Воспоминания

Никогда не думала, что буду об этом писать. Чудо, случившееся с тобой — это что-то личное, не публичное. Даже знакомым ничего не рассказывала, кроме самых близких. А теперь вот испытываю острую потребность написать, и как раз накануне дня памяти великомученика Пантелеимона Целителя, потому и пишу.

Было это давно, в конце прошлого столетия¹. В Киево-Печерскую Лавру привезли мощи святого Пантелеимона, его Честную Главу — и мы с дочкой отправились в паломничество. Жили мы в небольшом городке на Полтавщине, а крестный мой — киевлянин, он пригласил нас и встретил, жена его тем временем стояла в очереди к мощам.

Дочке было лет шесть — по памяти, а сейчас ей за двадцать. Стало быть, происходило всё почти два десятка лет назад.

У них в доме везде карты — в коридоре висит карта, в спальне, в кабинете мужа.

Леша говорит, любовь к географии — его семейная черта. В детстве маленький Лешка ползал по огромной карте России, которую его папа расстелил для сына на полу. Ползал и смотрел. Маршруты прокладывал. Там и ходить научился, наверное.

Но, глядя на мужа, в задумчивости взирающего на нарисованные реки и долины нашей страны, Нюте казалось, тут дело не только в семейных традициях, а в другом, более древнем, исконном стремлении человека охватить весь мир, стать его хозяином. Стремлении, идущем ещё от Адама. Стремлении деятельном и по-мужски конкретным. Так, Леша, когда смотрел на карту, видел города и села, в которых он уже побывал, или в которые ещё поедет. Цепь населенных пунктов складывалась у него в дорогу, а дорога в план действий.

«Знаешь, а мы тут с бабой Лександрой разговорились!» — делится со мною мама.

Баба Лександра — это наша соседка. Старушка лет восьмидесяти. У неё как у нас шесть соток земли да небольшой домик с печкой. Огород засеян картошкой, стоит парник с томатами и огурцами. Есть гряды моркови, свеклы, чеснока и лука. А по краю — кусты смородины да малины. «Ой, делов у Вас!» — вздыхает баба Лександра, глядя на наш заросший колокольчиками и васильками участок. И добавляет, между прочим. — «У меня сорняки не водятся».

— Она мне такую историю рассказала! — продолжает мама. — Тебе надо её описать.

Поисковые размышления.

Перед «радонским воскресеньем», как называют его в наших краях, по традиции идем на маленькое деревенское кладбище с высокими березами прибирать могилки родных, ушедших в мир иной. Набирается около тринадцати. Выносим мусор.  Моя заботливая тётя пробирается вглубь со словами: «Фененка еще осталась».  Она не родственница нам. Я помню, в детстве старшие вспоминали, жила в деревне особенная одинокая старушка, всегда молилась, и весь ее дом в два окна на краю деревни был в иконах.

Бабушка Мария регулярно вызывала меня на дом для причастия. Как-то раз я назвал ее Марьюшкой, а она сказала, что так ее звали в детстве. Вот ее рассказ:

«Жили мы тогда в селе Девкино, отец был председателем, но он нас бросил, и стал жить с бабой, которую прозывали Растопча. Мать осталась жить с пятью дочками у свекра и от горя ослепла.

Я была самая младшая. Днем сестры уходили по селу кто работать, кто побираться, а я оставалась дома с мамой и с дедушкой. Как-то раз, гуляю я около дома, вижу, подходит к ограде Растопча и манит меня. Подхожу. Дает она мне сверток и говорит: «Отнеси матери». Принесла я маме сверток, мама его ощупала, развернула, а там хороший шмат мяса...

В Обском доме престарелых лежала слепая бабушка, Таисия Гавриловна Хмелинина. Она регулярно причащалась, и мы общались. Как-то раз она рассказала удивительное. В ее селе советская власть храм закрыла, батюшку куда-то увезли, но богослужебные книги были спасены. Церковный староста Алексей Арефьевич их где-то схоронил.

