Праздник Святого Николая

Серый день начинается зимней густой синевой,
Где луна заблестит, как нетронутый елочный шарик.
Улыбается людям с небес наш любимый святой, —
Нет, не зря малыши под подушками радостно шарят.
Но не ведомо взрослым — мы бодрствуем, или во сне,
То ли просто устали от лжи, суеты и бессилья,
Когда черной гадюкой раскол пробежал по стране,
А молебны вздыхают молитвенно: «Боже, помилуй!». 
Переждем. Перетерпим. Терпение вечно к лицу.
Отче наш Николае, моли о нас, грешниках, Бога!
Старый год — старый дед добредает покорно к концу.
Рождество — что бы ни было — ближе и ближе к порогу.

Киев, 2013

Праздник

Ночь, как рай для меня.
День летит в пустоту,
А судьбе как-то побоку, где я:
Толь к зазнобе слинял,
Толь застыл на мосту,
Оторвать от воды глаз не смея.

Я не кум королю,
Я намного скромней.
Мне по вкусу судьба поострее.
Я лжецов не терплю,
Не люблю, хоть убей,
Но и к ним нужно стать бы добрее.

Все дальше мир...

Все дальше мир, короче — время,
Без расстояний слог и смех,
И тлеет вечер, разум дремлет,
Лишь указатель на корме
Полу истёртый, ткнулся в небо,
В соседнем доме счастья ждут ,
И сорван куст пушистой вербы
Возничим в нынешнем году.
И целый век сражались с камнем,
Построив сотни городов,
Здесь человек устал и ранен
Стальною поступью годов.
А за чертою блочных клеток
В поклонах травы на ветру,
Зрачок луны следит за летом
И засыпает поутру.

Нашествие

Тысяча рук, тысяча глаз,
Мы в теме давно в этот час.
И нам всё равно с дождём или без,
Когда звук бьёт нервы небес.

Кто-то поёт, кто-то молчит,
Мы — стая волков и волчиц:
Любого порвём, кто против пойдёт.
Ну, в общем, здравствуй, народ!

Время рычит, время в обрез,
Тут жизнь начинается вновь.
Вы нас не ждали, мы сами пришли,
Все те, кто поверил в любовь.

Летящие ангелы

Аську никто не любил.

Она была в классе новенькой, эта девочка. К тому же с рыжими торчащими в разные стороны короткими волосами. Но даже дело не в странной внешности Аси. А в характере. Аська казалась злой. Она могла пресильно обидеть колким словом или больно ущипнуть за руку. Просто так. Без причины. Оттого все ребята в классе её сторонились. И Тома тоже.

Вот сейчас они с мамой шли домой из школы, и Тома жаловалась, что классная Марья Васильевна посадила к ней за парту Асю. Эту злую, нехорошую Асю.

На улице моросил дождь, и Тома под зонтиком крепко держалась за мамин локоток. Холодало.

— А знаешь, почему Ася злая? — вдруг остановилась мама и внимательно посмотрела на Тому.

Милостыня

светлой памяти схиархимандрита Ионы (Игнатенко)

Входя в обитель, юноша перекрестился у ворот и торопливо поспешил на службу. Краем глаз заметил несколько нищих, просящих милостыню, и решил подать в следующий раз. Ему хотелось не разминуться с иноком Ионой и поприветствовать его перед началом вечерни. На ум пришла фраза, произнесенная одним институтским преподавателем, который так же посещал этот монастырь, о том, что хорошо подавать милостыню перед тем, как идешь к Причастию, а не после. Всем сердцем молодой студент был согласен с этим доводом. Однако хотелось оправдать себя: сейчас же не обедня, а уже вечер. В этот день он получил стипендию и намеревался подать какую-то мелкую лепту от размена рублевой купюры жертвенной свечи после службы. Скоро вбежав на паперть, и еще раз перекрестившись при входе в храм, молодой человек сник от суеты при звуке монашеского хора.

Смиренные души расстались с тоской...

Смиренные души расстались с тоской
И темные сны забывают.
И в вере стоят, словно камень морской —
И волны страстей разбивают.

А гордые души легки, словно дым —
Их ветер влечет, куда хочет…
Куда же, душа, мы с тобою летим,
В какие полярные ночи?

Родовая земля. Главы 7–13

7

В тёплой звёздной ночи с тихими, но вдохновлёнными погожцами и жителями ближайших деревень, Елена совершила крестный ход вокруг церкви, слушала дыхание людей, смотрела на звёзды, угадывала поблизости сосредоточенных и торжественно строгих мать и отца и всё улыбалась. Сердце ожидало чего-то большого, поворотного и непременно осчастливливающего навечно.

Впереди хода, который возглавлялся священнослужителями и всеми Охотниковыми, нарастало пение:

— Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!.. — И пока ещё робко и негромко шло от человека к человеку: — Христос воскресе! Воистину воскресе! — И голоса людей свивались со звоном колокола. Огненное, сверкающее хоругвями кольцо обвило церковь.

Елена ощутила на губах сначала показавшийся ей сладковатым привкус слёз.

— Христос воскресе, — шептала она, и словно бы только ей одной отвечали из темноты:

— Воистину воскресе!

Под ногами шуршала прошлогодняя трава и листва — Елена слушала и эту музыку жизни.

Потом посветлело. Раздвинулось небо. Стали гаснуть звёзды, — с востока шёл новый день, он обещал больше весеннего тепла и света.

Глобус

Странный какой-то глобус,
как будто дверь:
веришь — не веришь,
хочешь — не хочешь,
верь!

Глобус изодран,
кружится голова,
на голове растрёпой
растёт трава.

Странно наверное
видеть такой пейзаж.
Верно хмелеет
мой беззаботный страж.

 

Каракольской иконе Богородицы «Тихвинская»

Нет, мне не выдержать разлуки, —
Проснусь — поеду в гости к Ней,
И стертые губами руки
Коснуться вновь души моей.

Она — смиренней материнства,
Младенец смотрит ввысь и вдаль…
Здесь — предвкушение единства
С тем будущим, что было встарь.

Зрелость

Злая туча — мохнатое чучело
Прячет солнце. Откуда ей знать
Сколько света в словах «я соскучилась»?
И такая внутри благодать,

Что проснёшься счастливый и любящий,
Оставляя печаль серой мгле.
Пусть холодное небо, как рубище,
Всё равно хорошо на земле!

Не романтики хочется — Истины,
Нет доверия сердцу уже.
И компьютерный стол, словно письменный —
Мой корабль уставшей душе.

Я поглажу ель рукою

Я поглажу ель рукою.
Свежесть хвойную вдохну.
Чуден зимнею порою
Лес, влюбившийся в луну.

Мне привидятся игрушки,
Снег из ваты на ветвях.
Праздник светлый и радушный
Мне привидится в мечтах.

Мне послышатся куранты
И счастливый детский смех,
И минуты-бриллианты
Вновь начнут привычный бег!

Страницы