Мы стояли посреди поля, на глазах превращающегося в пустыню. Земля, красная то ли от заходящего солнца, то ли от красного ветра, трескалась, но сопротивлялась опустошению и умиранию. Это напряжение электризовало воздух.
«Странно, — подумала я, — ветер на самом деле красный и очень порывистый...»
— Это ярость, — спокойным голосом произнесла Высекательница, слегка покачиваясь на ветру.
Прикрыв глаза ладонью, она всматривалась вдаль, словно желая увидеть там давнего знакомого.
Дела войны нелепы и пусты,
В ее глазах – окопы и могилы.
Ее стараньем взорваны мосты,
Истощены людей скорбящих силы.
Благая цель – изжить войны порок,
Но сбивчив шаг в путях решений сложных…
Господь же нам доносит Свой урок,
Как гнет ее преодолеть возможно:
Где есть Любовь – вражды иссякнет след,
Где ненависть – там кровь страстей бесплодных.
Истоки войн, истоки горьких бед
Берут начало в нашем сердце злобном.
14.12.2009 г.
Утро, снежинки, белые дворики
Саночки, горочки, лёд.
Ангелы в сердце, хмурые дворники,
Радость – метёт и метёт!
Баня, традиция, шуточки, байки,
«Волки» обняли «козлов».
Стены любимые, «пьяная зайка»,
Веник помятых цветов.
Вечер, снегурочка - рыжая чёлка,
Пара искусственных кос.
Люди, витрины, китайские ёлки,
Палка, мешок, дед мороз.
Полночь, куранты, даже затворники
Что-то в молитве шепнут.
Первое, скучно, хмурые дворники
Молча гребут и гребут.
2009
Беседа с иереем Георгием Казанцевым
По словам святых отцов, покаяние – это «второе Крещение». А, как известно, через крещение человек соединяется с Богом и потенциально становится святым. Воистину, возможности искреннего покаяния безграничны. Разбойник, распятый со Христом, покаялся и первым из людей вошел в Рай. С другой стороны, верующий, живущий относительно благочестиво, но не имеющий добродетели покаяния, вряд ли спасется. Ведь без покаяния нет спасения.
Отец Александр Ельчанинов писал: «…Нам, одержимым «дреманием леностным», неискусным в покаянии, необходимо вновь и вновь учиться каяться… недостаточный духовный подъем во время исповеди часто бывает знаком нашего собственного духовного неблагополучия...
Когда войны умолкнут голоса,
И люди, прославляя мир, воспрянут;
Утрат остынет горькая слеза,
И бед народных время сгладит раны.
Когда не будет добрых снов покой
Разрывом бомб, иль вражьей пулей прерван;
На дам прекрасных с ранней сединой
Не лягут скорби ношей непомерной.
Когда поля сражений зарастут, –
Тогда по ним при ясном нежном свете,
Любуясь небом, резво пробегут
Не знавшие поры военной дети…
Но вдруг…
начнет тихонько угасать
В лихих потомках дней далеких память,
Все реже станут гордо поднимать
В огне боев прославленное знамя;
И новый век, что горя не познал,
Мужам отваги слабо будет предан,
Забыв про тех, кто жизни Божий дар
За Русь отдал, за Веру, за Победу.
«Не в том дело состоит, чтоб не чувствовать скорби, но благодарно оную переносить».
Преподобный Макарий Оптинский
Солнечные дети - это название уже давно и прочно закрепилось за малышами, которые мало чем отличаются от всех остальных детей на планете. Просто они чаще улыбаются, бывают милы и добры, просто окружающие очень тепло отзываются о них, просто у них синдром Дауна.
21 марта отмечался четвертый по счету Международный день человека с синдромом Дауна. Для чего? Не только для того, чтобы помочь этим людям. Очень часто они сами прекрасно о себе заботятся. Скорее, чтобы помочь обществу стать добрее, научиться пониманию и сочувствию. Для того, чтобы ушли страхи и сомнения в отношении таких детей, вызванные, к сожалению, элементарной неосведомленностью, а иногда - равнодушием.
Я — сталь. Холодная. Лица друзей отражаются в поверхности черно—белым. Ничто не проникает внутрь.
За окном мелькают сосны. Значит — Псковщина, Москва далеко. Руль держу жёстко. Я — сталь. Но мне так надоело ею быть.
Говорят, мы родом из детства. Вот и мчусь туда на бешеной скорости — к бескрайним лесам со свечами-соснами. Здесь, у их подножия, лес меняет ковры: черничный, брусничный, грибной…
Я затвердела в сталь. Быть может, у истоков что-то проникнет в меня, не отразится от поверхности, изменит?
Странно, деревня — всё та же. Люди умирали, приезжали новые, а лики домов оставались, а ещё — деревья, что росли и пятьдесят, и семьдесят лет назад. Ветер прошёлся по верхушкам сосен, загудел. Потом опустился вниз, и травы заколыхались волнами.
