Затéплилась свечка души —
и льётся молитва. Слезами
смывая следы от грехов,
готовя меня к покаянью.
Вновь к Богу стремится душа,
от мрака, от стужи спасаясь.
Как воздух, хватая слова,
молитвой к Нему прикасаясь.
И в сердце своё заглянув,
дождавшись тепла и покоя,
в смиренье себя отыскав,
почувствуешь иго благое
Шаг — или к жизни, или к смерти.
Шагая, думай, не спеши.
Неторопливый шаг, поверьте,
Есть путь от тела до души.
Шаг торопливый — путь обратный
Сколь безрассудный, столь приятный.
Входите узкими вратами,
И мир последует за вами.
Не нажи́л я достатка особого,
Груз богатства не жмёт и не давит.
Из недвижимости – лишь надгробие
(Если в будущем внуки поставят…)
А движи́мая моя собственность –
- Кот-гуляка да пёс-непоседа.
Нет пока лимузина с удобствами
(Впрочем, нет даже велосипеда…)
-Чем отличается жизнь от езды на автобусе?!
Лика вздрогнула от неожиданности и повернулась.
- Простите, Вы что-то сказали? – обратилась она к пожилой даме с пышной копной седеющих волос и с крючковатым носом. Они занимали соседние места в автобусе «Грейхаунд» - что колесит через все штаты - и вместе ехали уже несколько часов. Кажется, дама спала всю дорогу. По крайней мере, это первые слова, которые Лика услышала от своей соседки.
- Простите? – повторила Лика.
Женщина подняла глаза. В её остром взгляде читалась досада.
Поэт и время находятся в более сложных и трагических отношениях, чем принято думать; не обращают на тебя внимания — плохо, обращают — еще хуже. Советскому поэту труднее всего было в шестидесятые, когда вся страна смотрела на него в оба и тем непозволительно развращала, когда в силу этого внелитературные обстоятельства становились важнее литературных и качество текста в конечном итоге можно было игнорировать. Белла Ахмадулина едва ли не самая красивая женщина в русской литературе XX века, наделенная к тому же знаменитым хрустальным голосом, — в поэзию с такими данными входить опасно. Особенно в эстрадный ее период, когда поэта больше слушают, чем читают, и с большим интересом следят за динамикой его браков, нежели за темпами собственно литературного роста.
Юлии Энгельгардт
Божественная музыка небес
Венчала альт с волшебной девой — флейтой.
Помолодел старик — Арденнский лес.
Стал королём каретный страж — форейтор.
И сказки детства возвратились вновь,
Они ведь далеко не уходили.
Крылом взмахнула юная любовь
И улетела, позабыв мантилью.
Идеи некоторых афоризмов, приведенных ниже, принадлежат не мне, а относятся к "продуктам народного творчества" или к известным истинам. Я их всего лишь зарифмовал, кое-что попытавшись переосмыслить по своему...
***
Весьма такая истина стара,
Но всё же малому доступна кругу:
Неторопливость – мудрости сестра,
Поспешность – это глупости подруга.
Шахты Алапаевской глазница.
Восемнадцатый мятежный год.
Коршуны прекрасной белой птице
Оборвали ангельский полёт.
И не ведала голубка Божья,
Что за кроткий, незлобивый нрав
Жизнь её так рано уничтожат,
Песню милосердия прервав!
Шахты Алапаевской глазнице
Не забыть расправу в той ночи.
До сих пор, наверное, ей снится,
Как, прощаясь, горлица кричит…
Из прошлого себя не возвращай,
Умой глаза водою родниковой.
Нам на земле не обещали рай,
Не миновать в миру тропы суровой.
От ближнего не ожидай чудес -
Бумажный голубь не летит далече.
Живём в плену бессмысленных словес,
И без креста всё ниже наши плечи.
Своё лицо в пути не закрывай,
Не прячь в душе тайник, меняя маски.
Пока не поздно – сердце открывай.
Там, за чертой – всё предано огласке.
Есть семь смертных грехов – всем грехам подоснова,
Как для музыки – азбука нотная.
И любому из них в мире ду́хов греховных
Соответствует норов животного.
Грех гордыни – дракон с огнедышащей пастью.
Гонор жгуч в нём – но сердце холодное…
Сколь угодно корми его славой и властью –
- Не насы́тится это животное…
Столица перенимает опыт западных университетских библиотек, открытых для посетителей в любое время.
В следующем году в каждом округе может появиться по одной круглосуточной библиотеке, сообщают «Известия». Об этом рассказали в Московском городском библиотечном центре (МГБЦ) и Мосгордуме. Эксперты считают, что проект реализуем, если город выделит средства на расширение штата — этого требует введение дополнительной рабочей смены. Ранее депутаты предлагали ввести ночную смену на время подготовки студентов к экзаменам.
«Мы считаем, что сделать круглосуточной одну библиотеку в округе возможно не только на период сессии. Это нужно не только студентам, а горожанам вообще. Здесь важна социальная составляющая, множество людей, особенно одиноких, хотели бы прийти поздним вечером и ночью в общественное место, так называемую городскую гостиную», ― рассказал заместитель директора МГБЦ Борис Куприянов.
