Прячь свою мýку: пеки из неё кулич...

Прячь свою мýку: пеки из неё кулич —
вкусным бывает хлеб из такой муки́.
Тайну сего искусства можно постичь,
если коснётся муза твоей руки.

Если коснётся ангел твоей судьбы,
мýку ему сквозь сито тщательней сей:
кушая хлеб, он вознесёт мольбы —
ветр унесёт стаи твоих страстей.

Великопостное

Рвусь в Небеса, но, по сути, птенец:
коротки крылья, и выбор непрост.
Хлебом насущным, Боже, Отец,
душу вскорми,
                 чтобы крыльями — в рост.

Рвусь в Небеса, только падаю вновь:
тянут к земле, как магнитом, долги.
Отче, как Ты поступаешь, любовь
вместо обид проявить, помоги!

Рвусь в Небеса! Крылья коротки, рвусь,
а в поднебесье кружит вороньё.
Боже, пусть душу минует искус,
Светом очистится сердце моё.

Окно открою в ночь густую...

Базе отдыха «Голубой залив»

Окно открою в ночь густую —
Сосновый бор стеной стоит,
И, суету смахнув дневную,
Он вновь молчание хранит.

Украдкой звёзды все погасли.
Курносый месяц не блестит.
И вялый ветер не напрасно
Лесною тропкой не спешит.

Он может просто заблудиться
В давно знакомой стороне...
«Кому ещё сейчас не спится?!» —
Хотелось громко крикнуть мне.

Духовные ценности русской поэзии новейшего времени

Демократичность эссе, как литературного произведения, позволяет наиболее широко отобразить авторские воззрения на различные аспекты творчества поэтов новейшего времени в целом и на творчество отдельных авторов  — моих современников.  Может быть, проявляю слишком смелый взгляд, но не приемлю классификацию или систематизацию, в соответствии с которой к поэтам новейшего времени относятся авторы советского периода и авторы 90-х годов. Эра социалистического реализма пока что канула в лету, но, вероятнее всего, если не произойдет конца света, то соцреализм возродится в более совершенной форме, соединившись с христианской философией. Это многим покажется невероятным, возможно, — но как автор эссе, имею право аргументировать свой собственный литературоведческий взгляд на современные мне, новейшие источники поэтического творчества.

Мой папка

Ко дню космонавтики Памяти моего отца

Святые отцы говорят, что спасается только тот человек, который творит добрые дела ради Бога. А если человек добрый по природе своей, то в чем же его заслуга? Вопрос этот всегда волновал меня. Потому что в моей жизни был третий случай. Человек прожил жизнь во славу Божью, просто он об этом не знал.Таким человеком был мой отец, Николай Константинович Филипенок. Родился он в 1938 году в латышской деревушке Латгалии на границе с Белоруссией, и по смутным воспоминаниям бабушки, был крещен по деревенскому обычаю как русский в православной церкви. Мальчишеское детство его было военным трудным и голодным. Отец сгинул в концлагере, безалаберная мама работала на свиноферме, не сильно заботясь о детях. Выживали они, как могли. Маленькому Коле очень хотелось учиться. А школа была далеко — семь километров через лес. Он ходил туда не каждый раз — работать надо было. Да и страшно, ведь однажды в дороге его чуть не задрали волки! Когда папа читал мне рассказ «Филиппок» Л.Н. Толстого, я сильно плакала, жалея его. Таким Филиппком был и мой папка в детстве, тем более он имел говорящую фамилию. А потом он поступил в мукомольный техникум, чтобы научиться печь хлеб и, наконец-то, вдоволь его наесться. А дальше были военное училище и академия имени Можайского в Ленинграде. Отец всегда говорил, что воспитала его не семья, а страна, она его выкормила, выучила и вывела в жизнь. Поэтому он всегда беззаветно служил этой стране и был коммунистом до мозга костей.

Покаянная песнь каторжника

                     Вдруг у разбойника лютого
                    Совесть Господь пробудил.
                                                     Н.Некрасов

Работаю над ошибками:
Срываю их с памяти гроздьями.
Ходил я путями зыбкими —
Не приведи кому, Господи!

Мне во́роны были слугами,
Заточенный месяц — братиком,
Зеленые ели — подругами,
Медвежья берлога — матерью.

Уносит Сибирь метелями
Из душеньки всё никчемное.
Мы пишем черным по белому,
А зимушка — белым по черному.

Плодами кроваво-красными
Дорожка моя усеяна,
Но и под могильной насыпью
Я буду молить о прощении.

2016

«Гордость житейская не есть от Отца, но от мира сего»

Беседа о гордости с протоиереем Петром Винником

Преподобный Иустин Попович, как и другие святые, учит, что всякий грех является грехом лишь по причине гордости, и сатана есть сатана по причине гордости. То есть, если бы не существовало гордости, то не существовало бы и греха ни в ангельском, ни в человеческом мире. Гордость — порождение падшей во грех природы, падшего во зло мира, «ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин. 2:16). Постичь, что такое гордость, как она в нас действует и преодолеть её — главнейшее дело жизни, без которого и жизни в подлинном смысле слова быть не может. Нет человека, не заражённого этим духовным вирусом, и до смерти каждый человек, даже достигший духовных высот, рискует оказаться под её властью, если упустит из виду эту змею, если перестанет блюсти себя от её яда.

— Что такое гордость житейская?

— Присвоение тварью того, что по праву принадлежит только одному Создателю — это преступление гордости. Произошло оно в духовном мире задолго до появления первого человека. Денница был первым преступником. Этот архангел, одеянный божественной светлостью, сияя паче других высших сил по щедродательности Творца, возомнил, что этим блеском премудрости и этой красотой добродетели, какими украшался по благодати Творца, обладает он естественными своими силами, а не по великодаровитости Божией.

Лазарева суббота

Изыди, Лазарь!
И рассыпалось эхом и росами,
Степным рассказом
Над плечами речными, плёсными.

Над лесом вечным,
Над вершинами, нам не видеть их.
Дугою млечной,
И гудит, и гудит: Изыдите!

Всуе...

Ах, Боже мой, какой холодный век!
Пурга. Обледеневшая дорога.
Бредущий человек. Слепящий снег.
Далёкий путь — до Божьего порога.

Ах, Боже мой — как хочется тепла!
И чьих-нибудь — коленей и ладоней.
Хотя бы и объедков со стола...
И обещаний — что никто не тронет.

Летящий снег. Ледащий человек.
Замёрзший человек... Приду — согреюсь.
Ах, Боже мой — какой холодный век!
На выдохе... Пока живу — надеюсь.

Время

Именовать печаль никак не стоит,
Она, вплетенная строкой в размер
Времен, все так неведомо утроит,
Что и в страданье выжжет меру мер.
Крамольная стезя отринет время,
Мирская вырвет свой пустой устав,
Заплачет горько только тот, кто в стремя
Истопников мирских не пал, устав.
Предложено: пустые дали жизни,
Сырая мякоть не поспеет в срок,
И будут силиться оклеить тризной
И святость, и размеренный порок.

Страницы