Пилигрим

Рисуешь звёзды на стекле –
И дышится свободнее.
В них гильзы чувств и, в том числе,
Есть что-то новогоднее.

Любовь затрёт любую ложь,
А счастье – эфемерное:
Перепоёшь, переживёшь
Наверное, наверное.

И пусть себя не превозмочь
Со всеми несогласными…
Глядит Младенец снова в  ночь
Глазами нежно-ясными.

А ты идёшь, как пилигрим,
За солнечными пятнами
В небесный Иерусалим
Путями невозвратными…
2014

Размышления о настоящем...

Тот, кто смотрит в настоящее будущее, смотрит не на себя. Он видит там отражения сотен судеб, связанных сиюминутностью. Кто-то скажет, что сиюминутность можно скинуть как ветхий плед, но она накатывает множеством голосов, принявших ветхость за обновление. Превращения мира подобны калейдоскопу, но только для стороннего наблюдателя. Понимающий суть видит, что время выносит свой приговор ошибкам так же последовательно, как калейдоскоп изменяет рисунок видимого. Это случайная игра, за которой неизменно вырисовывается закон тщетности. Песчинки, собранные в ладонь, могут стать чем угодно, брошенные по ветру. Так и мысль, не скрепленная истинной верой, становится бурей, рассеивающей истину.

Замирает душа от предчувствий

Замирает душа от предчувствий.
Что готовит лукавая власть?
И поэтому столько в нас грусти,
И её никому не украсть.

Как крадут наши земли и воды,
Разрушают любой идеал
И торгуют той самой свободой,
Что Господь изначально нам дал.

Сети вяжутся ложью обильно,
Дайте неба и ветра глоток!
Время сжалось уже непосильно,
Сокращая назначенный срок.

И я пошла и покаялась…

Тиша вернулся.

— Явился? Ну и вид у тебя...Что, на свадьбе был? Ну и как? Нет, вы только посмотрите на него! Нос в крови, один глаз не видит. Погулял!

Тиша, понурив голову, сидел около пустой миски.

— Хватит ругаться. Покорми его, видишь голодный, — муж попытался приласкать кота, погладить по спине, но Тиша побежал за мною к холодильнику.

Зимние наряды

Есть у зимы невестины наряды,
Белее белого в них тайна чистоты.
Свисают вниз, как нити шелкопряда,
Берёзовые в инее хвосты.

Застыли ветки белою махрою,
Недвижимы, как спящий водопад,
А рядом ели снежною резьбою
Не могут скрыть колючий свой наряд.

Над белым голубое нежно плещет,
Ни облака, ни точки в небесах.
Каким возможно петь глаголом вещим
О красоте зимующей в лесах?

Кракамбар

У одного царедворца родился долгожданный сын, а он возьми да и назови мальчика Кракамбаром.

— Что тебе в голову-то взбрело? — спрашивают его. — Что за имя такое?

—Уж не хуже других имён, — отвечал молодой отец,— в самый раз для покоев царских. Станет сынок мой чужеземцев каких иль гостей встречать, выступит важно вперёд и представится: «Кракамбар!» И воскликнут они: «Ух ты!» или «Вот это да!». И станут его уважать.

Заслышав это, родные только махнули рукой: что слова даром тратить?

— Поглядим, — решили,— к чему приведут  эдакие-то глупости.

Поехали в наш старый дом

Поехали в наш старый дом,
Там замело дорожки снегом,
Там тишиной, покоем, негой
С тобой насытимся вдвоём.

Полечит души тишина,
Снежок, лопатою гонимый,
пушистый, чистый и ранимый —
Растёт вдоль тропки, как стена.

Покоя Божьего здесь храм,
хранимый теплотою взгляда.
С тобою 40 лет мы рядом,
Душа и сердце пополам.

О, милый мой поэт

Бойся судить обидчика, укорять его, ведь он — твой благодетель, допущен Богом для очищения твоих грехов, для твоего смирения и терпения.
Схиигумен Савва (Остапенко)

Лабиринты судьбы

Кто же знал, что чувства так живучи…
В них, не задохнувшихся едва,
Кружатся бесцельно, словно тучи,
Непроизнесённые слова.

Сбилась что ли нужная программа
Или хитроумная игра?
До чего же мне тревожно, мама,
Именно в такие вечера!

В этих вечерах, казалось, вечных,
Посреди душевных непогод,
Будто в лабиринтах бесконечных,
Нужен лишь один, но верный ход.

Благовестят..

Морозец лёгкий, снег искрится
Под фонарями у дорог,
И не проснулась даже птица,
Лишь колокол размерен, строг.

Благовестят... Нет в мире этом
Другой симфонии такой,
Где в звуке тайна, где секретом
Присутствует сам Дух Святой.

Над тихим городом спускаясь,
Пространство очищает звон,
Плывёт от края и до края,
Как вестник с Ангельским крылом.

20 декабря

Преподобне Антоние Сийский,
О предивный помощниче наш,
Жизнь уходит с просторов российских,
Остаются — печаль и пейзаж.
Вдаль — дороги, как судьбы, разбиты,
Вдоль — деревни, пусты и черны…
Помяни наши митрополиты,
Удрученный народ помяни.
Умираем в похмелье тяжелом
Среди самых великих полей.
Ты стоишь перед Божьим престолом,
Помолись своим чудным глаголом
И любовью блаженной согрей.
 

Твоего жду я благоволенья

Твоего жду я благоволенья,
Помоги мне хорошею быть!
На коленях прошу, на коленях —
Научи и жалеть и любить!

Пусть неласковых, непонятных,
Научи за обиды прощать.
На просторах Твоих необъятных
Взор с надеждой к Тебе обращать.

Страницы