Сельчанам храма не хватало, и написали они письмо Сталину, мы-де люди уже старые, помирать скоро, дозвольте нам, дорогой Иосиф Виссарионович, самим в церкви молиться. На удивление, им разрешили. Как раз приближалась Пасха 1941-го года. Храм почистили-помыли, Алексей Арефьевич принес книги, и вечером Великой Субботы верующие собрались в церкви. Между прочим, неверы тоже не спали, почти все село гуляло. Только начали читать, как вдруг в окне храма вспыхнул яркий-яркий свет.

По благословению
Владыки Вениамина, Епископа Рыбинского

В девяностые годы прошлого столетия времена были противоречивые. С одной стороны, власти уходящей советской эпохи после празднования 1000-летия Крещения Руси, дали возможность всеобщему сближению Церкви и государства. С другой стороны, шли процессы, мешающие духовному возрождению, как внутри государства, так и в церковной среде. Произошел раскол на Украине между Московским Патриархатом и Киевским митрополитом Филаретом. Государственный переворот в Белом Доме не мог сохранить власть разрушенного постсоветского режима. Страна ждала перемен от перестроечного курса новой России в лице новых президентов. Ветер перемен со стороны европейских стран, принес в открытую для всех Россию не только свободу вероисповедания, но и ряд чужеродных православию учений и сект. Русской Православной Церкви надлежало, как во все трудные времена, явить свой голос по сохранению целостности государства и соборности. Владыкам позволено было избираться в Государственную Думу.

В цикличности церковной жизни есть определенная мудрость и гармоничность. Каждый год мы переживаем одни и те же события из жизни Христа, Божией Матери и апостолов. И каждый год эти события могут приобретать для нас новый смысл, высвечиваться чем-то ранее неведомым и в то же время близким нам сегодняшним. Ведь за год мы изменились, изменился наш опыт, наше мироощущение и даже, возможно, наше восприятие самих себя.

Сегодня Рождество Пресвятой Богородицы. В этот год я думаю о Иоакиме и Анне.

Два уже немолодых человека, муж и жена, испивших вместе боль неплодства и не осудивших друг друга, не предавших святость брака, не возроптавших на свою долю. Они любили друг друга. Они друг друга понимали. И в то же время стояли на грани отчаяния, и каждый в одиночестве искал излечения истосковавшийся души. Иоаким ушел в пустыню, где молился, проводя дни в посте. А Анна ждала его дома, терзая себя горькими думами.

«Не переживай сынок! Бог даст все будет хорошо! Люблю и молюсь за Вас! Всегда помни о том, что хороших людей больше!», — теплые слова мамы от которых кажется, что и мир становится радужней и красивей. Но, так ли все на самом деле? Где то большинство «хороших людей», с которыми должны мы встречаться изо дня в день? Почему все меньше добра и света в людских сердцах?

Наверное многие из нас помнят слова преподобного Серафима Саровского: «Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи!». Так вот перефразирав великого старца можно сказать: «Стань хорошим сам и увидишь как хороши стали окружающие тебя люди!». Мы всегда ищем душевности, человеческой теплоты, проявления дружеских чувств в других людях. И встречаясь с ними не так часто, как нам бы хотелось тут же спешим обратиться к Богу с молитвой скорби о современном человечестве. Мы молимся о умягчении злых сердцех, сами не жалея ни на йоту понять «злобу» человека, которая может быть и не является оной по своей сути! Молимся о примирении враждующих, при этом непримиримо и яро отстаивая свою точку зрения! Мы просим у Бога «хороших людей», вешая ярлыки и ставя на место окружающих нас близких и дальних, родных и знакомых.

Желание уединения и чувство одиночества — спутники моей жизни. Порой эти два состояния переходят из одного в другое, порой взаимодополняют или взаимозаменяют друг друга. Иногда они мучают меня, иногда — приносят упокоение.

