть-чуть сквозь щель
На красоту и молодость гостей.
Но что же это?!  – один гость твердит,
Что через год она родит.
Смеется старая жена:
В своих годах обречена
Она в бездетности увясть,
Заплакала жена, смеясь.
Да, кто тогда подумать мог,
Что то не странник был, а Бог!

Я забыла, как растёт трава,
я забыла, как писать стихи…
Разорвать
               туманные ветра!
И шагнуть
             в спасительность стихий.

Окунуться в светлые дожди…
Ощутить изменчивость времён.
Улыбнуться
                  взлётам и друзьям,
для которых – день, как мир, рождён.

По частичкам раздарить тепло,
по лучу, чтоб каждому – чуток.
Всё – во мне, и я душой везде:
обнимаю космос
                           и цветок.

Светлым роем слов – парят стихи...
Божий мир
               в распахнутых руках…
Тишина… Живительный рассвет
освещает землю в облаках.

2006 г.

Долгое эхо, короткие годы...
Вечная память ушедшим любимым.
Дряхлое сердце сбоит к непогоде,
ноет предчувствием бед нестерпимых -
бедное, слабое... боли боится.
Не малодушествуй: страхи напрасны.
Выдюжишь - в небо за белою птицей
вслед полетишь -
                      к долгожданному
                      празднику.

Светлане Коппел-Ковтун посвящаю эти строки.
Сердечно поздравляю Светлану с выходом в свет её книги — сборника стихов «Сквозь тень»!
С любовью во Христе, Татьяна

Господь утешает, незримо касаясь
         Твоей многотрудной судьбы.
Что жизнь для художника? С Небом сливаясь,
         Становишься светлым и ты.
Несёшь, как кораблик, груз творчества, слова,
         А волны грохочут сильней.
Ты – сильная птица: ввысь снова и снова
         Взлетаешь с пустынных полей.
Что жизнь для поэта? - широкое поле -
         Он зрит в этом поле зерно.
За подлинность сердца - и в счастье и  в горе -
         Бороться ему суждено!

Памяти  поэтов.

Убитые поэты к нам приходят
Искусно  рифмою, катренами  играя.
Для современников своих - всегда не в моде,
Отшельники, пришедшие для рая.

На хлеб и жизнь  стихом  не заработать,
Так отчего ухмылки затаив,
Ему опять на двери  мажут  «дёготь»,
Распяв молвой и сплетней  средь своих.

«О, Пресвятая Мати Господа,
Царице Небеси и земли!
Не имамы иныя помощи,
под кров Твой притекаем вси…»

Слова молитвы
                       тёплыми каплями
напитали моё сердце,
насквозь
            мою душу прошли,
устремились ввысь,
                           как пламя свечи,
и вернулись
слезами любви.

«Яже Свет невечерний рождшая,
душу мою ослепшую просвети…»

«Светоносная Сене небесная,
не оставь нас одних, спаси…»

1997 г.

           «Дух дышит, где хочет»
             ( Ев. от Иоанна, 3:8 )
       
Дух дышит, где хочет:
в пучине морской,
где царствует мрак
непроглядный;
в небесных просторах
среди облаков,
где птахам – край воли
отрадный;
в зеленых долинах,
в траве и цветах
Дух Божий витает
незримо…
Впусти Его в сердце.
Пусть Духом Святым
душа твоя будет хранима!

   Дорогих омилийцев поздравляю с праздником Святой Троицы!Всем радости духовной и творческого вдохновения!

Памяти Игоря Талькова.                                                              

Замерзли стёкла в плачущем трамвае,
Пристыл к сиденью тихий старичок.
Талькова голос сердце разрывает,
Стучится в душу горечи челнок.

Челнок удачи или невезенья?
Ямщик, гони на Питер лошадей!
Где нервы нации порвут во время пенья...
В «стране не дураков» — озлобленных теней...

Тальков поёт и песня не смолкает,
И лошадь рвёт кровавую узду...
Погиб поэт, сгоревший в волчей стае,
Зажёг надежды вечности звезду...

Приходят строчки
                     днём иль ночью…
И возникают в тишине,
иль в шумной уличной возне...

Вдруг возникают –
                      как росточки,
и пробиваются во мне
так неожиданно, извне.

Их посылает в утешенье,
предвидя все мои паденья,
небесный Ангел – неземной
хранитель и помощник мой.

Я слушаю, в слова вникаю
и постепенно оживаю…
И вдруг –  мелькает озаренье.
Не упустить бы то мгновенье!

Не упустить бы это чудо.
Оно приходит ниоткуда –
как огонёк, дрожит и вьётся,
и сквозь меня - строкой прорвётся!

Благослови, душа моя,
премудрого Творца,
благодари за всё Его -
и Бога и Отца!

2005 г.
 

Троицкое воскресенье.
Апостольский вздох над миром.
Сквозь ангельское пенье
Пряный запах аира.

В день Рождения Церкви
Дышим березой. Небом.
Вкус духовного хлеба
Радует нас. Не меркнет.

Выросли в рощах храмы.
Выросли в храмах рощи.
Слышу я голос мамы:
Жить нам на свете проще,

Если есть двор зеленый,
Если есть в сердце вера.
Слушай, как шепчут кроны:
Троица - Божья мера.
   22. 06. 13
 

Прощать бы научиться сходу,
Забыв обиды и раздор души.
Корю, опять, корю свою породу-
От слёз промокли старые плащи.

Простить могу. Забыть не получилось;
И от того теряю я друзей.
О, Господи, прости меня на милость,
И помоги мне справиться с своей...

С своей обидой,  разочарованьем,
Чтоб делать вид: «Всё  классно, хорошо»...
И не носить в себе воспоминанья,
Как растирали сердце в порошок...

Удары сверху и снизу.
По сердцу. Еще раз. До крови.
Смотрю, поднимая брови,
Как голубь идет по карнизу.

Нет места на земном шаре
Поэту. Он горбит спину.
Его так просто ударить
Хоть в Лондоне, хоть в Афинах.

Божественный покой
                          хранят зрачки:
как в чаше полной –
                              отраженье бликов
неизреченной радости, любви
таинственной
                   и истинно великой…

«Иисусе Спасе,
                         сохрани наш мир,
не дай ему распасться
                                    на кометы.
Исправь нас,
                  умоляю, научи
не уклоняться от Твоих заветов".

Целую Тот
                 Небесный Чистый Лик
и падаю цветком
                         к ногам Христовым.
«Молю Тебя,
                   прости мои грехи,
стряхни, как пыль,
                             их цепи и оковы».

2006 г.

Вместит ли сердце эту радость —
Непостижимый дар Любви...
Рука Спасителя касалась
Цветущей утренней земли.

Преобразилось всё живое,
И преисполнилась душа,
И устремилась на благое,
Сквозь дым и тернии спеша.

«Царю Небесный...» — сердце страждет
И, пробуждаясь всё сильней,
Скорбеть и радоваться жаждет:
Утешитель отныне с ней!

«Позвольте испить с нами чаю!» — засуетилась Прасковья Ивановна, встречая гостей. — «У нас чай особенный, с травами. Как раз и самовар поспел!» Она нервно поправила высокую прическу и изобразила на лице улыбку.

«Что же… — важно проговорила седая дама, снимая перчатки. — благодарствуем за приглашение!» Её спутник — худощавый молодой человек, одетый в скромный сюртук, неловко откашлялся, озираясь по сторонам.

«Веди — Палашу!» — шепнула Прасковья Ивановна прислуживавшей девке. — «Да смотри, чтоб без фокусов!»