Поговорим о детективах

Этот разговор будет посвящен произведениям детективного жанра. Точнее, так называемым «христианским детективам» и «православным детективам». Как известно, детектив — это произведение о том, как некий человек (не обязательно профессиональный сыщик) расследует некое преступление. И, пожалуй, самыми известными детективами являются повести и рассказы А. Конан Дойля про Шерлока Холмса и доктора Уотсона. Хотя та же Англия дала миру не менее известных мастеров оного жанра в лице Гилберта Честертона, Дороти Сэйерс, Агаты Кристи, Салли Райт. И как раз эта страна считается родиной так называемого «христианского детектива», а его основоположником — Г. К. Честертон, автор серии рассказов о католическом сельском священнике отце Брауне. Разумеется, это, так сказать, детектив-любитель. Хотя в рассказах Г. Честертона образ отца Брауна несет иную, более важную смысловую нагрузку, суть которой сам автор объясняет так: «в мире есть один старинный бунтарь и демагог, который врывается в самые рафинированные салоны с ужасной вестью о том, что все люди братья. Везде, где этот уравнитель проносится на своем бледном коне, дело отца Брауна — следовать за ним».

Утро красит нежным

УТРО КРАСИТ НЕЖНЫМ

Не осталось современников, кто мог запросто заглянуть в прошлое и воскресить в памяти картины времен Первой мировой войны... Закончило земной путь поколение моих бабушек и дедушек, пережившее смутные годы смутной революции, Гражданской войны. Воспринимаешь неким чудом, если повезёт встретиться с собеседником, который видит ясным внутренним взором тридцатые годы двадцатого века. Ты тянешься туда воображением, пытаешься представить яростное, переломное, противоречивое время, да разве воображение заменит воспоминания очевидца...

В конце пути

И снова небо сыплет манну —
ложится снег на грудь земли,
и кажется, что слишком рано
подходим мы к концу пути
Поста Великого. И вскоре
мы в церковь вербу понесём
и Бога встретим, и проводим
Его на Крест, и вновь распнём…
И снова будем ждать прощенья
и светлой радости Христа,
и верить, чуя Воскресенье,
что смерть — бессильна, жизнь ж — проста:
растает снег, цвет пустит ветка,
древо подарит первый плод,
настанет Пасха, в сердце где-то
душа растает, оживёт…

Невестка с Севера

Однажды у старика пропала породистая лошадь, и стали люди говорить:

— Как это плохо!

— Не судите, — отвечал старик. — Я не знаю, хорошо это или плохо, то, что лошадь пропала. Я знаю только тот факт, что лошадь исчезла.

Люди возмущались и говорили:

— Совсем старик из ума выжил.

Агент национальной безопасности. Из цикла «Мемуары дипломированной уборщицы»

«Своей добротой, своей лаской и приветливостью, своим милосердием вы можете и должны светить в этом мире. Всякий и малый свет угоден Богу».
Архиепископ Лука (Войно-Яснецкий)

Мзия разгребала свою почту и вдруг среди разного спама наткнулась на нечто новенькое.

Письмо было от какого-то Сергея из Москвы. Начиналось оно немного необычно:

«Мир Вам и Грузии! Я хочу вам помочь! Могу выслать вам бесплатно духовную литературу в большом количестве. Знаю, что в Тбилиси ее мало и она дорогая».

Последние дожди

Надвинулись последние дожди,
И, кажется, что нет от них защиты.
Хоть волком вой, хоть песню заводи —
Все окна в доме наглухо закрыты.

Вычерпываю приступы тоски.
Моя душа — как лужи на дороге,
Где небо, разделившись на куски,
Упало всем желающим под ноги…

Март

Капризный март меняет цвет и ли́ца:
Сегодня снегом землю одарив,
Всё белизною вмиг заполонив,
В чистейшем образе зима искрится;

А завтра выдохом тепла согреет,
Бурлящими ручьями метит склон,
И всю округу в чёрно-серый тон
Заплатанных обносочков оденет.

Старательно трапезничает солнце,
Слизав мороженый пломбир с гряды,
А ветер сушит тропки от воды,
И моют к Пасхе мутные оконца.

Письма из детства

Лежали письма на моём столе,
Как лепестки оборваной ромашки.
Мороз узор сплетает на стекле,
А в них тепло от мальчика Аркашки.

В них первая, как водопад, любовь,
Наивностью и чистотой желаний
Нахлынула и взволновала вновь
Так нежно из мальчишеских посланий.

В разбуженной среди зимы весне
Вспорхнула на гардину птичкой нежной,
Запела звонко в сонной тишине
И затопила чувствами как прежде.

Расцелую весну, расцелую

Расцелую весну, расцелую.
Дымный воздух мне слаще, чем мёд.
Тёплый ветер округу родную
От бомбёжек и бед стережёт.

И поют, словно Ангелы, птицы,
И блестит в небесах синева.
Повезло на Руси мне родиться,
Где полей понимаю слова,

Где любуюсь травинкою каждой,
И деревья мне словно родня.
И собаки здесь лают отважно,
Всех котов без разбора виня.

Вы помните опресночные дни

Вы помните  опре́сночные  дни?!
Христа вели,
как будто на потраву,
Толпа орала: «Смерть ему! Распни!
А нам отдай
разбойника Варраву!»
Толпа была, как лава  горяча,
Она  болела
мифом о свободе,
И выступала в роли палача,
Что Бога своего
на сме́рть низводит.
Толпе казалось, власть в её руках,
От гнева рвали
на себе одежды —
«За плач, на Вавилонских, на реках»,
За, рухнувшие,
на царя надежды…

Возвращаясь в безмолвие леса...

Возвращаясь в безмолвие леса
Сквозь слова и тоску суеты,
У теней невесомой черты,
Я на миг от мгновений воскресну.

И очнусь от надуманной грусти
У дубовых скрипучих ветвей,
Там рассветное пел соловей
И ночное природа отпустит.

Растревожена грудь ожиданьем,
Но в безмолвии спит красота,
И листва шелестит, не устав,
Обновлятся от утренней рани.

Страницы