Снимаю босоножки, иду босиком.
Осень. Белыми конвертами скользят по озеру лебеди. Склонив головы, вглядываются в отражение, как в пожелтевшее фото. Нежно трогают гладь воды клювами, припадают щекой. Прощаются. Крыльями оставляют автограф с признанием в любви. Скоро улетать.
Ветер несет по парку мелодию романса, покрывая воду строчками ряби, на которой нотами покачиваются птицы.
Идущая вдоль берега женщина узнает музыку:
"…И лампа не горит, и врут календари.
И если ты давно хотела что-то мне сказать,
То говори…
Любой обманчив звук. Страшнее тишина…"
- Любимый мой… - шепчет она. - Как не хватает тебя!
…Из Афганистана вернулся живым и невредимым - без единой царапины. И никогда не рассказывал о нем. А ушел из жизни в одно мгновение: будто спустя годы пули и осколки догнали и ужалили в самое сердце. Просто прошептал "мама" и закрыл глаза.
Один удачливый купец отправился по торговым делам в дальнюю страну. Дела его там шли хорошо, и в убытке он не остался. Накупил он драгоценного товара, которым славилась та страна – тканей, богато украшенной посуды, сладостей, снарядил верблюдов и собрался уже отправиться караваном домой. Там его ждали дети и жена, которая скоро уже должна была родить ему ещё одного сына или дочь.
Перед самым отправлением купец вспомнил, что обещал детям привезти что-нибудь особенное, чего они еще никогда не видели. Непростая это была задача, а времени на поиски уже не оставалось…
Глубоко задумавшись, шёл купец в сторону базара. Стояла жара, и улица была безлюдна. Вдруг он увидел сидящего у дороги оборванца – с царственной, невиданной красоты птицей в руках. Оборванец крепко держал птицу и, казалось, старался не смотреть в глаза ни ей, ни подошедшему иноземцу.
- Сколько ты хочешь за неё?- строго спросил купец. Ему почему-то был неприятен этот человек и его грязные руки, которыми он сжимал шелковистые перья.
Разумеется, всё впереди
у расколотой кости.
Рукоятка торчит из груди -
то ли нож, то ли джойстик.
Сердце бьётся, встаёт на дыбы.
И, как пламя, под кожей
ощущение новой судьбы,
ни на чью не похожей.
Аще отпущаете человеком согрешения их,
отпустит и вам Отец ваш небесный
(Мф. 6: 14)
«Обидеться нельзя простить». Где в этой фразе поставить знак препинанаия? И отчего зависит верность решения: от знания правил пунктуации или от умения или неумения прощать? «Все мы знаем, что такое обида, потому что обижали и обижались. Сами того не сознавая, всякий обижающий и всякий обижающийся ранят себя, так как лишают себя солнца любви», — считал архиепископ Иоанн Шаховской. Но сегодня мне бы хотелось поговорить не об обижающих, а об обижающихся. Почему, для чего и как человек обижается?
ПЕРЕЖИТКИ ДЕТСТВА
Психологи относят обиду к детским реакциям на недостаток любви, внимания. Обида всегда связана с болью, когда ребенок (да и взрослый) задет за живое. Причем недостаток любви не обязательно должен быть тотальным, скорее, это отсутствие отклика родителя на запрос ребенка. Хочется привести строки О.Мандельштама:
Встреча, посвященная миссионерскому служению мирян, состоялась 15 декабря 2009 года в московском Культурном центре «Покровские ворота». В ней приняли участие писатели Майя Кучерская и Петр Алешковский, а также игумен Петр (Мещеринов)
Открывая встречу, Майя Кучерская рассказала о своем личном опыте христианского свидетельства через литературу и СМИ. Она не собиралась становиться проповедником, но куда бы ее ни звали — на записи телепередач, на презентации книг и другие мероприятия — всюду спрашивают о Православии, о христианстве, о религиозной жизни. «Неужели больше некому говорить на эту тему? — задается вопросом Кучерская. — Неужели после смерти Сергея Аверинцева и Натальи Трауберг честных христиан, образованных трезвых людей почти нет?».
От многих священников приходилось слышать, что в настоящее время совершение Таинства Крещения — это тяжкое испытание для совести. Священнослужители, искренне совершающие Таинство, крестить очень не любят, потому что, по их словам, ощущение такое, что крестишь «неодушевленный предмет»… Это бывает, когда совершают Крещение без подготовки, оглашения. При этом, священник испытывает угрызения совести оттого, что дает крещаемому человеку «санкцию», чтобы жить так, как он жил и раньше, не будучи крещеным, то есть совершая прежние грехи…
Любовь и снег… Похорошело.
Кукуют старые часы.
