Омилия

Вдалеке от суеты и криков,

Где нет места глупости людской,

Я иду вверх по горе великой,

Где мудрец проходит и святой.

Дорогой Михаил Афанасьевич Булгаков, пишу вам, дорогой мой писатель, из будущего 2018 года. Вы знаете, ровным счетом ничего не изменилось. Можно сказать, время застыло, словно старый кисель, липкий, приторный и не полезный.Потомки всех ваших героев на своих местах. Шариковы в основной массе. Все те же заправляют культурой, языковой политикой, уплотнениями и пением песен про суровые годы, вместо починки труб и отхожего места. Только названия сменились. Тогда были управдомы-теперь начальники ОСББ и прочая и прочая. Швондеры в администрациях, бесталанные посредственности в министерстве культуры, инспектора по идеологии и "патриоты" вместо или на месте вчерашних коммунистов. Кругом разруха и сплошной абырвалг.

Суслик решил накопить в своих подземных хранилищах зерна на три года вперёд.

- Соберу зерно, - говорил он сам себе. - И буду жить припеваючи, не заботясь о завтрашнем дне.

День и ночь он таскал с полей в нору ячмень, пшеницу, просо, горох. Не досыпал, не доедал, мёрз, простуживался на ветрах и не заметил, как потерял здоровье.

И вот, когда последнее зерно легло в подземные закрома, он упал от изнеможения и слабости на кучу с накопленной едой. Он лежал, не имея возможности пошевелить хвостом и лапами. Испытывал страшную боль в теле, от которой не хотелось ни есть, ни пить, ни спать, ни думать о лучшей жизни. Суслик безразлично смотрел на огромное скопище зерна; ему было противно и мерзко. И сказал он тогда:

Хочу живой пищи

Или под дождь проливной.

Туда, где никто не сыщет,

Не чтобы побыть одной.

Рукой из душной сферы

Прохладу уловить,

И домик из фанеры,

Покинув, не забыть.

А дождь совсем не ливень,

Синичка на кусте,

Никто мне не противен…

Но правда на Кресте!

Я, как тот умирающий, радуюсь каждой травинке, 
мне нескучно вдвоём с малым цветиком: в малом горшке
он живёт свою жизнь, бесконечному друг по-старинке,
и хранит, как пароль, бесконечную песнь в корешке.

Я, как тот умирающий, всё, что есть, понимаю иначе —
мне неведом покой тех, кто верит в себя без причин.
Вознесением в плач я отныне навеки означена,
и  на па́ру с цветком мы о главном протяжно молчим.

8 октября 2018

Роняет солнышко лучи
На дивный вечер.
Тепло струится и журчит
Сквозь бесконечность.

С глазами шепчутся глаза,
Напротив глядя,
И откровений бирюза
Скользит по глади.

Душа венчается с душой,
Сплетаясь в долю,
И, начиная путь земной,
Летят ладони.

Снова ты одинок.

Голоса за стеною,

Будто выстрел в висок.

Осень – дело такое.

Ветер тоже хорош,

Скучно воет и воет.

Ничего не поймёшь.

Осень – дело такое.

Каждый день, словно тень:

Промелькнул, промаячил.

Даже кофе пить лень

В этот холод собачий.

Знать бы всё наперёд:

Все надрывы, обломы.

Или память – в расход,

Ну, а как по-другому?

Только зря не грузись,

Придави таракана

В голове. Эта жизнь –

Не фонарик карманный.

Раздубасит в момент

Ко всеобщей забаве

Под аккомпанемент

Существующих правил.

И как тот пешеход,

Что в душе себя крестит,

Совершит переход

Для всех он - батюшка, а для неё - супруг,

с ним рядышком она идёт по жизни. 

Когда-то он был её лучший друг,

теперь стал самый ближний ближний.

Она его видала без прикрас

и помнит юношей без бороды,

она латает полы его ряс

и чистит воска жирные следы.

Она порою может наворчать

и дома лишь по имени зовёт,

но вечерами греет ему чай

и у окна его со службы ждёт.

И ничего особенного нет,

ведь крест её - обычный крест всех жен,

он возвращается: "Привет!

Как хорошо, что ты уже пришел!"

Лишь поздно ночью, когда он уж спит,

она, проснувшись, поглядит в лицо.

Душа её заноет, заболит:

снова поймет она, что он - Христов.

Мужчины были хорошо пенсионного возраста, а вспоминали они молодость. Когда тебе далеко за шестьдесят, молодость – это не только двадцать лет, это и тридцать, и сорок, и даже пятьдесят. Так что многое могли вспомнить эти два стародавних приятеля. Виктор Александрович Сёмин и Владимир Евгеньевич Карташов жили в соседних домах, столкнулись в магазине, Сёмин пригасил к себе:

– Посидим, Володя, поговорим, бутылочку разопьём, моя уехала к внукам на неделю, один я, так что никто мешать не будет.

