Ты когда-нибудь станешь взрослым,
А сейчас...
Мы бежим налегке по вёснам -
Свет из глаз!
Неизведанный, всюду – новый
Мир живой.
И душа твоя под покровом -
Крест Святой.
Ты когда-нибудь станешь взрослым
Чтоб мечтать,
Чтоб любить и бежать по вёснам
И летать...
Сегодня 1 июня - День Защиты Детей.
"Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие" (Мк.10,14).
Сегодня в России по разным оценкам от ста тысяч до 5 миллионов безпризорников. Максимальную официальную оценку дал комитет Совета Федерации по вопросам безопасности и обороны: от 3-х до 5 миллионов безпризорных.
30% молодежи не способны к обучению.
2 миллиона детей неграмотны. (Из доклада протоиерея Николая Стремского «О взаимодействии Министерства Образования РФ с Русской Православной Церковью».)
По уровню образованности с начала 90-х годов мы с третьего места в мире
скатились на 42.
Банан
Этот сладкий фрукт растет
В жарких странах круглый год.
Очень любят обезьяны
Кушать спелые … (бананы)
Это тьма наступает на горло - и я задыхаюсь.
Это боль в пригвождённых руках заставляет хрипеть.
Это кашица слов "не остави", "помилуй мя", "каюсь"
чёрствым хлебом царапает нёбо. Горячая плеть
неустанно работая, плечи мне красит багряным,
допивает с рассохшихся губ окаянную жизнь
и с издёвкой суёт - "на, пожуй" - мятно-приторный пряник.
Выдыхаю: "Я жажду...
Живящее слово скажи".
Человек для бизнеса или бизнес для человека? Это главный вопрос, который общество должно задать себе сегодня. И надо спешно осмыслить круг проблем, связанных с правильным ответом, без которого социальная катастрофа — неминуема.
Бесчеловечность, античеловечность бизнеса, с которого сняли «намордник» морально-этических ценностей, уже очевидна всякому, кто в состоянии видеть и мыслить. Нецелостность, фрагментарность мышления большинства современных людей играет на руку кровожадности распоясавшегося бизнеса, который уже начал пожирать жизни людей. Человечность, забота о ближнем — уже поставлены вне закона, но мы упорно не верим своим глазам, вторим, как мантру, как заговор, надписи на ярлыках, вместо того, чтобы внимательно изучить содержимое. Мы сами соглашаемся стать не «пушечным», но «рыночным мясом», соглашаемся превратить своих детей в заложников нашей недальновидности и трусости. Да, трусости, потому что сегодня развязана настоящая война против человека (и человечества?). И ведётся она с молчаливого согласия неодумавшегося пока большинства. Наши мелкие страстишки получили законное прикрытие, потому многим пока кажется, что с миром всё в порядке — ничего особенного. Но завтра будет слишком поздно.
Отражение неба заглянуло опять в купола.
Скорби миг освятил серебристый, холодный родник,
И молитва тоски безутешно меня позвала
Уложить свою душу в глубокий от сглаза тайник.
Только в том тайнике согревает немая печаль,
Где тоска, где покой, где разлука ни с кем не грешит.
Где за мыслями кроется дивная, тихая даль,
Только там нахожу я источник для битой души.
Одиночество неба, и в стеклянных мечтах пустота.
Одиноко в толпе, и страшнее безликость пути...
Я напьюсь тишины от величия силы поста,
И меня среди всех больше вам никогда не найти...
Не даст плодов смоковница, густая
листва обманчиво ман'ит голодных.
И не указ ей истина простая:
Господь искореняет всех неплодных.
Напрасно милосердствовал садовник,
окапывал, обкладывал навозом...
Упрямица упрямится и тонет
в гордыне - и плодам не падать оземь,
Современное искусство превращается в способ заработка и теряет важную социальную функцию — влиять на повседневность и менять её в лучшую сторону.
Когда степень влиятельности людей в сфере искусства определяется платёжеспособностью (коллекционер), умением продавать (галерист/дилер) или коммерческой успешностью произведений (художник), это первый признак того, что культурный уровень общества, где такой подход возможен, очень далёк от нормы.
"Без вины виновата", - твердила, не веря сама
(Перевёрнуто сердце вверх дном... и, конечно, болит).
"Достучаться бы только, а там... хоть тюрьма, хоть сума"
(В исступленье смешались рыданья и звуки молитв).
