Попугай-попугай,
ты меня не пугай
грозным кличем своим:
не ори, не скули!
Лучше скрипочкой пой,
чем разбойником вой,
лучше кошкой урчи
иль совсем замолчи.
Попугай-попугай,
а собачкой залай!
Ах, злодей попугай,
не кричи, умолкай!
Попугай, шалопай,
канарейкой споёшь?
Ну, чего ты, скажи,
обезьяной орёшь?
Дже — это Джессика. Самая лучшая собака на свете. И самая красивая. И самая добрая. И самая любимая, конечно.
Родилась она от нечистопородной афганской борзой Машки, подброшенной во двор в щенячьем возрасте.
Кася сразу подружилась с Машкой, а потом — с её щенками. Как-то раз новорожденные щенята оказались под проливным дождём, и Кася долго стояла над ними с зонтиком: не могла уйти. Руки уставали, мерзли. Осенний дождь был холодным, и его капли казались ледяными продрогшей Касеньке. Но только истощив все силы, она решилась оставить зонт над щенками, а сама быстренько побежала домой. Благо, жила совсем рядом.
Мокрая, но счастливая, что щенки остались под защитой зонта, Кася рассказала взволнованной маме о том, где была, почему промокла насквозь и пришла без зонта.
Найденышей у Касеньки было много, все они становились спасёнышами. Потому мальчишки сразу решили, что щенка надо отдать Касе. Они выловили его из ледяной воды, за хвост: гуляли недалеко от пруда и услышали жалобный писк...
— Кто-то, наверное, хотел утопить его, — сказал Юрка, протягивая Касе мокрую собачонку. — Мы его из-подо льда вытащили.
На малыша было жалко смотреть: мокрый, продрогший. На улице зима всё-таки.
Щенок, завёрнутый в тряпки, глядел с вызовом. Он, хоть и мал, но уже побывал в схватке со смертью. И — победил в этой схватке!
— Так ты, значит, герой?! — прошептала Касенька и прижала щенка покрепче, чтобы согреть.
Простившись с ребятами, она прокралась в свою комнату и спрятала щенка. Только он, шалопай, никак не хотел сидеть тихо — всё время протестовал.
Перехватив маму по пути на кухню, Кася посвятила её в свою тайну.
— Что же делать? — озадачилась мама. — Папа, конечно, будет против...
Если незаметно подкрасться к оранжевым лилиям, которые растут на клумбе, можно собрать в ладонь жучков-пискунов. Они живут на лилиях. Жучки эти — не кусаются, хоть и похожи слегка на жуков-кусючек. Зато, если их зажать в ладошке, начинают пищать.
— Мама, мама, вот послушай! Жучки пищат!
— Пищат? — удивляется мама. — Вот это да! Сколько лет прожила, а не знала, что такие на свете есть. Ты у нас — настоящая первооткрывательница....
Касенька, довольная собой и жучками, убегает во двор, чтобы вернуть их на лилии.
В саду, неподалеку от дома, с большим усердием что-то топчет Тимофей.
— Эй, Тимка! Что ты делаешь? — ещё издали кричит Касенька, предчувствуя недоброе. Тимку считают во дворе сильным, но это неправда. Сильные не обижают слабых!
Явление кота из ниоткуда —
простое чудо,
большое чудо!
Как будто бы ваш кот
пролез верблюдом
в иголье ушко
и пришел оттуда.
Я — лошадь Вронского,
и жизнь моя
ошибкою его
обречена.
Грехом
и промахом
успех
проходит мимо.
Падение
легко осуществимо.
Победа —
смерть:
я это чую, знаю,
но скорость
всё равно
я набираю.
Я — лошадь Вронского,
одной мне жить
невмочь.
Жаль, что нельзя
судьбу мне превозмочь.
Я так уверенно бегу
и так красиво,
но промах Вронского
проносит счастье
мимо.
Ах, Вронский,
не горюй!
Судьба моя
быть лошадью
твоей.
Совсем
не зря
зовут меня
Фру-Фру*...
Я —
лошадь Вронского
и потому умру.
* Фру-Фру - от фр. frou-frou (шелест).
Здравствуй, жизнь в панцире!
Ты меня уже не боишься —
спасибо!
Ты носилась по квартире в поисках
своего черепашьего смысла,
наматывала круги по новому миру,
который открылся тебе недавно.
Корытце стало мало для тебя,
пища утратила смысл.
О, черепаха! Ты знаешь,
что жизнь не сводится к пище!
И ты пришла ко мне.
Ты смотришь на меня
и видишь меня.
Памяти Дже...
Они были друзьями: человек и собака.
Человек заботился о собаке, как мог,
и собака заботилась о человеке, как умела.
Когда беда или злые люди норовили пробраться в дом человека,
собака лаяла изо всех сил, предупреждая о грозящей опасности,
и человек, всегда неготовый, оказывался предупреждённым и спасённым.
Но однажды сама смерть пожаловала к человеку,
и собака, дрожа от страха и поджимая хвост, залаяла.
Повсюду — глаза. Ожидающие, надеющиеся, голодные. До зарплаты еще неделя, даже больше, а мы уже недоедаем. Сидим на каше да хлебе. Нет, это, конечно, не голод! Что мы знаем о голоде? Да почти ничего, слава Богу!
Есть не досыта даже полезно. С духовной точки зрения. Вот только стыдно перед неразумными животными, которые ничего не знают о пользе недоедания. Они просто смотрят, даже не в глаза, а прямо в сердце, и умоляют.
Жили у Касеньки в корытце цепные черепахи. Цепными их называли вовсе не потому, что они на цепи сидели, а потому, что вели они себя ну точно как цепные собаки: бросались на каждого, кто подходил близко. Как только мама занесет руку над ними, чтобы покормить, так они и полезут одна вперед другой, на задние лапы встают, тянутся, как бы лают и укусить желают, а на еду — ноль внимания. Вот мама и назвала их цепными черепахами.
А ещё жил у Касеньки щенок с очень добрым язычком. Он был настолько добрым, что никого не хотел пропустить мимо себя, не полизав. А лаять щенок не умел, пока Касенька его не научила. Вставала Касенька на коленки, затем на четвереньки и говорила:
— Гав! Гав! Гав!
А щенок лизал её снова и снова. Звали его — Джессикой.