Я не очень общительный человек. Нет, я люблю людей, люблю общение, добрые разговоры, люблю открывать для себя в другом человеке что-то новое, что-то близкое, что-то родное или, наоборот, узнавать в собеседнике что-то совершенно отличное от моего мира. Я люблю разговоры по душам, лицом к лицу с одним или парой друзей. Но от множества людей я устаю. Устаю от множества слов. От пустых бесед или от навязчивых исповедей. В большой компании я обычно теряюсь, ухожу в уголок, одним словом — я прячусь.

Ещё я люблю быть одной. Вернее, одиночное времяпровождение не тяготит меня. Более того порой мне необходимо побыть наедине с собой и я ищу уединения. Уединение помогает мне собраться с мыслями, прийти в себя, успокоиться, обратиться к Богу.

Мы видим мир по-разному. И в нашем видении мира чаще всего отражаются не столько наши опыт и воспитание, сколько состояние нашей души, нашего сердца. Помните Кая и Герду из «Снежной Королевы»?! Кай видел мир добрыми глазами, пока в его сердце не попал холодный осколок зеркала Королевы, и тогда его мировоззрение резко поменялось.

Я часто вспоминаю эту сказку. Потому что и у меня бывают моменты, когда омрачается моё зрение. И весь мир из цветного превращается даже не в черно-белый, а в серый. Однотонный. Холодный мир. Мне кажется, так случается, когда я теряю Любовь. Когда отключаю внутри себя маленький огонек Её лампады, поддавшись злым мыслям и чувствам. Потому что именно Любовь преображает мир, и помогает нам видеть его прекрасным, глубоким, Божиим. Даже если при этом мы замечаем все недостатки, если болеем сердцем за него, если мы страдаем от его несовершенства.

Ехать в вагоне поезда
(простой состав
подмосковная электричка)
рассеянно смотреть за окно,
где мелькают чьи-то дома,
проносятся чьи-то жизни.
Не о чем особо не думать,
кроме того, что плечо ноет от тяжести,
да ещё болит голова:
городская усталость дает о себе знать, наверное.
Через час пробираться по полупустому вагону —
в тамбур, к выходу,
потому что
поезд уже замедляет ход перед знакомой станцией.

Звучишь во мне, Земля Святая,
                              не умолкая…
Прикосновеньем лёгким мая
                              благословляя.
В душе моей печаль рождая
О струях вод, что, истекая,
Журчаньем тихим призывают
                              к селеньям рая.

20 февраля 2015 года в Берлине скончалась Ю.Н. Вознесенская, номинант Патриаршей литературной премии им. свв. Кирилла и Мефодия, автор 14 книг, в том числе самой знаменитой и самой ругаемой книги «Мои посмертные приключения», приведшей в Церковь многих людей. О Юлии Николаевне вспоминает Светлана Коппел-Ковтун, руководитель Международного клуба православных литераторов «Омилия», членом которого многие годы являлась Ю.Н. Вознесенская.

Гляжу на её фотографию и улыбаюсь, в ответ ей улыбаюсь. Так мы и дружили — улыбаясь друг другу, даже болью, даже проблемами, даже немощами. Она начала первой, т.е. стала инициатором нашего сближения, хотя на тот момент она была знаменитостью, а я — просто неравнодушной девочкой, которой  до всего есть дело. Это нас и сблизило, наверное. Лично не встречались, к сожалению, не успели, хотя надежда на встречу была.

Человек трудной судьбы, а потому знающий цену всему, что делает нас людьми, Юлия Николаевна старалась согревать каждого, кто оказывался на её пути. Она была тёплым, чутким, искренним человеком. Может быть порой слишком доверчивым и наивным, чем пользовались нечистоплотные личности.

