ПРО БЕССМЕРТИЕ

Гляди-ко, гость, на тот старенький, но все еще добротный домишко на краю деревни, у самой кромки леса - его сорок лет назад поставил муж  Анисьи Акимовны. В этом доме они вдвоем дочку на ноги поставили: замуж в самом городе Архангельском выдали - теперь каждое лето внучки Варвара, Маша да Ксюша погостить наведываются. Приезжие все дивятся, что улица, на которой Акимовна проживат, ее фамилией называется. А вот что два года назад муж ее учудил.

Захворал как-то старик, напала на него тоска, да печальные мысли стали одолевать: «Как помру, так и забудут обо мне. У дочки своя жизнь в городе, внучки уж скоро замуж выйдут и разлетятся… Забудут ведь, забудут! А так хочется след свой на этом свете оставить, так, чтоб память о тебе сохранилась! Да еще и не всякая, а добрая…» Причитать это стал он денно и нощно: дрова ли колет, сено ли косит, кормит ли любимую козу Маньку – все об одном думу думает. 

Попалась ему на глаза газета стара порато, а там об одном обычае восточных народностей сказано: изготовивший музыкальный инструмент с чудесным звуком обретает бессмертие в народе. Верючий дед был, вот и поверил. Обрадовался, духом воспрял! Дело это было для него шутовое: меньше месяца изобретал свой инструмент, сверлил, строгал, точил, а опосля три дня с раннего утра до самой поздней ночи испытывал – дудел. Всех домашних свистом этим замучил: голос у инструмента такой пронзительный вышел, что страсть. На четвертый день пропала дудка, словно сквозь землю провалилась. Уж как и ругался дед на Анисью Акимовну, просил отдать свое творение, только все напрасно – больно уж визгливый звук у дудки. Вновь опечалился старик. Затосковал.

Пришла зима. Природа обрела свою белоснежную красоту. Оживилась на улице детвора: то строительство крепостей и снежные баталии у них, то катания на санках-чунках… «И ведь как же просто в детстве-то все было, а счастья-то, счастья! – думал дед. – Бедно жили, одни валенки на двоих с братом делили. Выскочишь на двор, добежишь до горки, где с самого утра детвора со всей деревни обитает, пару раз юром скатишься, и бегом домой – брат уж валенки ждет, моя же череда на печку лезть – греться. И так цельный день! Да что говорить, дружно все жили, вот добрыми людьми и выросли».

Детство и должно быть радостным, светлым… Так, если пришлось бы человеку запутаться в перипетиях жизни, совершить ошибки, или от приступающих несчастий впасть в горькое уныние – всегда должно быть у него место, куда можно вернуться. Не обязательно оно должно быть точкой на земном шаре – это может быть счастливое время собственного бытия. Лучше всего, что бы таким моментом было детство.

«Вот сколько лет прожил, а такой яркой да безудержной радости, такого ощущения счастья, какое в детстве при катании с горы было, припомнить не могу», – думал дед. И осенило: надо горки для робят построить! За зиму аж семь штук соорудил он их по всей деревне. Ух, детвора и довольна была! А благодарили-то как: соседские парни всю зиму снег во дворе убирали, да дров три гурта накололи. И дед доволен: теперь уж точно век будут помнить! А ведь и правда: кого добрым словом поминают – тот и есть бессмертный. Только недолго радовался дед: весной все горки растаяли, а вместе с ними испарилась и память о его добром деле. Вновь приуныл дед.

С весной начала просыпаться от сна суровая северная природа, а вместе с ней оживился и дед. «Чего это я, правда, – осенило его. - Говорят же: дом построй, детей вырасти, дерево посади – вот и жизнь не напрасно прожил! Дом стоит добротный, дочь вырастили – уж внучки подрастают, а вот дерево… Дерево-то я так и не посадил!» Решил тогда он посреди двора березу посадить. «Вот увидят ее потомки, – решил дед, – глядишь, и меня добрым словом припомнят!» А пользы-то от нее сколь: и веники для бани, и тень в зной, и сок вкусный по весне, и… Двести пятьдесят лет живет береза: не вечность, конечно, но и не короткий человеческий век. Столько поколений помнить будут!» С такими мыслями отправился в лес – черенок для саженца присмотреть. Дошел он до моста через реку и видит: кто-то в полынье барахтается! А это мальчонка тонет: у нас ведь какая на Севере забава у ребятни есть – весной на льдинах по реке кататься. Вот и этот путешественник запрыгнул на льдину, а она возьми да и тресни под ним. Барахтается он, лед ломается – никак выбраться не дает. Сбросил дед полушубок и кинулся в реку, вытащил оцепеневшего от холода мальчугана  на берег. Но вышли-то они целы из воды, да простудился дед. Все лето прохворал, а к осени и помер.  

С тех самых пор вся деревня помнит деда, даже улицу в его честь назвали.

И все боле. Что не знаю и плести-то вам: все пересказал, все переплел. Быва ишшо что есть, да я забыл.