Омилия

В суетливом сердце места нет покою;
Правит бал болтливость ─ девственно-пуста ─
И течёт по тлену смрадною рекою:
От избытка сердца треплются уста.
 

Жаль, мы делаем не сразу
Шаг от отчего крыльца,
Полагаясь не на разум ─
На Небесного Отца!
 

  Начинаю размещать выборочно стихотворения, которые связаны в одно целое сборником.

  "СТОПАМИ ЛЮБВИ" – первая часть философского замысла – своеобразная история чувства. Не документальная, не автобиографическая – поэтическая. Главного героя нет. Вернее есть, но не определенный человек – ЛЮБОВЬ ЗЕМНАЯ, которая бывает разной, как и люди.
   Земная любовь – всего лишь слабая искорка любви небесной, истинной. Земная любовь постоянно в опасности, ведь так зависима от материального мира: любимый человек может изменить, друзья предать, мать отказаться от младенца, дети бросить престарелых родителей на произвол судьбы, родина забыть о своих героях. Страдают от неразделенности чувства и одиночества земной любви не только обездоленные. Страдают и вполне успешные в мирском понимании люди. Где искать прибежище одинокой душе? Где ее дом, в котором спокойно и горит очаг, дом, в котором живет Любовь? Так начинается поиск смысла жизни, поиск ПУТИ.
  Человеческая жизнь уникальна и неповторима, как и сам человек, как и его путь через тернии любви земной к звездам ЛЮБВИ ИСТИННОЙ.

Выбегаем на высокую насыпь. Как пингвины на солнце, вытягиваем шею — на Москву. Там, у горизонта, где четыре параллельных рельса сходятся в один, появляется точка. Сначала неясная, потом всё чётче и крупнее. Увеличиваясь, она обретает цвет — тёмно-зелёный — как у нарисованного крокодила.

— Ну что, едет?

— Ага, — отвечаю ребятам, хотя они и без меня прекрасно это видят. Сердце радостно прыгает. Праздничное настроение передается моим друзьям, и все с нетерпением ждут, когда же, наконец, далёкая зелёная точка примет очертания электрички.

Как-то в школу шёл Андрей.
По дороге встретил Лень:
Ноги, что-то не идут,
Всё болит! И здесь, и тут!

Ох, Андрей, возьми с собою
Подружись, малыш, со мною!
Я тебе мешать не буду,
Ты носи меня повсюду!

Сжалился над ней Андрей
Посадил он Лень в портфель.
Вот урок прошёл, другой,
Не уходит Лень домой.

День и ночь, сил не жалея,
Учит всё она Андрея.
Шепчет тихо ему в уши:
Ты меня одну лишь слушай!

Бедный, бедный мой Андрей,
Лучше ты «баклуши бей»!
Отдыхай и веселись
И на роликах носись!

Незачем учить уроки,
Для игры не вышли сроки!
Посчитай ворон в окошке
И за хвост подёргай кошку!

Но ответил ей Андрей:
Скучно жить с тобою Лень!
Не хочу «баклуши бить»,
Буду с книжками дружить.

Вам совет даёт Андрей:
Прогоняйте дети Лень.
Вы играйте и шалите,
Только с Ленью не дружите!

Я гляжу на пруд зачарованно,
Что зеленою стянут ряскою,
Все мне кажется старой сказкою…
Может место здесь заколдовано?

Здесь звенящая тишина вокруг, -
Молчаливый поет хор камерный,
В хороводе березки замерли,
Словно время чудом застыло вдруг.

Влажный воздух лесной пьянит слегка,
Ароматами дышит пряными,
Берег мягкими выстлан травами,
Из воды глядят сквозь туман века.

И от дивного созерцания
Сердце чуткое встрепенулося,
И мне кажется, прикоснулась я
К вечным истинам мироздания… 

Когда я слышу слова, что Америка – страна, в которой не осталось ни одного праведника, и от которой отвернулся сам Бог, в моем сердце поднимается возмущение. Ибо так сложилось, что именно в Америке я обрела веру, и именно там встретила людей, которые до сих пор являются для меня примерами истинного благочестия, христианской отваги и чистоты. Большинство из этих людей православные, но были и несколько христиан другого вероисповедания, которые, однако, укрепили меня на моем пути. Одной из них была учительница по Истории Средних Веков Профессор Сицилия Гапошкин, или как мы её прозвали – Мисс Гапошка.

