Вы здесь

Андрей Вагнер. Произведения

Буду стрелять

В эту гладь да глухую, мертвецкую тишь,
В этот заспанный, сумрачный шорох,
Я толкаю несносных стихов своих пыж
На Христом мне подаренный порох.

В кулаке зажимая ствола рукоять,
Попрошу отойти не причастных...
Шутки в сторону: я буду в души стрелять.
Как иначе до вас докричаться?

Динамитом ворвусь, всем разгулом стихий,
В анемичность печатных колонок.
Чтобы мир разбудить вылью пули-стихи,
А не стухшие тушки стишонок.

Томился я желанием сбежать

Томился я желанием сбежать
И хижину построить с небом рядом,
Где облака серебряным снежат,
Гроза златым беременна разрядом.
Туда хотел, закрыв глаза, сбежать,

Где солнце у подошв худых — пятак.
Там, даже в состоянии полёта,
Ежеминутно хочется летать
Бескрылому земному стихоплёту.
До спазм в лопатках хочется летать

Где истины стройны, как соты пчёл,
Божественным исполнены нектаром.
Оттуда я, безумным богачом,
Лучей монеты скидывал задаром.
Блаженным, цельным, нищим богачом.

Я там, смеясь, крутил хвосты комет,
Потом, всерьёз , под звуки млечной лютни,
Посеяв клевер в пустоши планет
Галактику до края обуютил
И поливал водой из льда комет.

Но я вернусь из этих эмпирей
Из этой принебесной ойкумены,
Стараясь мир, мне данный, обогреть,
К своей семье — скучающей вселенной.
В мозолях крыл и клевере, Андрей.

Искомый текст

Бессрочный эпицентр шоссейных пробок -
В сознание забитый гвоздь: на кой?
Такой же гвоздь, что крепит крышку гроба.
Но замечает глаз мой городской:
Росток зелёный, рвущий гнёт асфальта;
Лавиной шин пропущенный старик;
И залп на нет сведённый тихим «сжальтесь»;
Не пущенный на мясо первый крик.
Здесь заперта душа в бетона груды,
Вросла в металл... Но можно уловить
Искомый текст Божественного чуда
Положенный на музыку Любви.

Крыльцо небес

В Пятидесятницу впитавши Дух сторицей,
Шагнув за край любой изысканной идеи,
Вслед за Христом пыталась долго Церковь птицей
Под крылья Вести кликать слётков Иудеи.

Венец упавший унаследовав, терновый,
Мужала крепостью рыбацкой Галилеи.
Стирала ветошь мира заповедью новой,
Валила наземь хлам языческих изделий.

Болотом идолов, маршрутом рассеянья,
Искала годные сердца для дара Духа
И, освящая путь Евангельским сияньем,
Лечила правдою душевные прорухи.

Они друг с другом не столкнутся

А он был прав и неподсуден,
Как гвоздь, вбиваемый в ладони.
В глазах - сетчатках из зазубрин -
Гремел огонь чумой бубонной.
В лукавый мир он нёс на блюдце
Слова и мысли паразиты,
И крест на шее правдорубца
Воспринимался реквизитом.
Тирад его конгломераты
Порок громили и бордели.
Он был желанный завсегдатай
В колонках массовых изделий.

Как пройти?

С лукавым бытием на ты, без трёх минут я – Крез.
Постясь картинно, трюфель заедая чёрным кофе
Сочту нелепым, фигурясь по поводу и без,
Иных стремленье: как пройти к Голгофе?

И, будучи душой по всем наукам на нуле,
Лопатой мозга вроюсь в смрадный мусор теософий.
Спесивой аватарой Прометея на скале,
Кричу: «эй, там, как мне пройти к Голгофе?»

Мы, вдруг ожив

Мы, вдруг ожив среди тиши сакральной,
Решим, в телес полуистёртом одеяньи,
Ступать по чёрным клавишам рояля
К сиянью.

И там, где свет вообразимых смыслов,
Порезанный мгновеньями на доли,
Касались Вечности мистическою мыслью.
И только...

Касались Высшего, пытая. Различая
Тончайшие нюансы и оттенки.
Карабкались к Нему. К Нему лучами
По стенке.

По стенке парадоксов и догадок,
По мутным облакам «железных» логик.
Покуда слышен звук протяжен, сладок,
Мелодий.