Теленовости скороговоркой сообщили о теракте в Израиле. Промелькнуло лицо пострадавшего охранника кафе, его транспортировали на каталке, и я узнал Ивана. Левая бровь с характерным изломом.

Письмо от сестры пришло на адрес головного офиса. Генеральный директор компании, Виктор Андреевич Сёмин, весь день провёл в разъездах, в офис заскочил на полчаса поздно вечером, посмотрел бумаги, накопившиеся за день, не обнаружив ничего срочного и интересного, отложил их на утро, письмо, не читая, бросил в портфель.

Жизнь мне теперь в моем обжитом и уютном доме не мила. А все от того, что за время моего недолгого отсутствия- всего-то около пары недель была в отъезде, завелась незваная гостья. Осторожная и бесцеремонная одновременно.

А вчера вечером совсем совесть потеряла. Захожу на кухню, а она у плиты шастает!
           Утром сегодня мужу я так и заявила:
-Выбирай! Или я, или она! В доме двух хозяек быть не должно!
            
           Первые признаки ее присутствия я обнаружила сразу, как только приехала и зашла в столовую комнату. Налила святой воды в чашечку, протянула руку к розетке с высушенными кусочками просфоры, а она совершенно пустая. Даже крошечек нет. 

Эльф пройдёт – и ослу неспокойно,

И тревога волнует крота,

Ведь, конечно, всей серости больно,

Что жива́ до сих пор красота!

                                             Первомученице равноапостольной Фекле

Отвергла все земные притязания,

Повержены красой твоей и человек, и зверь.

Прошла вовнутрь скалы апостольским желанием

Невестой для Христа в Его Спасительную Дверь.

+++

Мне кажется, что наша жизнь - это путь битв и путь сражений,

а всё, что на пути найдём - лишь бремя наших поражений,

да шрамы, что как говорят, красят мужчин, душу не скрасят,

да сеть извилистых морщин,

и взгляд - если смирен - прекрасен!

+++

Лучше быть человеком без кожи,

чем кожей без человека.

+++

Я думаю, свободней тот монах,

кто никогда не сочинял стихи:

Поэзия - сварливая жена,

терзать способна душу до седин,

терзать и мучать и опустошать

исканьем нужных слов и фраз...

О как бы я хотела не писать,

хотя я вовсе не монах.

+++

Нам в прошлое нельзя вернуться,

нельзя вернуть,

имеет время своё русло,

 «Наш генерал». Фильм первый «Как жить по-настоящему? Биография героя». Документальный фильм посвящён жизни и подвигам выдающегося пожарного России, Героя Чернобыля, Героя Российской Федерации генерал-майора внутренней службы Владимира Михайловича Максимчука (8 июня 1947г. – 22 мая 1994г.) Фильм создан по материалам романа Людмилы Максимчук «Наш генерал» благодаря поддержке пресс-службы Главного управления МЧС России по г. Москве. Автор сценария – Людмила Максимчук при участии Марии Максимчук. Презентация фильма состоялась 28 мая 2018 года в Учебно-методическом центре по гражданской обороне и чрезвычайным ситуациям города Москвы.

 …Добродетелей – восемь, и семь грехов,
 Жалящих души людей».
 (Стивен Лохед. Мерлин)1

    Вивьен сидела у ног своей госпожи Морганы на пестром восточном ковре и разглядывала причудливые узоры. Вот всадник на вздыбленном коне. Вот женщина, воздевшая руки то ли в танце, то ли в молитве. Вот, среди сплетшихся ветвей, сидит птица. А вот, совсем рядом с ней, притаилась змея…

+++

А Бог мне дал кусочек рая,

и я его в руках держала.

И вена на виске дрожала,

пугливой птицей трепетая.

А рай был прост и не был страшен,

и всё в нем было чисто, ясно,

и я сама была прекрасна

в том маленьком кусочке рая.

Бог даст нетленность во Христа крещая,

А ветхость кожных риз с себя ты сбрось,

И пусть не устрашит тебя, смущая,

До самой смерти дьявольская рознь.

Зови устами имя Иисуса

И пусть молитва будет без конца,

Когда живешь не ради хлеба куса,

А привкуса тернового венца.

Не ядом, манны ядью всем спастись,

Божественная источит нам кисть

Вино благословенной Плоти Яств.

С главы до пят - Голгофа - в обе длани

Целит все человеческие раны

Распятие пяти Христовых язв.