Он отметил, что в европейских странах — в частности, в Великобритании — все университетские библиотеки работают круглосуточно, у студентов есть ключ от них, поэтому заниматься можно в любое удобное время.
Смысл, как кролик
между букв и слогов
прошмыгнул
в открытое окно
слóва.
И опять,
и снова...
Блеск в глаза,
и пелена упала:
я всегда,
всегда
про это знала.
Облаком
распушена печаль:
ничего не жаль.
Песней или птицей
вознесусь...
Господи,
я слишком многим снюсь!
Я, наверное,
когда-нибудь вернусь
громом...
Капают с ивы
зелёные длинные листья,
сыплются грустным дождём.
Туча лохматая
в них заплуталась:
тихо ворчит
да жалеет о том и о сём.
Ивушку ветер окутал,
дождём шелестящий,
хочет её укачать.
Вылечить хочет
от грусти, печали...
Ну, что же,
вылечить можно…
лишь, если себе их забрать.
…Строчку за строчкой –
их в длинную песню вплетает!
В светлую песню дождя…
Вот она, слышишь,
над ивой взлетает,
летает
грустная песня –
осенняя радость моя!
«Теперь, когда конец уже близок, я рад, что мужской журнал заплатил мне за мою историю. Её написание помогло мне во всём разобраться. Они платили мне по пять центов за слово, поэтому извините, если что-то я описал слишком подробно»
Coen brothers, «The Man Who Wasn’t There»
Но страшно мне: изменишь облик Ты
(Блок)
Невыносимо. Быть газонокосильщиком невыносимо. Единственное утешение — запах, остальное — жуткий шум и постепенное самоозеленение до полного сходства с крокодилами. Никакого творчества, наоборот. Была лужайка, на первый взгляд такая же, как все другие лужайки, на самом деле неповторимая, и — бац! — она газон. Стандартный, правильный, бритый и некрасивый. Бесполезный: ноги в росе не умоешь, в гриву ближнего тайком не сдуешь одуванчик. Валяться колюче.
Жалко, что никто еще не задумался как следует над деградацией первоапрельских розыгрышей. Это какая ж у нас была страна — умела над собой посмеяться! На что я человек без стыда, без совести, а о некоторых вещах до сих пор вспоминать стыдно. Была, скажем, волна публикаций о том, что Штаты собираются прятать у нас свои радиоактивные отходы, и о том, как это чудовищно вредно. Я возьми и напиши в одной из первоапрельских газет, что эти радиоактивные отходы ввозятся к нам под видом недавно появившихся «Марса» и «Сникерса». И что вы думаете — в Екатеринбурге устроили замеры радиоактивности в «Марсах» и «Сникерсах»! К ним-то газета приходила не 1 апреля, а позже. И все купились.
Я не прячу под марлю судьбу.
Помолюсь и нырну в электричку.
Под землёю помчится табун,
Следом время – на старенькой бричке.
Бьётся в окна помятая ночь,
Жить в тоннеле – не в нашенском поле!
Пусть микробы опасней, чем нож,
О траве отжужжавшей я вспомню.
Вспомню вспаханный наш огород:
Юный лук и чеснок величавый.
Вместо чая
росу
солнце пьёт,
И канава без уток скучает.
Глажу крестик под кожею дня…
Полет мама бурак и морковку…
И, с улыбкою веру храня,
Выйду я на своей остановке.
От сердца к сердцу – переправа
Несёт то весточку, то боль.
Земная жизнь сложна, лукава,
И счастье, если друг – с тобой.
Сердца томятся в ожиданьи -
В пути паромщик задремал,
И одинокость в мирозданье
Художник вдруг нарисовал.
От сердца к сердцу – переправа,
Стучат и дышат в унисон.
Прольётся светлой песней слава:
От сердца к сердцу – перезвон.
Св. Пророк ИЛИЯ
Быть гонимым — пророка жребий.
Весть неся о духовном хлебе,
Он прославил Единого Бога.
След его колесницы — в Небе.
Св. Пророк ИОВ
Шёл по жизни, премного страдая,
С чашей бед и болезней без края...
Он взрастил себе долготерпеньем
Сад цветущий в обители Рая.
А ты не смейся, шумная толпа.
В тебе как в море утонула радость,
Одна лишь злоба старая осталась,
А правда стонет у позорного столба.
Кидают камни — всё как было прежде,
Дают взаймы, а требуют взамен:
Распять Христа в эпоху перемен,
Предать любовь и путь забыть к надежде.
Кричит толпа, до одури кричит.
А Небо — выше, вне безумных правил.
Кто взял суму и путь земной оставил,
Тот вместе с Небом в Истине молчит.
Я ради веселья потешного,
Пил ведрами зелье дурманное…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Бродил я средь блуда кромешного,
Ища наслажденья желанного…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Жизнь вечную – радость безбрежную
Уныньем губил постоянно я…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
