Разыгрались сегодня кометы,
Расплясались на радость глазам,
Словно кто золотые монеты
Обронил, торопясь по делам.
И небесные пряди сверкали
Деревням, хуторам, городам,
И случайные взгляды блуждали
По ночным безымянным следам,
Где под яркие всполохи света,
Что рождались в космической мгле,
Безнадёжно-остывшее лето
Звёздным августом шло по земле…
2011
Раз мы строили у моря
С братом замок из песка.
Вдруг нечаянно рукою
Брат задел меня слегка.
От обиды я панамой
Запустил в него. И - в глаз!
Он же мне ногою прямо
По коленке стукнул раз.
Бросил я в него очками,
Он в меня – своим совком,
На него я – с кулаками,
Он в ответ – в лицо песком!
В общем, вышла с братом драка,
Мы дрались до синяков.
Только жалко, что от замка
Не осталось и следов…
Разве будет строиться
Замок, если ссориться?
Покаянье ─ не срам,
Бичеванье ─ не дым;
Осуди себя сам,
И не будешь судим.
Собирала я букет,
Да такой, что краше нет:
Одуванчики, ромашки,
Клевер в ситцевой рубашке,
Колокольчики лесные,
Незабудки голубые…
Собрала и подарила
Я букетик маме милой!
В джунгли антенн, по-язычески диких,
Едут сельчане, мельчая в цене.
Здесь виртуальные люди индиго
Ходят, довольные жизнью вполне.
Все им доступно – перо и бумага,
Жестокосердный компьютерный друг,
И техногенная персико-влага
Льется, касаясь изнеженных губ.
Глянцем блестит рукотворное чудо –
Мир человеческий, созданный для
Богопредателей. Млеет Иуда,
Гвозди вбивая в ладони Царя.
Сроки выходят. Но выбор-то сделан –
Он потрясает богатством витрин.
Так, насладившись рассудком и телом,
В ад мы спускаемся в нимбе седин.
Смерть далеко, распускается фига,
И ананасы с кокосами – всласть.
Где-то рождаются дети индиго,
Чтобы затем в одночасье пропасть.
Нет, не помогут защитные мази –
Ждет человечество супер-сортир.
Но, восхищаясь своим безобразьем,
Смотрится в зеркало гибнущий мир.
В последних числах августа 1921 г., если не ошибаюсь, было это 29-го числа, мы узнали из советских газет, что Николай Степанович Гумилев расстрелян в большевистском застенке. Трудно передать то чувство, которое охватило всех, с литературой связанных, при этом известии. Пожалуй, только стихотворение Марины Цветаевой, посвященное Андрею Шенье, может передать и горечь, и глубокий смысл наших тогдашних переживаний:
Андрей Шенье взошел на эшафот,
А я живу, и это — смертный грех.
Есть времена — железные для всех,
И не певец, кто в порохе поет.
И не отец, кто с сына у ворот,
Дрожа, срывает воинский доспех.
Есть времена, где солнце смертный грех.
Не человек, кто в наши дни живет.
Отшельник у старца спросил:
- Отец, почему у меня
В пустыне совсем нету сил
Без пищи стерпеть и полдня?
Ведь раньше, в обители сей
Прожить на одной лишь воде
Легко мог я несколько дней!
Где ж силы мои, авва, где?
- Признайся, своим воздержаньем
От братьев ты жаждал похвал,
И дух сладковатый тщеславья
Тебя ежедневно питал.
Когда ж ты постишься в пустыне,
Тщеславье не кормит тебя,
Поэтому алчешь ты ныне, -
Ответил наставник, скорбя.
(Первоисточник притчи: "Сборник христианских притч")
«Знаковая фигура поэзии Cеребряного века, одна из ярких фигур в русской литературе…» Всё это много раз было сказано про Николая Гумилева. По прошествии почти века после его гибели, в этом никто уже не может усомниться. И если верной является сентенция — «поэт в России больше, чем поэт», то это совершенно точно, сказано о нём.
