Чтоб увидеть высоту поэта
Нужно родом быть с высоких гор,
Его свет – для тех, кто близок свету,
А не тем, кто отрастил забор.
Вылезай скорей из-за забора,
И увидишь, что в веках гремит,
И услышишь его имя скоро,
Что сам рай с почтеньем говорит!
Литературный сценарий для детского киножурнала
А еще замечаю,
как падает снег...
Как он кружится в свете
Старика фонаря,
И сутулый старик
С удивленьем глядит,
Как танцует с ним снег
По ночам декабря.
Одинокий старик –
Наш дворовый фонарь –
Приосанясь стоит,
Не пускается в пляс.
В жизни видел он все:
Снег и дождь,
Гром и град,
В жизни видел он все,
Но он рад (как он рад!)
Вновь светить и светить,
Освещать этот снег,
Его танец простой,
Его звезд хоровод.
Вот и я замечаю,
Как падает снег,
Потому что фонарь
Освещает его.
У нас этот новояз появляется, просачивается. Например, «лидеры мнений». Мнение – это всегда то, что отлично от истины. Ещё Парменид сказал, что есть путь истин, а есть путь мнений. По пути мнений идут люди с двумя головами. А тут получается оксюморон. Мнение как что-то условное, относительное, шаткое, зыбкое и неверное – и лидеры, герои мнений, идущие впереди мнений. Это какие-то духовные Иваны Сусанины, которые непонятно куда нас хотят завести.
Без всякого общественного обсуждения правительство России внесло в Государственную Думу два законопроекта, которые предполагают введение QR-кодов для посещения общественных мест, а также для проезда на железнодорожном и авиатранспорте. Вскоре во все магазины, кроме продовольственных, сходить без QR-кода будет невозможно. В этой системе самыми опасными и бесправными людьми признаны здоровые люди, которые по тем или иным причинам реализуют свое законное право на отказ от прививки. Которое подтверждает, кстати, и Президент России. Несмотря на всю спорность подхода, который оценивает иммунитет человека по уровню антител, теперь даже наличие у людей антител не имеет значения.
Избранные люди уже знают, что должно произойти на созываемом на следующей неделе администрацией США "саммите за демократию". Точнее, эти избранные диктуют чуть не лично Джо Байдену детали того, как этот саммит проводить. Ну, ведь не ограничиваться же обменом выступлениями. Суть мероприятия, по их мнению, должна быть в том, что демократии должны заключить там пакт против дезинформации.
Тема знакомая, мы об этом на днях говорили на примере доклада Института Аспена насчет того, что интернет, соцсети и прочая информационная среда неожиданно оказалась переполнена данными и мнениями, никак не совпадающими с ортодоксией настоящих демократов — вроде того же Байдена и его партии, так же как их европейских единомышленников. Либералы думали, что интернет окажется их неубиваемым орудием в идейном выравнивании всего мира или хотя бы всего Запада, а тут оказалось, что оппоненты этой процедуры неожиданно сильны и используют те же ресурсы и платформы для, представьте, возражений.
Аспеновский доклад говорил о том, что администрации Байдена следует обуздать в США несогласных путем введения еще более жестокой цензуры информационной среды. А сейчас появилась статья в журнале Foreign Affairs, где речь о том же, но шире: все участники "саммита за демократию" должны обязаться сделать то же самое.
Перевод нашумевшего эссе итальянского философа Джорджо Агамбена, написанного во время первой волны Covid-19 и объявления соответствующих карантинных мер. Об основных характеристиках медицины как победившей религии: ее гностико-манихейской догматике, повсеместности ее культовой практики и эсхатологизме без возможности искупления.
Уже давно очевидно, что наука стала религией нашего времени, тем, во что люди верят. На современном Западе сосуществовали и, в некоторой степени, до сих пор сосуществуют три основные системы верований: христианство, капитализм и наука. В истории современности эти три «религии» неоднократно пересекались, время от времени вступая в конфликт, а затем примиряясь различными способами, пока постепенно не достигли своего рода мирного, понятного сосуществования, а то и откровенного сотрудничества во имя общих интересов.