Мелодии утихнут. Наши цели,
Основы, чутко схваченные снами,
Оттенки в солнце собранные Целым
Истают.

Откроются ворота мирозданья
И нашей жизни падшей смысл глубинный:
Любовь и Боль - Отец и Назиданье -
Единый.

Дорожная

             Широка дорога, ведущая
             к погибели...» /Мф. 7,13/

Ни обычные люди, ни мистики
Здесь не ходят прямыми дорогами,
Что ни день за искомою Истиной
Продираясь тайком, огородами.

Здесь не дружат от века с копилкою.
Тут живут от опалы до выгона,
И, встречаясь, как в сказке, с развилками
Выбирают тот путь, что не выгоден.

Поэтовы ночи

Двадцать пятый час, и ни в глазнице...
С боку на бок клонит ветер тополь.
Ночь хромая топчет половицы.
Сон одрях, хоть по ланитам хлопай.

На часах безвременье. Стихают
Всполохи, доставленные громом;
Мысли, разодетые стихами;
Строчки, унавоженные дрёмой.

Половицы. Бродит ночь хромая.
Старый тополь бредит о побеге.

Слепой музыкант

За брошенный гривенный в шляпу скитальца,
За корочку заплесневевшей буханки,
Слепой музыкант шарит чуткими пальцами
По талии тонкой, усталой тальянки.

Слеза по щетине. Он рвёт наизнанку,
Лаская медь клавиш, как девичий локон,
Измятое сердце и душу тальянки
Рыдая о доле своей одинокой.

Поёт в тошноте продуктового рынка
Среди матерщины лабазников ловких...
Согнувшись в погибель, слезливо и пылко,
Ему подвывают две старых воровки.

Звуки песен восторженной ночи

Вечерело... Предчувствием сказки:
Звёзд блуждания в поисках места
И под знак дирижёрской указки
Звуки тонкой настройки оркестра.
Наверху, на космическом пире,
Закружились планеты аndante*.
Престарелые чёрные дыры
Вальсом падали в трубы органа.
Облака Магеллана, дуэтом,
Поминутно кряхтели: «Не дурно»,
Позаимствовав линзы лорнета
У старинного друга — Сатурна.
Щебеча и смеясь беззаботно,
Вкруг неслась Андромеды туманность.
В такт мерцали галактики-ноты
Вдоль по линии млечного стана.
Не заметив соседа Персея,
Громко требуя ритма аллегро,
W-образная Кассиопея
Поджидала в углу кавалера.
Видя барышню в облак крахмале
Изумлённые метеориты
Из симпатий к Земле покидали
Эллипсоиду прежней орбиты.
Молодая луна «a capella»*,
Водрузив на изрожье либретто,
Свою сольную партию пела
Предварив увертюру рассвета.
И кометы под гаммы качались,
Устремляясь в родные пенаты,
В первозванных лучах растворяясь
Под мелодию лунной сонаты.

Опала ночь на гладь Геннисарета

Опала ночь на гладь Геннисарета.
Луны опал златит хребет Нахума.
За тысячу мгновений до рассвета,
Застыну я, склонясь над миром шума.

В тоске земной застыну изваяньем,
Подставив ветру сразу обе щёки.
Я жду Его, как Каин покаянья.
Он нужен мне, как воздух слабым лёгким.

Свирель ночная в небо плачет гаммы
И звук её чуть глушит грусть-сурдинка.
Грущу и я , что не Его ногами
Протоптана ближайшая тропинка.

Что временишь? Гряди, мой Друг давнишний.
Я жду Тебя десятым прокаженным,
Желая всем собой в тиши расслышать:
«Аминь, аминь, гонимые блаженны»...

Причастие

Нас истин Дух исполнит неземных.
Не смерив порцион. Вне шума буден.
И вот — во мне Распявшийся за ны...
Звенит душа священною посудой,
Налитою в края водой живой.
Послужит прочным заступом от яда
Вселенский чин, маршрут пути домой -
Дорога литургийного обряда.
Сомкнёт Собой разбитые миры
Небесный Агнец общей группой крови,
Излечит души хлебом просфоры
Больного злом, но Божьего народа.
Какой в причастья чуде зримый прок?
Теперь во мне питает, знаю точно,
Любви не убиваемый росток
Надежд не упиваемый источник.

Страницы