И все же, сегодня, в канун очередного трагического юбилея —
Судьи сели, и раскрылись книги…
Дрогнули усталые весы,
И в последний бой спешат часы,
Будто древнеримские квадриги.
Возле судей ─ крылья и вериги,
Дверь одна отверзлась: в рай иль ад?
На весах трагический расклад…
Судьи встали, и закрылись книги…
…И заставлена земля ─ крестами,
И неправда между ними ─ вьётся…
Лжепророки, лжехристы ─ восстали…
Претерпевший до конца ─ спасётся?..
Были и будут люди, которых раздражает все, что делает Церковь, — считает ответственный редактор газеты «Церковный вестник» и «Журнала Московской Патриархии», секретарь комиссии Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви по вопросам взаимодействия Церкви, государства и общества Сергей ЧАПНИН. Но на признании того, что у Церкви есть враги, нельзя останавливаться. Причины для критики действительно есть.
— Еще около 15–20 лет назад общество было в массе положительно настроено к Церкви, сейчас создается ощущение, что ситуация изменилась.
— Я не сторонник романтического отношения к советскому прошлому. И про
От мирских мелководных битв
И от немощей жив едва,
Самых чистых, святых молитв
Я к Тебе обращу слова.
Недостоин, Отец, прости –
Но детей Ты не гонишь прочь.
На тернистом земном пути
Как бы мог Твой ответ помочь!
Для добра – не слугой страстей –
Дай проснуться грядущим днём,
И светильник души моей
Благодатным зажги огнём.
Не победный прошу венец –
Мне прервать бы чреду потерь.
Ты к зовущим грядёшь, Отец,
В глубь сердец отверзая дверь.
…От мирских мелководных битв
И от немощей жив едва,
Самых чистых, святых молитв
Я к Тебе обращу слова.
Но дано ли словам востечь
До Небес, похвалой представ?
Нет…
Пока не поддержат речь
Благодарной души уста.
7.09.2010 г.
– В окошко, Санек, посмотри, –
Сказала, зевая, жена,
Соседку из дома 103
Увидела утром она.
– Белье, ишь, развесила грязное,
Неряха, понятно же всем!
Все в пятнах оно, безобразное,
Стирать не умеет совсем!
А может быть, мыло дешевое!
Таким тяжело отстирать.
Вот так-то! Соседушки новые
Совсем скупердяи, видать…
И каждое утро судачила
Про эту соседку жена,
Но вскоре уже озадаченно
Смотрела она из окна:
– Смотри, Сань, стирать научилась –
Белье стало чистым и белым!
– Да нет, просто окна я вымыл, -
Сказал муженек между делом.
(Первоисточник притчи: "Сборник христианских притч")
«От юности Христа возлюбил еси, и Тому тесным путем последуя, сосуд избран Духа Святаго быв, дар чудотворения и прозрения восприим: сего ради в невечернем свете Пресвятыя Троицы присно радуяся, поминай чад твоих, Лаврентие преподобне, отче наш».
Тропарь, глас 4
Теперь о нём наслышаны многие. Человек непоколебимой истовой веры, за праведную жизнь и мудрые пророчества, сбывающиеся на наших глазах, снискал уважение православных на всём постсоветском пространстве. Он давно уже покинул этот мир, но Слово его и сегодня продолжает звучать громко. В нелёгкие для Церкви годы, когда закрывали храмы и преследовали верующих, он твёрдо верил, что Святая Русь — это единство трёх братских народов: Украины, России и Белоруссии. Оно имеет глубокие корни, которые питает православная вера. Союз славянских народов прочен и нерушим, расчленить его невозможно. Так же, как нельзя разъединить Святую Троицу, — Бога Отца, Бога Сына и Дух Святой. Теперь, когда государство, в котором он жил (да и многие из нас), распалось, мы хорошо понимаем актуальность этого его высказывания. А через сорок три года после смерти решением Святейшего Синода Украинской Православной Церкви его причислили к лику святых в чине преподобного.