Вчерашним ужином не будешь сыт, и вчерашним умом не будешь умён. Мыслить надо постоянно, как и молиться. Мыслить и молиться - одно. Любить и мыслить - одно. Мы мыслим совестью, любовью и молитвой. Всё это осуществляется на территории Вечности - Вечностью, которая в нас.
* * *
Если раньше человеку для достойной человека жизни было необходимо мужество быть, то теперь ему предлагается «мужество не быть», т.е. казаться - функционировать, но не жить (в привычно высоком понимании этого слова). Высокое, бытийное измерение жизни ликвидируется в принципе, оно отныне не для всех, как минимум.
Мужество не быть - не мужество вовсе, а потакание греху в нас, тотальное порабощение суетному хотению, духовная смерть. Впрочем, есть и другое, настоящее мужество не быть - оно знакомо нам по подвигам мучеников. Это мужество человека, жаждущего быть и жить во Христе, и выбирающего смерть в суетном мире, лишь бы сохранить в себе ту, высокую, нездешнюю жизнь.
Ужас нынешнего времени в том, что зло стало опытным, оно знает, что для человека ценнее всего это его небесное достоинство. Потому оно нацелилось именно на изъятие из человека неба, чтобы вынуть человека из рук Божественного попечения о человеке.
Латинское слово «адвент» означает время ожидания Рождества Христова. Многие семьи с детьми в эти дни делают особые календари, которые приносят всем много радости и наполняют ожидание Рождества особым смыслом.
И как раз на начало этого времени приходится замечательный праздник – День матери. И вот если маме в этот день подарить не просто адвент-календарь, а с секретом, то праздник у нее будет каждый день. 
Гном устал, но он доволен,
Потому что в этот час
Он узнал, что он – достоин,
Что он нужен всякий раз!
Когда хмурится погода,
Когда вонь идёт с болот,
Скажет кто, что ты – достоин,
И любая боль пройдёт!
Тараторил в церкви поп привычно
Те молитвы, что века назад
Разрывали море трубным кличем,
Громом слов, что всякой тьме грозят.
Эту речь шептал неандерталец,
Руки к небу возводя в мольбе,
Этой речью сам Давид скиталец
Обнимал весь мир в своей хвальбе.
Этой речью строили и пели,
Восходили, оставляли след…
О, герои, как все отупели
Там, где вам блистал Господень свет!
Из дневников
Ваш бог самость, мой бог - совесть, - сказала я в себе и задумалась. Действительно, всякий раз, когда я действовала в интересах самости, а не совести, я грешила. Возможно, это и есть формула греха, формула грехопадения.
Помнится, меня поразила история про святую, которая, голодая, не смела сорвать яблочко в монастырском саду. А я бы посмела, ведь монастырский сад, по идее, должен быть благосклонен к таким «кражам» и от одного яблочка не то, что не обеднеет - обогатится на одно яблоко, подаренное голодному. Такова правда Божья. Но так рассуждая, я недооценила значение правды человеческой - совести. Святая действовала строго по подобию Христа, постящегося в пустыне, и не сотворившего чуда для насыщения себя - т.е. ради самости.
В этом смысле любой подвиг - это отречение от той или иной выгоды для себя ради правды в себе, ради совести - т.е. ради Бога, потому что совесть - это голос Бога в нас.
Гляди-ко, гость, на тот старенький, но все еще добротный домишко на краю деревни, у самой кромки леса - его сорок лет назад поставил муж Анисьи Акимовны. В этом доме они вдвоем дочку на ноги поставили: замуж в самом городе Архангельском выдали - теперь каждое лето внучки Варвара, Маша да Ксюша погостить наведываются. Приезжие все дивятся, что улица, на которой Акимовна проживат, ее фамилией называется. А вот что два года назад муж ее учудил.
Расточает богатство октябрь –
опадают последние листья.
Лунный месяц закинул якорь
у холодной безлюдной пристани.
Только нам по душе, золотой,
антиномия этого места,
занесённого яркой листвой,
у воды, аскетически пресной.
Сколько раз молчаливый причал,
слиток памятных противоречий,
умилённой слезою венчал
боль разлуки с веселием встречи!
Здесь всегда не хватало минут
для последних, быть может, объятий.
И так долог желанный маршрут
для детей ожидающей матери.