Однажды зародилась в Организме Онкология.
Пока она была маленькой девочкой, ей и в голову не приходило переписывать Историю Организма – много ли надо детям.
Но время шло, и однажды отроковица Онкология вдруг обнаружила, что и у неё, и у Организма есть История.
Когда Онкология стала зрелой девицей уже имеющей определенные виды на здоровые устои Организма (на содержании которого девушка находилась с рождения), она уже отдавала себе отчет, что История Организма начинает ее тревожить, а порой и страшить. Ужас заключался в том, что реальная История напрочь отрицала целесообразность существования Онкологии. А ведь если бы Организм восстал на Онкологию, во что могла бы превратиться ее благополучная жизнь? По малолетству Онкологии Организм еще не догадывался о ее существовании, посему все зачаточные метастазы сходили баловнице с рук.
Но как-то в одночасье все переменилось. Набирающая силы женщина-Онкология была-таки обнаружена Организмом.

1

Хранящий уста на стыд обречён,
Иной ведь болтун разит, как мечом.

2

У безумца сердце сиро, вдово:
Нет худее разума худого!

3

Не следуй безумцу: мол, сами с усами, ─
Не трогай межи, проведённой отцами.

4
Тихо зло лежать не может…
Помоги нам, Сыне Божий!

5
Как дорого платим за миг опозданья ─
За дверью посмертной уж несть покаянья!

6
Мы ─ как бактерии-споры,
Наши грехи ─ это воры.

7
К Отцу чтоб наши чувства не остыли,
И душу надо очищать от пыли.

8
Мы придумали игру:
Как во зле примкнуть к добру?

9
Ты полон сил… Долой сомнение?..
Начало дела ─ размышление…

10
По барину и слуги,
По разуму ─ заслуги.

11
Не поспешает лебедь ─
Ведает: смерть не медлит.

12
Мы горазды припудривать драмы…
Не избавят от мук фимиамы.

13
Не пламенейте, о жёны, мужи,
Страстность мирская ─ страданье души.

14
Был горд я пылкими стихами…
Гордиться можно ли грехами?

– Странные вы разговоры ведете, милостивые господа, – вмешался в разговор выползающий из очередного переплета Книжный Червь. Он уже давно прислушивался к богословской беседе Здравого Смысла и Сомнения* о том, был ли пупок у Адама, но никак не решался вступить в разговор. – Как говорят умные люди: MULTI MULTA SCIUNT, NENO OMNIA**. Всемогуществу Творца возможно все, в т.ч. и сотворить Адама – без пупка или с пупком, вопреки Здравому Смыслу.

Но, хочу заметить, Здравый Смысл не всегда бывает здрав. Вернее, прав. В свое время, помнится, он утверждал, что Земля плоская, а Солнце вращается вокруг нее. Но ученые смогли доказать, что это не так. И теперь никому и в голову не придет подвергать сомнению тот факт, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. Думаю, что научный подход не помешает в исследовании интересующего вас вопроса.

Жил-был слон, который хотел летать. Часто он убегал от родни и в пустынных местах изо всех сил хлопал и хлопал ушами. Надежда подняться в воздух не оставляла его. Но земля, как назло, упрямилась и не желала с ним расставаться.

Даже самые близкие, даже родные не хотели его понять.

— Да! Тому, кто твёрдо стоит на земле, маяться ерундой недосуг, — говорила тётушка Страусиха.

Старина Бегемотти угрюмо молчал. А Жираф глядел свысока.

Слон со всем соглашался, и даже кивал. Но когда на верхушки пальм опускался вечер, снова хлопал в пустыне ушами.

А тем временем шар земной повернулся к солнцу макушкой, и в пустыню прокралась засуха. Раскалился стоячий воздух, без оглядки убежала вода, озеро съёжилось и превратилось в большую лужу.

Обжигая ступни о горячий песок, вышел Слон, как всегда, похлопать ушами. Но в тот день всё пошло наперекосяк: только он изготовился и хотел начать, как услышал жалобный писк.

«Что такое?» — удивился он, оборачиваясь на звук.

Спит малышка. Лишь, как ночью птицы,
Вздрагивают изредка ресницы.
Что тебе, моя родная, снится?
Может быть, поведает синица?
Или котик рыжий на завалинке.
Или ветерок, что стукнул ставенкой.
Зайчик-луч проник украдкой в спаленку,
И в твоих густых ресницах, маленький,
Заблудился, повстречавшись с дремой.
Тихо и спокойно у нас дома.
Набирайся сил, расти удаленькой,
Солнышко мое, цветочек аленький.

Недолговечна память о былом
У тех, кто, не имея основанья,
Себя считает центром мирозданья,
Заигрывая с пошлостью и злом.

Недолговечна память о былом
У тех, кто вдалеке от осознанья:
Где дискомфорт, где боль, а где – страданье…
И шаток мир, не помнящий о том,

Чем пахнет смерть под вражеским огнём,
Как хоронить друзей под стоны неба,
Как дорожить обычным ясным днём, –
Считать богатством тонкий ломтик хлеба.