Когда вопросы без ответа
И жить смертельно надоест,
Не потому что веры нету,
Иль на тебе поставят крест.
Я еду, рано, на рассвете
В одно из самых чудных мест:
За город, в старую дубраву,
Искать не сон, не забытьё,
А ту, что ходит, словно пава,
Разя всё гордое моё,
Бела, как снег и златоглава…
А вы не видели её?
2011
В истории семьи Гуркиных не имелось ничего примечательного. Это было самое обыкновенное семейство москвичей во втором поколении, предки которых еще до войны перебрались в столицу откуда-то с берегов Белого моря, и с тех пор жили там, позабыв о своей пресловутой «малой родине» и почти ничего зная о своих северных родственниках. Лишь два-три раза в год: на Новый год, Первомай и дни рождения Николай Гуркин обменивался открытками со своей одинокой и бездетной двоюродной бабушкой, Евдокией Степановной, жившей в каком-то тамошнем селе под названием Ильинское. Кем была и как выглядела эта женщина — он не знал. Потому что никогда ее не видел. Даже на фотографиях. Евдокия Степановна отчего-то никогда не присылала им своих фотокарточек…
Учебный год остался, наконец, позади. В первый же день каникул Сережа Кириллов поехал к бабушке в деревню. Автобус переваливался на ухабах. За окном сочно зеленели деревья. В дорожной сумке Сережа вез подарки: бабушке — новую книгу, а деду — набор крючков для рыбалки.
— Чувствуешь, какой воздух? — первым делом сказал дед, встречая Сережу на остановке.— Лучше любого курорта.
Отдохнув с дороги, мальчик решил сходить в гости к своим давним знакомым — отцу Николаю, настоятелю местной церкви, и его дочери Ане. Но так как без приглашения приходить в гости было невежливо, Сережа направился в храм в надежде повстречать их там.
Вопрошу у смятенного сердца:
Подскажи, где же правильней путь –
Лишь молитвой, надеждой согреться,
Или шею злодеям свернуть?
Но не слышу ответа – покрыла
Мое сердце короста страстей,
И умом скудным мне не по силам
Вникнуть в суть стольких разных идей.
И тут глас хлада тонка так нежно,
Лишь коснувшись души, охладил
Рассуждений былую мятежность,
Помышлений сомнительных пыл.
ВозложИм упованье на Бога,
От Него будем ждать вразумленья,
Бог укажет России дорогу
(Может быть, чрез Голгофу) к спасенью.
Стихотворение родилось под впечатлением дискуссии о том, что важнее для спасения России – только лишь молиться, или действовать более радикально.
1
Перелить бы злато-серебро
Не в монеты звонкие — в Добро!
2
Живя в миру гордынном и недужном,
Не спорь о деле, для тебя не нужном.
3
Коль не сеешь среди юных дней,
Соберёшь ли в старости своей?
4
Ничего нет возвышенней братства:
Не меняйте друзей на богатства!
Время имеет одну особенность – слой за слоем, словно пылью, оно покрывает забвением уходящие в прошлое события. В четырнадцатом веке люди построили неподалеку от Днепра казацкую крепость. Здесь они жили, молились, отстаивали свои рубежи. Возвели Богородичный храм, который стал для многих оплотом веры, надежды, спасения. Здесь протекал святой источник. Сюда с Ближнего Востока казаки привезли крест с вмонтированной в него частицей Животворящего Древа. Была великая святыня подарена казакам или захвачена в бою и куда потом исчезла, неизвестно. Упоминание о ней имеется в научных трудах знаменитого исследователя и краеведа академика Д. И. Яворницкого. Городок под названием Самарь стал тогда форпостом всего Приднепровья. В нем, кроме казаков, жили рыбаки и охотники, здесь швартовались корабли из разных стран. Будущий Екатеринослав начинался именно отсюда. Это были его северные врата. Потом пришла беда – чума, смерть. Те, кто остался жив, переселились в другие места. Настали тишина, забвение. Шли годы, века…