Ты поставлен у края земли,
пред концом и началом свершений,
но сейчас твоим чувствам сродни
только листьев застенчивый шелест.
«Что такое Любовь?» — вопрошает схимонах Симеон Афонский и отвечает: «Как в чистом небе живет солнечный свет, так и в чистой душе — Свет Небесный». Сегодня всем нам не хватает этого чистого небесного света, и каждый по-своему борется за него, ищет его, добывает как хлеб насущный, потому что посреди мрака мира без него слишком неуютно, слишком страшно. Особенно в последнее время, когда мрака стало так много, что в свет многие перестают верить.
Мой собеседник известный писатель, историк и, главное, отец девятерых детей, семеро из которых — усыновленные, Сергей Дмитриевич Марнов. У одной из его дочерей у самой уже шестеро детей, т. е. это многоопытный родитель и преподаватель. А говорить мы будем о том, где, в каком пространстве рождается человек как человек — т. е. не просто представитель биологического вида, но и личность, сын Бога Живого, обладатель живого, чуткого сердца или «чело, обращённое в вечность»...
— Сергей Дмитриевич, позвольте задать вам банальный вопрос, но мы постараемся рассмотреть его не банальным образом: что такое Родина для вас? О таком нынче и говорить странно — людей давно отлучили от этого понятия, от этого переживания, с которым жили предыдущие поколения, наши деды и прадеды. И сразу хочу уточнить, что о Родине я спрашиваю в контексте вашего отношения к брошенным и обездоленным детям, потому что на мой взгляд, спасая их судьбы, вы как раз и одариваете их Родиной. Согласны с таким ходом мыслей?
— Не согласен с тем, что я кого-то спасаю или одариваю. Это дети спасают и одаривают меня. А Родина у меня ногами исхожена, друзьями отмечена; она, в целом, совпадает с границами СССР. Дружил с чеченцами (нохчи), якутами, украинцами, белорусами, абхазами, молдаванами, грузинами, латышами, нанайцами, нивхами, удмуртами — всех сейчас не упомнить, поэтому — и.т.д.
Ты теряешь, родная, последние силы.
Мы уже не спасем тебя. Не укрепим.
Мы пришли попрощаться с тобою, Россия,
С бледным небом твоим, с чёрным хлебом твоим.
Мы не будем стремиться к богатым соседям.
Не прожить нам без ласки слезящихся глаз…
Никуда не уйдем. Никуда не уедем.
Ты сама потихоньку уходишь от нас.
Мы стоим пред тобой в современных одёжах, —
Космонавты и братья мои во Христе.
Ты была нашим предкам столпом и надёжей.
В мире не было равных твоей широте.
Ты была, наша матерь, небогатой и честной.
И не зря же ты в муках на свет родила
Знаменитых царей и героев безвестных,
И неслась в новый мир, закусив удила.
Так за что же тебе выпадали мученья?
Сухая прядь то там, то здесь,
Дыханье дня свежей и суше,
И ветром брошенная весть
Ложится под ноги послушно.
Идя по кругу бытия,
Земля меняет время года,
Там где-то и судьба моя
С судьбой забытого народа.
Паук уставший доплетёт
Для солнца крепкие тенёта
И ощутит души полёт,
Став на мгновенье перелётным.
Объятья дыма прячут дождь
И холодов безмолвных пламя,
Небес застенчивая дрожь
Плывёт вдали под парусами.
И прокурлычут годы мне,
Махнув железными крылами,
И где-то в дивной стороне
На гладь опустятся цветами.
Как можно смотреть на зло прямо, не отводя глаз? Даже когда речь идёт о катастрофах такого масштаба, как массовые убийства людей в концлагерях.
В нашей жизни, особенно современной, полной «подводных рифов» и подменённых понятий, само восприятие многих наиважнейших проблем требует погружения на глубину, но у большинства людей, благодаря технологиям оболванивания, необходимые для этого мышцы души давно атрофированы. Привычка не мыслить, а скакать по словам, как по кочкам, губит человечество. Собрать воедино несколько разрозненных фактов, проанализировать и выявить между ними связи, закономерности уже не могут даже рядовые специалисты — за редким исключением.