9.09.2010 г.
 

В глубине души Сережа не верил, что папе дадут отпуск летом. Уже который год случалось так, что в самый последний момент начальство переносило папин отдых с лета на зиму. Тогда папа, придя с работы, прямо с порога говорил: «Солнце светит и палит — в отпуск едет замполит; на дворе январь холодный — в отпуск едет Ванька взводный». Мальчик понимал из сказанного лишь то, что отпуск переносится на январь и поехать куда-нибудь летом всей семьей не получится… Но в этот раз папа, придя с работы и разуваясь у порога, вместо того чтобы произнести свою пословицу, протянул Сереже сложенную прямоугольником дорожную карту. Это могло означать лишь то, что они, наконец, отправляются всей семьей в долгожданное путешествие.

Что за дом уютный?
Сухо в нем, тепло.
Угадать не трудно –
Беличье дупло.

Там играют детки,
Ушки вверх торчат:
У хозяйки белки –
Пятеро бельчат.

Из травы и шерсти
У бельчат кровать,
Мать покормит, вместе
Всех уложит спать,

Сказку им расскажет,
Песенку споет,
Отдохнуть приляжет
От своих забот. 

   Единственная непокорная часть Володи - шевелюра. Во всем остальном он являет собой образец смирения и возведенной в высокую степень деликатности. Даже на занятия он приходит со значительным запасом времени, чтобы уж точно никого не заставлять себя ждать.
   Сегодня ему, как и всем его товарищам, предстоит большая и ответственная работа - подготовка к Пасхальной ярмарке. В ожидании товарищей Володя прихорашивается перед зеркалом, пытаясь придать верное направление вихрастой челке. Через пять минут упорной борьбы Володя обреченно опускает руки и вздыхает:
- Жаль, расческу забыл, теперь уж совсем не человек... гаррипоттер какой-то... безобразие одно.

Плакала женщина сильная,
тихо, безмолвно почти,
ждала, молилась бессильная,
"Господи, Боже, прости!"

Ждала, и верила, милая,
счастье прийдет за тоской,
женскими слабыми силами
спорила с глупой судьбой.

Спорила долго, усталая,
криком кричала - постой!
толику счастия малую,
мне хоть чуть-чуть приоткрой!

Долго искала, измерила
каждую пядь всей земли,
только за то лишь, что верила,
криком кричала: "Внемли!"

Дал ей Господь утешение,
радость послал на пути,
Знает наш мир, то свершение, 
множило силы - идти.

Дальше, путями далекими,
тихо надежду храня,
только меж этими строками,
Разве нам это понять?

Плакала женщина русская,
Верой сплетая судьбу,
счастье - тропинками узкими,
тихо стучалось в избу.

Видно, изведать страдание
каждому здесь суждено,
горькое времени знание
как испытанье дано.

Но наклонялась надеждою
небо на этой судьбой,
шепотом моря безбрежного
тихо свершался покой.

Под впечатлением прочитанного в "Омилии" стихотворения. Быть может, автор догадается и зайдет ко мне в гости.

Что с тобою, девочка, милая, хорошая?
Мне знакомы камушки, в сердце твое брошены.
Белые кораблики из бумаги в клеточку
Под дождями черными. Это, моя девочка,
Чувства твои нежные. Всем ветрам доверчивы
И в весну влюбленные - тоненькие веточки,
Листики зеленые. Помни, моя девочка,
Привлекают ангелов чувства окрыленные,
Но бывают ангелы - и белые, и черные. 

 
По горной каменистой дороге, радостно присвистывая, бежал мальчик. Вдруг споткнулся о камень. Еле удержался на ногах. "Ух, ты! Чуть не упал!" - воскликнул. И помчался дальше.

По горной каменистой дороге стремительно шел юноша. Во взгляде - решительность, в походке - самоуверенность. Больно ударился о камень. "Вот гадость какая! Ах, чтоб тебе, каменюка злорадная!" - пихнул камень ногой.

По горной каменистой дороге торопливо шел мужчина, потупив взгляд и думая о чем-то своем. Наткнулся на камень. "Так можно и убиться, - подумал. - Уберу-ка в сторону." Сделал, о чем помыслил, и удалился.

По горной каменистой дороге медленно шел старец, внимательно осматривая все, что попадалось на пути. Искал камень, чтобы успеть сказать ему: "Прости, добрый камень, мальчика, который тебя не заметил. Прости, дорогой камень, юношу, который пнул тебя ногой. Прости, драгоценный камень, мужчину, который отнес тебя на обочину дороги. Прости и меня, незабвенный, за то, что нарушил твой покой."