А город мой сегодня белый,
И день какой-то очумелый,
И люди – красные носы.
Горячий кофе по глоточку,
Январь, морозы, холод, лёд.
Любовь и снег – скупая строчка,
Но на снегу не ставят точку,
К утру всё снова заметёт.
А день пройдёт и ближе к ночи,
Спасибо снегу, январю
Какой-нибудь счастливый очень,
Который спать ещё не хочет,
Напишет: «Я тебя люблю!»
2009
О номинальных христианах. Взгляд священника на некоторые явления приходской жизни
Итак, если кто принимает на себя имя Христово, а того, что умопредставляется
с сим именем, не являет в жизни, тот ложно носит сие имя… оно — бездушная личина
с чертами человеческого образа, наложенная на обезьяну. (Свт Григорий Нисский1)
К. Льюис написал, в свое время, в «Письмах Баламута», что бесовская игра с людьми «состоит в том, чтобы они бегали с огнетушителем во время наводнения и переходили на ту сторону лодки, которая почти уже под водой»2. При внимательном рассмотрении окружающей действительности можно убедиться, что писательская проницательность не подвела Льюиса.
Если 15 лет назад можно было еще сомневаться и рассуждать о применимости тех или иных способов привлечения людей в Церковь и духовного влияния на их жизнь, то сегодняшнее положение требует выработки единой конструктивной позиции.
Книга о. Георгия вызывает у меня двоякое чувство: с одной стороны — радость, что у нас есть неравнодушные, ответственные пастыри, с другой — необъяснимую печаль, что приходится убеждать читателей в очевидных вещах. Допустим, в том, что нельзя крестить без оглашения. Видимо, действительно дух обмiрщения слишком глубоко проник в церковную жизнь, раз приходится доказывать, что «дважды два — четыре». Ведь Сам Христос говорил: «Итак идите, научите все народы, крестя их…» (Мф. 28:19). Как видим, сначала «научите…» (а у апостола Марка читаем: «идите… и проповедуйте Евангелие…» (Мк. 16:15)). Также известно: ап. Филипп прежде крещения евнуха «благовествовал ему об Иисусе» (см. Деян. 8:35); или когда ап.
Мы утверждали: сохраним!
Удел хвалебный предвещали.
Сберечь язык свой обещали
Великим, чистым и живым.
Веками деды и отцы
Его богатством дорожили.
Гордились им, ему служили,
И славы множили венцы.
Та слава ныне далеко,
Заветы добрые забыты.
В родной язык врата открыты –
Войти в них пошлости легко.
И премий модных дипломант,
Блеснуть желая чем-то новым,
То матерком, то грязным словом
Всё чаще метит свой талант.
Еще взывают, как набат,
Из книг усердные цитаты, –
Но слова русского солдаты
На подвиг чести не спешат.
И если, жертвою страстей,
Угаснет наш язык когда-то, –
То час приблизится заката
Любимой Родины моей.
2009
Ты говоришь - не сезон.
Дело вообще не в сезоне.
Снегу примерно с ладонь
выпало нам на балконе.
Виски уснули в пруду.
Полный кревет в морозилках.
Пишем по тонкому льду,
маясь похмельем в затылках:
"Свет наилучшей из звёзд
с нами прощается - значит,
этот (Рождественский) пост
кончился раньше, чем начат".
Мир напрягся – время трюкачей,
Добрый гений не спешит явиться.
И сквозь гнёт бездушности ночей,
Я с надеждой вглядываюсь в лица.
Но, увы, тут замкнуто кольцо
На замок – отныне и до века.
Все, как зомби, на одно лицо,
Я не вижу больше Человека.
И судьба повешена на крюк,
Просто так, как будто между делом,
Мне опять показывают трюк,
Где душа зависима от тела.
Мир напрягся – время трюкачей,
Я с тревогой вглядываюсь в лица.
И сквозь холод и печаль ночей,
Добрый гений не спешит явиться.
2009
А вот — и наставление его, старческий совет. Я получил письмо от своего друга и товарища по академии, священника о. Александра Б. из Самарской губернии, о разладе с женой… Уж как он любил ее невестой! Весь наш курс знал о ней, какая она хорошая и прекрасная. И вот они повенчались. Он получает приход в рабочем районе города. Нужно строить храм. Молодой и идейный священник с любовью и энергией принимается за дело. Постройка быстро продвигается вперед. Казалось бы все хорошо. Но вот горе для матушки: ее батюшка запаздывает к обеду. Матушка недовольна этим: то пища остыла, то переварилась и пережарилась. Да и время напрасно пропадает, и другие дела по дому есть… И дети появились… И огорченная хозяйка начинает роптать и жаловаться на такой непорядок и расстройство жизни. А еще важнее то, что она вместо прежней любви начинает уже сердиться на мужа: разлагается семья. Батюшка же оправдывается перед ней:
