Дай чуть-чуть укушу —
понарошку,
я собака-кусака немножко.
И собака-играка: как кошка,
я катаю по полу картошку,
мяч гоняю, как мышку
и фишку;
размотаю клубочка излишки.
Синий гусь сильный кусь
не стерпел:
разорвался и прочь улетел.
Мышь порвалась, разорван и лось.
Зашивать все игрушки пришлось.
Будка треснула, словно бокал,
хоть её я совсем не кусал,
лишь охотился в будке своей
на игрушечных разных зверей.
Что за звуки? Где беда?
Кто посмел влететь сюда?
Появился самолёт:
в небе Венином пилот
совершает свой полёт.
Как? Зачем? Куда? Откуда?
Чья безумная причуда?
Здесь собака-задирака
очень страшная живёт.
Улетай, спеши, пилот,
не то съест твой самолёт.
Кашу Ве не хочет кушать.
Говорю:
— Ну, будь послушен!
Ушки же не зря торчат,
как у маленьких зайчат.
— Ушкам каша ни к чему,
язычку лишь моему
кашки я чуток возьму.
Ням-ням-ням — и каши нету,
безупречен Венин метод.
Ветер воет, ветер ноет,
дождик Венин хвостик моет.
— Гав-гав-гав, — кричит Ве тучам, —
вы огромны и летучи,
прочь летите поскорей!
Дождь, на хвостик мой не лей!
Ветер Веню напугал,
Ве сказал на ветер «Гав!».
Ветер вроде злился очень,
волком выл, но между прочим
Вене ушки щекотал,
в догонялки с Ве играл.
Порядочный человек, да и просто не утративший своей человечности человек, не будет глумиться — не сможет — над памятью людей, погибших в Доме профсоюзов Одессы 2 мая 2014 года. Но как назвать тех, кто может?
2 ноября исполняется полтора года с момента пожара в Доме профсоюзов, и активисты движения «Куликово поле» запланировали на этот день памятное мероприятие.
«Ждем всех 2 ноября в 17.30 на Куликовом поле. Приходите, вместе зажжём свечи памяти и возложим цветы», — приглашает один из активистов движения.
Помнить — важно, и для живых эта память гораздо важнее, чем для мёртвых, умученных.
По официальным данным в огне Дома профсоюзов погибли 48 человек, 214 пострадали, десятки числятся пропавшими без вести. Неофициальные цифры совсем другие. Так, экс-депутат Верховной рады Украины Олег Царёв, как и многие другие считает, что погибших в Одессе 2 мая более сотни. Известно, что среди них были дети.
Ужас, пережитый при созерцании фотографий обгорелых страдальцев, до сих пор живёт в сердце. И память о зверски убиенных мучениках для живых душой одесситов — священна.
К сожалению, одесский Автомайдан имеет иные, ставшие традиционными для постмайданной Украины, представления о правде жизни и, согласуясь с ними, в день траура 2 ноября приглашает на Куликово поле своих единомысленных откушать шашлыков под исполнение патриотических песен. Чтоб знали одесситы-куликовцы, кто в украинском доме хозяин.
По отношению к животным люди делятся на три группы: любящие животных, равнодушные к животным и садисты, причиняющие животным страдания. Представители второй группы не в состоянии понять ни первых, ни последних, они зачастую и выступают в роли обличителей за избыточную любовь к братьям меньшим: мол, она неугодна Богу. В христианской среде таких немало, потому я, как представитель первой группы, постаралась додумать вопрос до конца и разобраться в том, как надо относиться к животным.
Люди — как собаки, собаки — как люди:
свою человечность мы скоро забудем.
Собаки напомнят
или же кошки:
те и другие похожи немножко
на человеков
с сердцем огромным.
Мир человечий станет приёмным
сыном природы — для равновесия,
нас защищая от челобесия.
Равнодушья твердь
начинает атаку.
На пороге смерть —
прижимаю собаку:
доброта щенка,
теплота и радость,
несмотря на ад —
умиленья сладость.
Лапка и рука
жизнь хранят совместно,
освящая путь
радостью небесной.
Маленький дружок
согревает душу
посреди войны,
злобу дня нарушив.
Какой верблюдик на ладошке! —
взволновано сказала кошка.
Нет, это голубь! — кот сказал
и мне верблюда показал.
Гляжу — птенец:
он схож немножко
с верблюдом.
Правы кот и кошка.
Крыло куриное —
не правда ли, смешно
крыло,
приуготовленное в пищу;
крыло, которое
себя не обрело?
Коль крылья
небеса не взыщут,
их,
перья оборвав,
съедят.
