Омилия

Ночная жизнь городского госпиталя ничем не отличалась от дневной больничной суеты, разве что лампы дневного света надоедливо освещали небольшие палаты, в которых шла непрерывная борьба за жизнь...

    Она закрыла глаза, мечтая отдохнуть от боли хотя бы немного, её губы привычно шептали молитву, и вдруг какой-то мягкий  тёплый свет окутал хрупкое измученное тело, проник сквозь сомкнутые веки и словно пролился внутрь истерзанного болезнью сознания. Марта вздрогнула, открыла глаза и вскрикнула от испуга. Прямо перед ней стояло существо, отдалённо напоминающее птицу: большие полупрозрачные крылья словно растворялись в ярком голубом сиянии. Марта пригляделась, сквозь волны света еле уловимыми очертаниями проступало лицо. «Ангел»- догадалась она...

Беру собаку, в лес иду.
Опять. Искать уединенья.
Существования среду
Хочу сменить и настроенье.

На время изменить сюжет
Где только  город и привычки.
И где на протяженьи лет
Как будто заключён в кавычки.

Я обиду простил, осенившись крестом троекратно,
И она растворилась дымком над церковной свечой…
Я обиду простил, но забыть, по причине понятной,
Не могу – ибо память есть свойство натуры людской.

Я обиду простил..., только где-то в ячейках укромных
Мозг безстрастно*  хранит файл прощённой обиды моей.
Но я, помня обиду, – её никому не припомню…
Боже, чудо яви, вытри нáчисто память о ней…

   Бежит по парку речка,
                    ныряя под мосточки, -
   и листья кленовые
                          качаются волной:
   расчёсывала осень
                       вихрастые деревья,
   а ветер, напевая,
                     кружился над водой...

   Он осыпал листвою
                     прохожих и дорожки...

   И тёплой позолотой
                            светился этот день:
   навек соединяя
                    всех нас в одном сюжете,
   в одном земном мгновенье,
                      собрав под эту сень...

Наступил понедельник.
- Ох, понедельник – день тяжелый. Не буду ничего делать. Пусть вторник начинает работу.
Наступил вторник. 
- Эх, а вторник-то – мужской день! Работу надо  начинать с женского дня, чтоб лучше спорилась.  Вот пусть среда и работает.
Наступила среда.
- Что мне одной все надо?  Я только середина недели. Еще все впереди. Успеют и без меня! В четверг самый раз начинать работу.
Наступил четверг.
- Уже неделя кончается. Разве начинают работу с конца недели?  Где мне одному успеть. Да и не мужское это дело  начинать работу. Пусть лучше пятница подумает, с чего начать, а я в следующий четверг продолжу, если что останется.
Наступила пятница.

Губы – тонкие ниточки вышивали слова,
Шелестела багряная под ногами листва.
Ни о чём не просила ты, ничего не ждала,
Разноцветные нежные вышивала слова.

Даль туманы окутали небывалой тоской,
Ты протяжную тихую пела песню с луной,
Россыпь жемчуга снежного оставляли слова,
С перелётными птицами улетела мечта...

Песня

Посвящается О. Л.

Помнишь, мы гуляли по Подолу:
Взяли квас и пирожки с горохом.
Гитарист на сцене с томным вздохом
В перерывах пил одну лишь колу.

Помнишь, по Подолу мы гуляли,
У фонтана радостно стояли:
Любовались на цветы и храмы,
И глаза слепило от рекламы.

С.Р.

1

Крикливою вороною на ветке
я вам пою, когда себя не слышу,
когда мелодий дождевые струи
не поливают ноты жизни свыше.

Волшебной музыки изысканные звуки,
как демиурги, шум не мой нарушив,
талантами дарят мечты и руки,
воссоздают расстроенную душу.

Как будто небо вдруг сошло напиться —
небесная река во мне струится.

2

Слушай голос,
не слушай шторм —
ветер шумный пусть учится петь.

Сильный голос —
то дар ветров;
перекрикнуть их — перепеть.

Пересилить — как перекинуть
мост над пропастью
на века.

Полноводная, ярко-синяя
в сером небе поёт река.

Юлии Энгельгардт
«Девы лето»… -  для влюблённых лето,
Если сердце пылкое горит.
Солнце ждёт у осени ответа:
Когда дождь колючий прибежит?

Надо, чтобы все, кто чувствам верит
Думали о радостной весне.
И тогда холодный пыл умерит
Непогода в северной стране.

А погодный день - любви посланник.
Мы его на праздник позовём.
Убежит от нас тоскливый странник.
Небо улыбнулось. Мы вдвоём.

13 сентября 2013

Сегодня осень
                            в рыжем кимоно
Мне пела
                     о далёкой Фудзияме,
Кружились листья
                               за моим окном
Фигурками цветными

                            Лк.1:30 И сказал ей ангел: не бойся, Мария,
                                        ибо ты обрела благодать у Бога
                   1
Свет небес нашей воли сильней,
он нисходит как тихая радость.
Дева слышала голос над ней:
Ты мое любимое чадо,
Я тебя осеняю перстом
и касаюсь бережно ликом...
И смиренна она пред Отцом
в Его плане простом и великом.

Людские мысли спать ложатся,
и шум уходит на покой.
Мне больше незачем сражаться —
я остаюсь сама с собой.

Иду на свет, иду на голос —
жизнь открывает все глаза.
Восходит смысла спелый колос
и в рост пускается лоза.

Когда все спят, о небе думы,
как бабочки легко кружат,
и новое — совсем не ново.
И кажется, что миг назад

в саду небесном птицы пели
и к нам на зов всегда летели.
Мы слышали чудесный сад
всего лишь миг тому назад...
 

Холода не приходят напрасно,
Потемнеет седая дорога.
В зябком воздухе тихо и ясно,
Бархат ночи блестит одиноко.

Обрамлённая яркой листвою,
Прячет осень печальную строгость.
Прижимаясь холодной щекою
Тает в тёплых руках одинокость.

Падал, кружился лист,
Ветер трепал крылья,
Много мелькало лиц,
Мало из них – жило…

                 1

Выбор случился, когда уже
ясный звучал запрет,
горькое яблоко в юной руке
перевернуло свет.
Круг за кругом, срывая листву,
каются темные дни,
по эту сторону и по ту
неукротимы они.
Кажется, жизни самой вопреки -
этот круговорот,
старый Харон у печальной реки
в лодке устало ждет.

Подобно тому, как В.И. Ленин призывал рабочую партию помянуть Герцена «не ради обывательского славословия», но для уяснения своих задач, так и нам следует помянуть русского писателя и патриота с целью уяснения себе самих себя. Такая цель, несомненно, окажется достойной памяти Герцена.

А.И. Герцен — фигура чрезвычайно интересная для нашего современника. С одной стороны, его биография — это настоящий Клондайк для жёлтой прессы, для журналов типа «Караван историй» и телепередач вроде «Женский взгляд». С какими придыханиями могла бы рассказать Оксана Пушкина о судьбе Натальи Захарьиной, жены Герцена! Мало того, что Захарьина доводилась ему двоюродной сестрой, и вся семья была категорически против их брака. А тут ещё увоз невесты, тайное венчание. А позже — уже в эмиграции — роман Натальи с немецким поэтом Георгом Гервегом и странное сожительство семейств Герценов и Гервегов под одним кровом, в доме, именовавшимся «Гнездо близнецов».