Феминизм — это не просто борьба женщин за свои права, это борьба с Богом. Целенаправленная наступательная борьба человека с Богом. Смысл этой борьбы — доказать, что человек в Боге не нуждается, что он сам может всё для себя решать, выбирать и жить по своему хотению. Феминизм стоит в одном ряду с движениями за однополые браки, «свободную любовь» и ювенальные реформы.

И в какую бы красивую одежу мы не рядили бы феминистские идеи, они все же остаются богоборческими.

Нет, поймите меня правильно. Мне тридцать четыре года. Я живу в столице. У меня высшее образование. Я привыкла к определенной самостоятельности, имею свои суждения, и да, я зачастую спорю со своим супругом. Я — не образец смирения и послушания. И не считаю, что женщиной можно потакать, её эксплуатировать или подавлять. Но... мужчина и женщина не равны. И не могут быть равны априори. Мы — разные и в наших различиях — наше совершенство.

О суждении и осуждении

Моё воцерковление началось с поездки в один далекий женский монастырь со студенческой группой. Целый месяц мы жили в этой восстанавливающейся обители и помогали сестрам в их хозяйстве.

На второй день по нашему приезду, к нам подошла благочинная и спросила, знает ли кто из нас церковно-славянский язык? Нужна помощь в чтении Псалтыри по ночам. Естественно, на тот момент я не знала ни языка, ни Псалтыри, но по какому-то мановению, я подняла руку. Не знаю, что мною тогда двигало, наверное, желание быть полезной, и мысль, что раз уж я знаю иностранные языки, мне не составит особого труда прочесть церковно-славянский. А может, просто моё невежество или гордыня. Так или иначе, я оказалась в числе четырех девочек, которые три раза в неделю ночевали в храме, чтобы по очереди читать положенные Кафизмы. Мы разделились по двое, и по два часа читали: одна девушка — кафизмы, другая — помянник. Затем наоборот. Через два часа нас сменяла другая пара сестер. Затем снова мы. И так до утра.

КАРГА

— Что ты тут встала? — громким шепотом отчитывала меня старушка. — Разве можно стоять около подсвечника! И не трогай свечи! Уйди, уйди отсюда.

Я глупо улыбалась, кивала и уходила в сторонку от этой всегда ворчащей бабули. Но та снова и снова настигала меня. Словно лично я внушала ей неприязнь.

Что ж так бывает. Нельзя быть для всех милым. И не нужно.

Я просто стала избегать в храме её излюбленный уголок возле иконы святителя Николая. Чтобы поменьше с ней сталкиваться. Зачем провоцировать старушку?!

11 ноября 2014 года исполняется 193 года со дня рождения великого писателя Федора Михайловича Достоевского.

Отношение к творчеству и личности Достоевского еще при его жизни не было однозначным. Кто-то, признавая творческий талант писателя, всё же подчас спешил подметить и некоторую ярко звучащую нотку безумия в его харатере. Другие же люди, напротив, в восторге от всего творчества Федора Михайловича, и саму его личность склонны описывать в возвышенном стиле. Есть и такие, для кого творчество писателя кажется слишком уж тяжелым для восприятия, в некоторой степени даже нагоняющим уныние...

Так уж получается, что последнее время встречи с удивительными людьми у меня происходят в дороге. Несколько раз в поезде со мной происходили как бы случайные встречи, теплота и душевность которых хранится в моем сердце до сих пор. Интересно, что все эти чрезвычайно приятные мои спутники, оказывались на деле очень простыми людьми. Более того в современном обществе их простота была бы охарактеризована не иначе как какая-то блажь, или же вообще недалекость ума. Думаю будет глупым и нечестным скрывать также тот факт, что всем этим радостным встречам непосредственно предшествовали случавшиеся в моей жизни неприятности (порой надуманные) или же какие-то непростые душевные состояния. И вот совсем недавно по дороге из командировки домой мне опять посчастливилось буквально встретиться с чудом.