"Не взыщи, отпусти, дай надежду на мир и покой"
(Сжат в немеющих пальцах исписанный болью листок).
"Без него все сокровища мира одной мне на кой?"
(Свет, похожий на тьму, изощрённо, нелепо жесток).
Замолчала... (Бессонные звёзды закрыли глаза,
И медведица ковш потеряла в густой темноте).
Только - слышишь? - вдруг Кто-то тихонько с любовью сказал:
"Всё получится, чадо... ведь Я за тебя на кресте..."
Играет с ветром первый лист,
И умолкают птичьи крики,
Так ждет за росами – искрист,
Весь мир, как в коконе утихнув.
И полевых цветов краса
Просторам покрывало сшило,
И убежавший ночи сад,
Цветеньем обновляет силы.
Ослаби, остави, прости
пучину моих согрешений -
слова покаянья просты...
Легко, как сухие листы,
сметает их, несовершенных,
порыв помысл'ов и страстей,
и кажется, будто вовеки
непрошенных шумных гостей
различных пород и мастей
не выгнать из сердца-ковчега.
Ослаби, остави, прости...
Сжимаю в дрожащей горсти
крупинки солёного снега.
О хрупкость бытия,
о хрупкость песни,
как не разбить тебя
о глупость жизни?
Как не солгать
ни словом,
ни движеньем,
ни жаждою?
Томлюсь воспоминаньем.
Мне голос тайны
слышится яснее
как впечатленье Бога.
Миг и вечность —
всего лишь шаг навстречу.
Песня длится
как Слово,
как Любовь Его —
предвечно.
Как сон - полузабытый полустанок,
Здесь сосны начинают свой разбег,
И станционщик - старый печенег,
Сменил свой лук на гвозди и рубанок.
Он вечно заряжает свой фонарь,
Он пыльные вагоны провожает,
Грибы по воскресеньям собирает,
По вторникам смывает с окон гарь.
В каком опять наряде
Ты, Зависть-госпожа?
Ты спереди, иль сзади
Блеснёшь концом ножа?
Глазастая плутовка,
За что опять же ты
Свои вонзаешь ловко
Кровавые шипы.
Без Слова ты можешь погибнуть,
Без Слова собьешься с пути,
Без Слова врага не заметишь
И друга не сможешь найти.
Без Слова нет веры в чудо,
Без Слова не жизнь, а сон,
Без Слова писать так трудно,
Тем более петь в унисон.
Я вернулась бы в дом, но не знаю какой он и где он,
Только где-то вдали загорается сказочный свет,
По дорожке лесной, устланной мягкою хвоей,
Я пойду неспеша и послушаю местный напев.
Он так светел, тягуч, весь мелодия вешнего солнца,
Белым голубем в сердце парит как живая мечта,
Из трилистников, трав я сплетаю зеленые кольца,
Искрился свет на молодой листве,
Неторопливо день клонился к ночи.
А в шумном городе, в безликой суете
Шёл человек. Как будто между прочим
Он повстречал среди толпы глаза
И друга громко вдруг позвал по имени...
Толпа вперёд лавиною несла,
И потерялся взгляд под небом синим.
Кричал сильнее слабый человек,
Но растворялось эхо над пустыней ,
Как будто жизни непрерывный бег
Важнее был простого имени...
Отчаянье толкает в спину - край
покатой крыши приближает к бездне.
Когда-нибудь однажды я воскресну,
но только ты меня не отпускай.
Держи меня - шепчи слова молитв,
целуй и руки, и лицо, и лоб упрямый,
не отпускай, не дай погибнуть, мама,
изнемогаю от жестоких битв -
И в самом деле, едем. Я с мамой впереди, она — за рулем, а за нами — Аришка с попугаем, да наша бабушка Евдокия. Микешину клетку мы к самому окну устроили, вот он и разговорился: «Микеша хор-р-р-роший, Микеша хор-р-р-роший... ».
— Хороший, хороший, пока кошка спит, — ворчит бабушка и пытается накинуть на клетку платок.
— Бабуль, зачем? — протестует Аришка, и тянет платок на себя, — ему же тоже хочется посмотреть, какие тут большие сосны растут, он же не видел.
— Насмотрится, успеет, а покуль пусть спит, отдышится от Ерёмина сраженья.
Даже в самом тёмном,
Колдовском лесу...
Даже в самом чёрном
И ночном часу -
Есть тропинка где-то,
Выход и ответ.
Тот, кто ищет света -
Тот увидит свет.
